– Казна-то его наша будет! А там под две тысячи золотых червонцев царской чеканки!

– Она все верно говорит, Степанида, – сказала Анна. – Она быстрее тебя все поняла. Сестра твоя поумнее будет. И второго такого шанса у тебя не будет.

– И как мне заманить батьку-то?

– Есть верное средство.

Судьба батьки Гордиенко была решена. Причем оплачено все было из казны самого «царя». Сработал принцип «грабь награбленное». Губельман сразу поняла, что не большая любовь держит Степаниду около атамана, а желала она жить сытно и богато до конца дней своих…

***

В степи.

Баронесса и поручик.

Июль 1919 год.

Они остановили коней. От земель, что находились под «юрисдикцией» «царя» Глинского отъехали достаточно далеко.

– Пусть кони отдохнут, София.

Она не возражала.

Они были рядом среди колосьев ржи. Лежали, смотря на облака, которые проплывали мимо них.

– Совсем как в детстве в нашем имении, – сказала она. – Я девчонкой убегала в поле и лежала среди колосьев. Словно и войны нет, Петр. А ты?

– Что я?

– Любил поле?

– Поле? У моего отца никогда имения не было. Я провел жизнь в городе.

– Но ты дворянин?

– Мой дед выслужил потомственное дворянство. Он был офицером и храбро сражался в Крымскую войну в 1854 году. Оборонял Севастополь. Двух Георгиев заслужил. Отец тоже одевал погоны во время русско-турецкой войны 1878 года. Но потом был учителем в гимназии.

– Как же ты попал в гвардию?

– Сослуживец деда постарался. Он к тому времени достиг генеральского чина и вспомнил про своего друга. Вот и помог его внуку. И я был записан после Николаевского кавалерийского училища в лейб-гвардии уланский полк. Думал, что карьера обеспечена, и служба в гвардии откроет мне многие двери. Высшее общество! Балы! Светские рауты! Парады в Царском селе! Но затем пришла война. Потом революция, и все, чем я жил, рухнуло.

– И у меня. Война пришла, когда я была гимназисткой. Рвалась на фронт в медсестры! Хотела быть нужной родине. Отец не пустил. Но потом в революцию все мои погибли, и я записалась в Александровское юнкерское училище. Тогда как раз девушек стали брать.

– А что случилось с твоими? – спросил Петр.

– Я не хочу вспоминать про это. Могу лишь сказать, что я здесь из-за них. И я буду сражаться с большевиками до победы.

– А если её не будет?

– Ты не веришь в победу? – она посмотрела на него.

– Верю.

– Но сомневаешься?

– Я спросил так, а вдруг победим не мы? Что тогда, София?

– Тогда я умру.

– Зачем? Ты молода. У тебя еще все впереди. Можешь спокойно уехать за границу. Можешь выйти замуж и рожать детей. Жить можно не только в России. Тем боле, что ты немка по национальности.

– Какая немка, Пётр? Мои предки служили России больше 200 лет. Что во мне есть немецкого кроме фамилии?

– Ты знаешь немецкий.

– Я говорю на четырех языках. Но мне хорошо в России. В поле на ветерке среди ржи. В женском платье, а не в мундире и сапогах. Лучше скажи. Что нас ждет впереди?

– Не знаю, – ответил он. – Впереди война. Сколько людей гибнет. Можно ли загадывать наперед?

– А чего хочешь ты?

– Я? Не знаю. Ранее хотел сбежать за границу. Затем поверил в Дроздовского. Думал, что такие, как он, способны возродить Россию.

– А сейчас?

– Мне не нравиться то, что происходит в нашей армии, София. Нас ненавидят.

– Большевики!

– Разве только они? Ты разве не видишь ничего?

– А что я должна видеть? Мы побеждаем.

– Грабежи и мародерство. Расстрелы и еврейские погромы. Вот следы наших побед, София. Генерал Деникин издает приказы по армии и угрожает расстрелом мародерам. И кого эти приказы останавливают? Мой заместитель в роте поручик Мезенцов считает грабеж делом нормальным. Ему нужно кормить солдат. Говорит он. Но что остается после ухода наших войск, София? Ненависть.

– Все это временные трудности. Вот победим, возьмём Москву, и все наладится.

– Наладится ли?

– И это говорит монархист по убеждениям?

– А чем мои слова противоречат моему монархизму? Россию растащили на части, свергнув царя. Нет того стержня, что объединял русских в свое время.

– Нового царя найти нетрудно. Главное победить и взять Москву. Для этого мы и сражаемся, Петя.

Вдали прозвучал ружейный выстрел.

София и Петр вскочили на ноги. Вдали был конный разъезд.

– Наша разведка? – спросила она.

– Наверное. Красных не должно быть на этой стороне. Хотя можно ли поручиться наверняка?

– Они заметили наших коней. Нам нет смысла скрываться. Даже если это не наши, то на тебе нет погон. Можешь представиться кем угодно. А я сойду за крестьянку.

Вскоре десяток всадников окружил их. Это были дозорные полковника Миклашевского.

– Кто такие?

– Поручик Лабунский! – представился Петр.

– Поручик?

– Да, господин штаб-ротмистр. Мы встречались в Ростове в 1918 году.

Штаб-ротмистр узнал Петра.

– Красный бронепоезд в Ростове! Мне показалось ваше лицо знакомым, корнет. Вы тогда помогли нам.

– Я был произведен в поручики.

– Хорошо, поручик. Но что вы здесь делаете в компании женщины?

– Прапорщик фон Виллов, – представилась баронесса. – Мы с поручиком бежали от бандитов.

– Прапорщик?

– Баронесса фон Виллов.

– А я слышал о вас! Это вас захватили люди атамана Гордиенко!

– Именно так, – ответила София. – Поручик помог мне сбежать. Потому на нас вы видите маскарадные костюмы, штаб-ротмистр.

– А ведь и мы здесь по этому поводу, поручик.

Лабунский посмотрел на Аникеева.

– Вы о чем, штаб-ротмистр?

– Я доставил сюда вашего помощника.

– Какого еще помощника? – не понял Лабунский.

– Мне было приказано доставить к границе владений Гордиенко унтер-офицера Слуцкого.

– И где он?

– С полчаса назад мы доставили его до условленного места. Далее он пошел пешком.

– Нужно остановить его, штаб-ротмистр!

– Почему? У меня конкретный приказ полковника Миклашевского!

– Слуцкого там ждет смерть! Мне ведь пришлось бежать, и если выяснится наша связь, Гордиенко без колебаний поставит его к стенке.

– Прапорщик! – обратился Аникеев к одному из своих офицеров. – Возьмите пятерых драгун и срочно нагоните того человека! Вы еще можете успеть.

– Есть, господин штаб-ротмистр.

***

Лабунский ехал рядом с баронессой и Аникеевым.

–Какие новости с фронта, штаб-ротмистр? – спросила баронесса.

–Хорошие. Как раз перед моим заданием я узнал, что наши войска взяли Бахмач. Красные отступают по всему фронту.

–Отличные новости.

–Весь о вашем пленении баронесса облетела всю дивизию, – сказал Аникеев.

–Вот как?

–И слухи хотят самые необыкновенные. Болтают, что вас захватил атаман для того чтобы сделать своей женой.

–Этот слух справедлив, – призналась баронесса. – Мы случайно нарвались в степи на конный разъезд атамана Хотиненко. Они не имели большого желания рубиться с нами. Но меня черт дернул представиться баронессой.

–И что? – спросил Аникеев.

–Как только Хотиненко узнал про это, приказал нас схватить. Их было в пять раз больше, и они смогли нас одолеть. Но потом он всех отпустил. Кроме меня.

–Он любит баронесс?

–Нет. Его удовлетворила бы и графиня, и княгиня. Слишком их царь-атаман желал породниться со знатью. Я пыталась объяснить, что я не слишком знатного рода, но Хотиненко и его начальника впечатлила фамилия фон Виллов.

–И он хотел жениться?

–Да. Он предложил мне выйти за него замуж и стать «царицей». Видите ли, штаб-ротмистр. Местный атаман Гордиенко объявил себя «царем Глинским и всея западная Ворсклы». И я стала бы по счёту третьей женой крестьянского монарха.

– Это настоящий анекдот баронесса, – сказал Аникеев.

– Этот фарс развлек и меня, штаб-ротмистр. Такого жениха у меня еще не было. Но явился поручик и вытащил меня.

– Это сама баронесса спасла меня. Я ведь провалил свое задание и даже угодил в тюрьму к «царю Ворсклы».

– Мне нужно доставить вас, поручик, к полковнику Миклашевскому.

–Я и сам хочу попасть к нему как можно скорее…

***

Котылыза.

Анна Губельман и царь Глинский.

Царь на этот раз был верхом на породистом белом жеребце. В его «царской» повозке казаки везли пьяного попа. Они держали его под руки, дабы батюшка из повозки не выпал.

У дома Степаниды «царь» спрыгнул с коня и уже хотел войти в дом, но на ему навстречу вышла Анна Губельман.

– Комиссарша? А ты чего здеся? – строго спросил Гордиенко.

– Это я назначила тебе встречу, Гордиенко! И ты пришел по-моему приглашению!

– Стерва Степанида обманула! – вскричал «царь». – Ну, ужо я возвернусь во дворец!

– Я здесь представляю интересы трудового крестьянства, Гординеко.

– Ты? Большевики не за народ стоят? Они и есть первые враги крестьянина! За народ я стою! Я, царь Глинский Иван!

– Враги трудового крестьянства это сельские мироеды-кулаки, как ты, атаман Гордиенко!

– Чего? А ну геть!

Царь замахнулся плетью, но Анна перехватила его руку и плеть у царя вырвала. «Государь» был изрядно навеселе и на ногах стоял непрочно.

– Ты на меня руками не маши, Гордиенко. Я ведь знаю, кто ты такой и отчего царем назвал себя. Был ты и остаёшься притеснителем трудового крестьянства. Был богатеем при царе и кровь сосал из братьев своих. Так все вы, богатеи делаете!

Царь вскипел от таких слов:

– Сидорка!

– Здесь, царь-батюшка! – к нему подскочил Сидорка в гусарском мундире.

– Убрать бабу с глаз!

Анна достала маузер и кобуры и выстрелила в «гусара». Сидорка взмахнул руками и упал лицом вниз. Все вокруг замерли. За Анной стоял ни жив ни мертв атаман Хотиненко и изумлялся смелостью молодой женщины.

Царь выдернул шашку из ножен и бросился на Анну. Но его остановил Хотиненко. Он отвел клинок своей шашкой и оттолкнул царя от комиссара.

– Не тронь, бабу, батька!

– Чего? Да как ты смеешь? Ты кто такой есть? Тебя кто из грязи вытащил? Тля! Сволочь!

– Ты меня не сволочи! Я вахмистром был, а вот ты кто? Царем назвался и пьяный поп тебя короновал? И ты стал выше меня? Сам ты сволочь! Перед бабой спасовал!

– Казаки! – заорал царь. – Рубите атамана! Рубите! Я в ответе!

Казаки конвоя выхватили шашки. Казаки полка Хотиненко тоже. Они стали друг против друга.

Анна вышла вперёд, разделила их и спокойно сказала:

– Не стоит вам убивать друг друга по его приказу, селяне! Он сказал вам, что ваше село защитил? Так? От кого защитил? Он отряда Красной Армии? А за что Красная Армия воюет? Он сказал вам?! – она посмотрела на казаков. –Вы вчерашние крестьяне! Неужели много среди вас богатеев, таких каким был Гординеко?

Все молчали.

– Сколько вы под помещиками были. Сколько предки ваши страдали под ярмом? В Петрограде рабочие и крестьяне в солдатских шинелях свершили революцию и большевики уже на второй день дали крестьянам землю. А он что вам дал? Он боится, что принадлежащие ему лично 250 десятин отберут большевики и отдадут вам! Красная Армия воюет за вашу свободу и за вашу землю! А белые, и вот такие как Гордиенко, воюют только за себя! Потому если не желаешь в будущем кормить помещика и кулака, корми Красную Армию, что сражается за вашу свободу!

Гордиенко зарычал и отбросил от себя шашку. Она со звоном упала к ногам Анны. «Царь» выхватил свой пистолет из кобуры и поднял его, намереваясь застрелить комиссара. Но Анна была проворнее. Грянул выстрел, и царь Глинский рухнул к её ногам…

***

Штаб кавалерийского полка.

Контрразведка.

Июль 1919 год.

Капитан Васильев уже хотел доложить полковнику Вольскому о провале операции с атаманом Гордиенко, как вдруг по телеграфу передали о смерти атамана.