– Может, тогда стоит прямо сказать об этом человеку и не пудрить ему мозги?– высказалась мама.

Ну, мама дает! И как она это себе представляет?

– Ладушки, мам, я разберусь. Иди спать.

– Спокойно ночи. Только ночью спи.

Конечно, я спала! Как убитая! Завтра надо было на работу, а я полночи стояла у окна, обнимала подушку и смотрела на звезды, как будто в них был ответ.

Почему я еще задавалась вопросами? Ведь все же решила давно, еще год назад!

В час ночи дверь тихо заскрипела, и нутром почуяла, что это была не мама.

– Вот уж не думала, что тебе не спится. Совесть, что ли, заела?– проговорила холодно.

– Мне уехать в гостиницу?– огорченно спросил Кирилл.

– Да нет. В доме спален хватает,– ответила холодно, будто абсолютно все равно: есть он или нет его.

– А я могу остаться в этой спальне?– выдохнул он и подошел очень близко.

– Это – моя,– оглянувшись, твердо заявила я.

– Так могу?– не сводил с меня глаз он.

– Не знаю,– не решалась я, а так хотелось сказать «да», но гордость прижимала к стенке.– Можешь занять эту спальню, если угодно. Я могу и в зале спать.

Я бросила подушку на кровать и пошла к двери. Смущал его взгляд. А еще больше то, что чувствовала в этот момент.

Но Кирилл перехватил меня у порога и притянул к себе так трепетно и страстно, что я чуть не захлебнулась от своих желаний. Обнял так крепко, что даже не думала вырываться, и захватил мои губы своими, такими теплыми, упругими, требовательными. И я сдалась в его плен.

О, боги, как я по нему скучала! Стук сердца заглушил все мысли, и в теле закипела кровь.

– Я люблю тебя, Полина!– прошептал он, жадно целуя шею, плечи.

О, Кирилл, а как же я люблю тебя!– только подумала я.

Когда его руки нетерпеливо расстегивали пуговицы на моей рубашке, в голове промелькнула мысль и уколола, как жало осы, что хоть и жаждала его рук и поцелуев, но будто вся кожа сопротивлялась этим прикосновениям.

Мне бы не помешал бокал вина!

Все внутри взбунтовалось. Такого со мной никогда не случалось.

Я что, стала алкоголичкой?

Я зажмурилась и еще крепче прижалась к Кириллу. Это был мой мужчина, которого я любила. Он, его запах, его вкус, его кожа, его страсть…

Но только закрывала глаза, как передо мной возникали глаза Ярослава. А в них упрек и обида.

Глупости! Так не бывает! Мне всегда нравился Кирилл!

Но в эту ночь со мной было двое мужчин. И ни одного из них не могла прогнать. Показалось, что уже никогда не забуду о том, что у меня было с Ярославом и не смогу спокойно быть ни с одним из двух.

Кирилл, разумеется, уснул как убитый. Ха, а что ему было волноваться? Я же, типа, уже снова была в его власти?! Идиотская мужская логика!

А я снова не могла уснуть. И всю ночь, как дура, считала звезды.

Кирилл открыл глаза с первым звуком моего будильника.

– Что? Что так рано-то?– возмутился недовольно спросонья.

– У меня теперь свое расписание, извини,– усмехнулась, потирая опухшие глаза.

Кирилл совсем проснулся и, подставив ладонь под голову, оперся на локоть.

– Ты была какой-то другой,– ласково гладя меня по спине, заметил он.

А я смотрела в окно и не понимала, что чувствую: радость или досаду. А его ладонь между лопатками раздражала.

– Претензии?

– Да нет, что ты, Полиночка?– улыбнулся он и прижался к спине щекой.– Я очень соскучился. Наверное, уже забыл, как у нас с тобой было…

Забыл?! Наверное?! Вот урод! Я не могла выкинуть его из головы, тело помнило каждый поцелуй… А он забыл?!

Резко поднялась и отшвырнула одеяло ему на лицо.

– Полина?!

– Чего ты хочешь, Кирилл?– яростно поставила вопрос ребром.

– Не понял?!

– Еще раз,– терпеливо выдохнула.– Зачем ты приехал? Что ты будешь делать, когда отпуск закончится?

– Я не хочу говорить с тобой, пока ты так напряжена,– возмутился Кирилл.

– Ладушки,– намеренно равнодушно согласилась и надела белье и сарафан.– Ты тут поразвлекайся, помоги маме в огороде, придумай достойный ответ, а я на работу.

Хм, ладушки… это я у Македонского переняла? Фу!

И с ужасным настроением и еще более ужасным внешним видом пошла на работу. В маршрутке получила еще большую дозу адреналина и на почту явилась, как мегера, чуть ли не плюющаяся огнем.

– Шо с тобой, Поля?– недоуменно спросила Антоновна.

– Вот только щас не задавай мне вопросов, а?

Антоновна притихла и не трогала меня весь день.

А вечером, когда собралась домой, на крыльце меня встретил Кирилл с большим букетом гладиолусов. Я огляделась по сторонам: и вдруг поймала себя на мысли, что осторожничаю.

Что это вдруг? Ай, ну и к черту этих сплетников!

– Спасибо! Мама сказала, где я?– поинтересовалась ровным тоном.

– Да. Полин…

Я подняла ладонь и быстро выпалила:

– Если ты сейчас начнешь молоть чушь, типа: давай разберемся и тому подобное – я отпинаю тебя прямо на глазах у честного народа!

– Нет,– засмеялся он,– я скажу конкретно: вернись ко мне?

Возникший ком в горле чуть не убил. Я резко выхватила цветы из рук Кирилла и зашагала прочь от почты.

– Да, умеешь ты по существу сказать!– заметила, когда тот догнал.

– Это тебя не смешит?

Я остановилась, прищурилась и пристально посмотрела в глаза Кирилла.

– А как же мама, Белохвостов?

– Переживет,– спокойно ответил он.

– А ты переживешь?

– Без тебя – нет.

Я опустила глаза и усмехнулась:

– Предлагаешь поверить тебе?

– Очень прошу!

Я снова изучающим взглядом рассмотрела его лицо и сказала:

– Мне еще на базар надо… к ужину мясо купить.

– Я уже все купил. Мама список составила.

Из его губ слово «мама» настораживало.

– Ладушки. Поможешь с ужином?

– Конечно,– радостно согласился он.

Н-да, кухня Кирилла не фонтан. Это был не Ярослав. Но его старания впечатляли.

В общем, сдалась я.

Цветы, прогулки под луной по пляжам, сюрпризы дома у мамы – все это походило на дежавю, и, как бы ни была научена опытом жизни с Белохвостовым, я снова поддалась его романтическим ухаживаниям, напрочь забыв про Македонского.

Ну что же я была такой сантиментальной дурой, а?

Мы стали вместе гулять по городу, валяться на пляже, и даже ходить на дискотеки. Он ничем не отличался от того Кирилла, которого я узнала в Сочи.

Кирилл неоднократно спрашивал: вернусь ли с ним в Екатеринбург? Но я только улыбалась и не давала прямого ответа.

За неделю он перевыполнил план ухаживаний на год вперед. И я уже начала воображать себе лица семьи Белохвостовых, в частности Натальи Андреевны, когда Кирилл привезет меня назад в свой дом.

Почему я сдалась? Гордость, амбиции, обида? Да, все было, но капля здравого смысла в анализе этого сурьезного вопроса, железно настраивала в пользу Кирилла.

Он делал все, что советовала мать, а она, хоть и была стерва, все же умная женщина, поэтому у него все получалось на сто процентов хорошо. Но при таком беспрекословном подчинении Кирилл никогда не исполнял прямого ее желания – бросить меня. Пожалуй, женитьба на мне было единственным решением Кирилла, принятым самостоятельно, без большого совета с родителями, вопреки всем условностям и семейным традициям. Наверное, потому что любил меня?

На глазах у меня Наталья Андреевна знакомила сына с более выгодными партиями, тем самым намеренно принижая имеющуюся невестку в глазах всех присутствующих. А Кирилл будто не обращал внимания на этот факт. Я и мать были для него тисками, между которыми он был зажат и не мог отклониться в стороны. Поэтому-то он часто ставил заслон передо мной в ее присутствии и перед ней – в моем.

От их знакомых слышала, что и раньше, до брака со мной, Белохвостова знакомила сына с девушками своего круга, и он подчинялся ее воле. Но тут же бросал их, если вдруг те переставали нравиться его матери. Помня это, я удерживала себя от скоропалительных решений разорвать отношения с Кириллом около трех лет. Ведь что-то же держало его рядом со мной?

Да знаю – это была любовь!

Трудно признавать, что я все еще любила его. Да и разводиться он не хотел. Чувствовала, что тосковал по мне. И сейчас вел себя уверенно, защищал свое счастье.

А я и была его счастьем с самого начала. А где бы он еще взял такую, как я? Со мной не было скучно, хоть и выступала не там, где надо, меня не надо было учить манерам, вкусу – все это было, хоть и перестала проявлять это в определенный момент. И вообще, я – настоящее золотце! Просто вихрь счастья!

Короче, знала, что, когда Кирилл в следующий раз спросит: поеду ли с ним – ответ мой будет однозначно «да». И после годичного перерыва и «углубленного самообразования» я справлюсь со всей его семейкой.

И чтобы сказать Антоновне, что скоро уволюсь, я пригласила ее на прогулку по пляжу перед очередными выходными.

– Ой, Тань, как жить-то хочется,– раскинув руки, побежала я навстречу прибывающей волне.

– Шо-то не то творится с тобой, Поля?

– Ой, творится, творится, Танька. Расскажу, не поверишь. Я сама себе не верю…

– Тебе шо, Македонец замуж предложил?– глупо предположила она.

– Шо?!– со смехом возмутилась я и передразнила ее говор.– Шо ты враки кажешь, Танька?

Она засмеялась и пожала плечами:

– Ну, а шо?

– Шо, шо, я с мужиком до хаты возвертаюсь. Помнишь, говорила, что была замужем?

– Так ты шо, уходишь с почты?– расстроилась она.

– Не горюй, Антоновна, разве это горе? Я доработаю месяц и вернусь в Екатеринбург. Только ты нашей Зинаиде не говори пока, ладушки?

– Ой, така хороша ты подруга. У меня всегда настроение е на работу идти.

Я обняла страдающую женщину и пощекотала ее за бока.

– Улыбнись. Друзья навек?

Обнимая Антоновну, бросила взгляд на пляж и увидела черный БМВ, на котором неоднократно каталась. Он медленно выехал на центр почти пустого пляжа, и из него высыпала толпа молодежи.

Нисколько не удивило, когда вышли Стас и Серега. Но бровь дрогнула от невольного возмущения, когда после нескольких полуголых девиц из салона выбрался Ярослав Македонец.

Я отпустила Антоновну и присмотрелась. Девчонки сразу повисли у него на шее, повалили на песок и накрыли волной разврата.

Стас и Серега, видимо, со своими девчонками, весело захохотали и приземлились рядом.

– А ну-ка, пошли отсюда,– тихо развернула я Антоновну в другую сторону.– Щас тут бордель разведут на открытом воздухе.

Та стала оглядываться, а я взяла ее под руку и непринужденно повела вдоль кромки воды в город.

– Молодежь, як сказилась!– возмутилась Антоновна, когда до нее дошло, что там происходит.

Но она, видимо, не узнала ни машины, ни Ярослава. Иначе бы обязательно бросила камень в его огород.

Когда я оглянулась напоследок, отряхивая ноги от песка и обувая шлепанцы, то встретилась глазами с Серегой. Он на секунду замер, затем оглянулся на шефа и снова посмотрел на меня.

– Шайка-лейка!– усмехнулась я, и мы с Антоновной исчезли за забором.

О-о, какая комедия! А я его еще жалела? Все это было полной чушью! Я тоже была у него временным увлечением, пикантным, оригинальным увлечением.

Я даже ничего выяснять не стала. Все было понятно: всем условиям конец.

Только вот фантазия бурно разыгралась, и стало противно оттого, что он мог быть со мной, а затем и с другими женщинами. Противно, мерзко, гадко!

О-о, боги, во что же было верить после такого?! А ведь его глаза были такими честными, чистыми? Да было ли все это мне нужно?

А дома ждал Кирилл, и не нужно было напиваться, чтобы испытать удовольствие рядом с ним. Я и послала большой пламенный привет Ярославу. Даже если он метнется к своим денежкам, кину ему в бесстыжую рожу только то, что посчитаю лишним.

Да катись ты, откуда взялся!

А вечером Кирилл спросил:

– Ты вернешься?