София послушно вышла за дверь, а, перед тем как закрыть ее, оглянулась и украдкой улыбнулась, заметив, как мать старательно причесывается и припудривает лицо.

Спускаясь вниз по лестнице, София наткнулась на крестного. Сердце как-то странно подпрыгнуло в груди, и ее тут же бросило в жар.

– Бен, сделай что-нибудь!– шепотом взмолилась она.

Логан загадочно подмигнул и обошел девушку. София отклонилась назад, внимательным взглядом проводила его до комнаты матери и, как только он коснулся дверной ручки, довольно потерла ладони и вприпрыжку с улыбкой заговорщицы спустилась в гостиную.

Бен постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, заглянул в комнату. Хелен стояла в двух шагах от двери, застегивая на груди пуговицы кашемирового джемпера.

– Добрый день, Хелен!– волнуясь, но ласково произнес Бен.

– Что ты здесь делаешь?– слегка смутившись, спросила она.

– Мы не успели поговорить, а ты уже собралась уезжать?

– Разве?– развела руками женщина в тревожном предчувствии темы разговора. От растерянности и волнения с глупой улыбкой на лице, она продолжила говорить первое, что пришло на ум:– Мы столько дней были вместе… еще не наговорился?

Логан сделал шаг навстречу женщине. Речь, которую он приготовил заранее, рассыпалась в несвязные фразы, и он не нашел ничего другого, как без томящих намеков и деликатных слов сообщить о решении, которое нелегко далось ему:

– Хелен, я хочу говорить с тобой каждый день… Теперь, когда нет преград… вернись ко мне?!

Эти слова прозвучали громом. Хелен обдало жаром с головы до ног. В горле резко пересохло, и вместо возгласа удивления вырвался глухой хрип.

Они молча стояли друг напротив друга и смотрели в глаза, пытаясь угадать мысли другого и оценить свое отношение к происходящему. Хелен ощущала и страх, и сладкое томление мгновением истины, и боялась что-либо произнести, страшилась прогнать улыбку судьбы неосторожностью и необдуманностью. Сердце отвечало: «Да», а мысли кричали: «Что ты творишь?» Она боялась даже подумать о своем выборе. Хотя где-то глубоко внутри еще больше боялась, что откажется от такого шанса. Когда-то она уже сделала неверный выбор. А теперь? Спустя столько лет будет ли верным пойти на поводу у сердца? И оправдает ли она надежды Бенджамина? А Лин? А Софи? А Брайан? Их лица закружились у нее перед глазами.

Бен чувствовал себя предателем, лжецом. Его бурный роман с Жанной был не завершен, и он не имел морального права предлагать себя другой женщине. Но, только узнав, что Хелен уезжает, понял, что все, что было с Жанной, вмиг перестало иметь значение. Он винил себя за безответственность, но его первая любовь возобладала над всеми моральными принципами, придав сил сделать шаг навстречу своим желаниям.

Что ждало его с Жанной? Она по сей день оставалась для него загадкой. И разница в возрасте все чаще приводила его к мысли о временности их отношений. Однако если Хелен ответит ему взаимностью, то все решится само собой.

– Я чувствую себя мальчишкой,– смущенно признался Логан, с нежностью замечая, как глаза Хелен озаряются теплым светом.– Не молчи…

Хелен тронула его искренность. Она в волнении заморгала и обняла себя за локти. Радостный трепет, смешанный с чувством неловкости, смутил ее тем, что она не могла скрыть это. На ее лице, как на морской глади воды, отражалась каждая волна эмоций, накатывающая одна за другой.

– Я все еще нужна тебе?!– прошептала она.

– Не могу выразить, как!..

– Я так боюсь…

Хелен вплотную приблизилась к мужчине, коснувшись лбом ворота его рубашки. От него пахло морским бризом и французскими круассанами. Хелен осторожно положила голову ему на грудь и умиротворенно улыбнулась, когда его горячая рука обняла ее и привлекла ближе.

Бен ласково коснулся губами ее макушки и замер, с наслаждением вдыхая запах волос.

– Я очень люблю тебя, Хелен!– прошептал он.– Давай будем бояться вместе… все будем делать вместе…

– Простишь ли ты меня когда-нибудь?– стыдясь своего прошлого, ответила она.

– Ты останешься со мной?

– Останусь, Бен. Как жаль, что я не сделала этого раньше… Я такая глупая!

Сквозь рубашку Логан почувствовал горячие слезы Хелен, судорожно вздохнул и крепче прижал ее к себе. Его взгляд упал на чемодан у кровати, и полушутя-полусерьезно он попросил:

– А твой чемодан я заберу на всякий случай?!

– Я так скучала по тебе!– улыбаясь его словам, дрожа от смятения и счастья, проговорила Хелен.

Ощущая, как от разливающегося по телу тепла слабеют ее ноги, она крепче ухватилась за Бенджамина, боясь, что если отпустит его, то проснется от дурманящего сна.

***

Милинда спустилась в гостиную со своей сумкой в полной готовности покинуть Хьюстон. Лили и София секретничали на диване, но тут же напряженно вытянули шеи.

– Ты так торопишься?– улыбнулась Лили.– Поезд только через два часа…

– Тетя, я очень хочу домой. Мне всегда хорошо у вас, но у меня есть муж и дом.

София осуждающим взглядом покосилась на сестру.

– Пойду потороплю маму,– строго сказала Милинда и поставила сумку у выхода.

– Одна надежда на Бена,– беспокойно хлопая себя по щеке, высказалась София.

Милинда не успела ступить на лестницу, как навстречу ей вышли мать и Логан. Они держались за руки, и на их лицах играли счастливые улыбки. Девушка растерянно попятилась и вернулась в гостиную. Сердце в тревоге досадно сжалось в груди. Она опустила голову и прижалась спиной к стене.

– Мы едем?– глухо спросила она.

– Да, Бен нас отвезет,– спокойно ответила Хелен и нежно-вопросительно взглянула на Логана.

– Я за машиной,– так же нежно ответил он и, не сдержав чувств, горячо поцеловал Хелен в висок.

Та растерянно, но с тайным восторгом улыбнулась и, проводив Бенджамина до двери, вернулась к Лили и Софии.

София догадливо повела бровью, и на ее губах просияла довольная улыбка, а в глазах забегали радостные огоньки. Однако интуитивно она не озвучила своих мыслей и спрятала догадливую улыбку за ладонью.

– Ну что же, пора ехать,– нарушив затянувшуюся паузу, сказала Хелен и посмотрела на Милинду, чтобы убедиться в твердости ее решения.– Ты уверена, что не хочешь остаться еще на несколько дней?

– Уверена!– без сомнения в голосе ответила дочь, не обращая внимания на бешено бьющееся сердце.

– Тогда бери сумку и спускайся вниз, я через минуту выйду,– удивительно спокойным тоном попросила Хелен.

Это заставило Милинду нервничать. Она быстро прошла к тетке и обняла ее на прощание.

– До свидания, Лили. Приезжайте к нам.

И чуть прохладно, без объятий обратилась к сестре:

– Пока, Фисо.

– Счастливо,– грустно отозвалась София и тоже не сделала попытки примириться.

Когда Милинда захлопнула за собой дверь, Лили, София и Хелен одновременно скрестили напряженные взгляды. Хелен первая смущенно отвела глаза и улыбнулась.

– Ой, дорогие мои, наверное, я сошла с ума… но я остаюсь с Беном…

Не успела она договорить, как пронзительный радостный визг Софии наполнил гостиную и оглушил всех присутствующих. А спустя минуту они втроем сидели на диване и крепко обнимались.

– Когда ты вернешься, мамочка?

– Улажу все дела на ферме, подучу Лин в бухгалтерии и вернусь.

София скептично вздернула нос и прищурилась.

– Ты вернешься?

Хелен твердо откровенно ответила:

– Я вернусь!

– Мы тебе верим, и Бен… Не подведи!

– И я верю себе… Теперь верю и не изменю себе!

– Тогда – скорее уезжай, чтобы быстрее вернуться,– уже скучая, сказала София и нежно потерлась кончиком носа о мягкую теплую щеку матери.

***

Расставание на перроне вокзала не было тяжелым и унылым. Все, кроме Милинды, улыбались. Прощальные поцелуи и рукопожатия, и Хелен с Милиндой сидели на своих местах, в окно посылая провожающим теплые знаки рукой.

– Я не вижу твоего чемодана? Ты его забыла?– настороженно спросила Милинда, укладывая свою сумку на полку.

Хелен отвлеклась от окна и серьезно взглянула на дочь.

Еще до того, как тронулся поезд, Милинда с потрясением узнала о решении матери. Всю дорогу она ехала молча, изредка украдкой поглядывая на мать и с трудом веря в услышанное. С одной стороны, отъезд матери наладил бы ее взаимоотношения с Джеком, с другой – все случилось так неожиданно, и теперь всю ответственность за поместье и свою жизнь должна была нести она одна. Милинда успокаивала себя мыслью о семейном благополучии, и на некоторое время тревога утихала. Но, чем ближе они подъезжали к Эль-Пачито, тем беспокойнее она становилась. Ее спасением было ожидание встречи с Джеком, его одобрение и внимание к ней.

Но громом грянул его голос, когда Милинда ступила на порог гостиной, оставив мать медленно идущей позади.

– О-о, явилась, гуляка!– с пьяным оскалом недовольно бросил Маузер.

Милинду мгновенно пронзила тоска по тому времени, когда она была окружена матерью, Лили, Беном и даже не понимающей, но заботливой Фисо, по той теплой, сердечной атмосфере. Она уронила сумку на пол и окинула гостиную безрадостным взглядом. Лин так рвалась домой, так спешила увидеть Джека, надеялась, что он скучал и ждал ее возвращения, а сейчас, одинокая, неприкаянная, с потухшей надеждой на новое будущее, она стояла на пороге своего дома, ощущая себя чужой, униженной и раздавленной.

Следом вошла Хелен и коснулась плеча дочери.

– Ты чего?

Милинда сразу же спрятала свое разочарование и подавленность под маской усталости. От стыда слезы жгли глаза.

Мать взяла ее сумку и, мимоходом приветствуя зятя, поднялась в свою комнату. Джек равнодушно помахал бутылкой пива вслед женщине и уставился в телевизор.

Милинда, чувствуя свое бессилие, безмерный стыд перед матерью за то, что она во всем оказалась права, и злясь на себя, укоризненно сказала:

– Хоть бы поздоровался с мамой!

– Где шлялась, дорогая?– язвительно усмехнулся Джек.

У Милинды дыхание перехватило от демонстрации полного неуважения к ней. Она не нашла, что ответить, и просто убежала к себе.

В тот момент, когда за спиной захлопнулась дверь, Милинда ясно осознала, что сотворила со своей жизнью, наотрез отказавшись от советов матери, настойчивых просьб Фисо и, проигнорировав собственный внутренний голос, который всегда шел вразрез с ее упрямыми мыслями. Захлопнулась дверь комнаты, но Милинда ощутила, как громко «захлопнулось» ее сердце.

Хьюстон, октябрь 1997 года

До приезда Хелен оставалась неделя. Билет в один конец уже был куплен ею. Логан с усердием настоящей домохозяйки наводил в доме порядок, освобождая комнаты и шкафы от завалявшихся старых, ненужных вещей. Не столько хотел показаться безупречным хозяином, сколько пытался за работой найти подходящие слова, чтобы достойно расстаться с Жанной Фурье.

Около двух недель Бенджамин собирался с духом, не хотел причинять боль Жанне, но решение было принято, и он больше не мог обманывать ее. Тем более что за этот год она проявляла к нему гораздо большее внимания и привязанности, чем раньше. Разговор предстоял трудный и болезненный для обоих.

Это был сложный выбор, и все же он считал правильным отдать предпочтение Хелен, которая была близка ему по духу, по возрасту и интересам, которую, в конце концов, любил всю свою жизнь. А что он мог дать Жанне в свои сорок девять и в ее двадцать девять? Она могла иметь гораздо больше, чем с ним.