Хьюстон

Лили Хард задрожала в радостном восторге, когда машина Томаса подъехала к крыльцу. Она выбежала в холл.

– Крестная!– взвизгнула София, перешагнув порог.

Она бросила вещи на пол и приникла к груди тети.

– Ты не представляешь, что творится у меня в груди. Я, как будто птица, вырвавшаяся из клетки. Сердце бешено колотится, не чувствую земли под ногами и… такая дрожь в коленях,– тараторила София в избытке чувств.

Лили и Томас добродушно рассмеялись.

– То ли еще будет, девочка моя!– заметила Лили.

– Пойдемте скорее, я уже хочу устроиться в своей комнате,– нетерпеливо торопила девушка Хардов и в два счета взлетела вверх по лестнице.

– Гляди – сейчас крылья прорежутся,– улыбнулся Томас супруге.

– Ой, Томми, я так рада, что она приехала!– восторженно поделилась Лили и ласково потерлась щекой о плечо мужа.

В обнимку они неторопливо пошли вслед за Софией.

С первой минуты присутствия девушки в доме начались кардинальные перемены. В следующие несколько дней Лили и София придали комнате, в которой раньше жила Хелен, соответствующий вид. Убрали старые гардины, открыли стену, полностью оголив окно, переставили мебель. По обеим сторонам окна повесили рамки разных размеров с фотографиями родных. На прикроватной тумбе София разложила свои девичьи вещицы: косметику, расчески, шкатулку с мелочами, прозрачную емкость с отверстиями, в которой был вложен засушенный букет запашистых трав с лугов Эль-Пачито. Встроенный шкаф был выкрашен в тон стен нежно-персиковым цветом. С пола сняли старый ковролин и застелили маленьким круглым ковром с длинным лохматым ворсом, создававшим вид развалившегося на полу белого в крапинку медведя. Босые ноги приятно утопали в нем. Кресло-качалка заняло свое место. Все лишние вещи были вынесены в кладовую и, наконец, комната – светлая, легкая, цветущая и благоухающая полевыми травами, удовлетворяла вкус Софии.

– Тетя, а когда я выучусь, могу я жить в этой комнате? Она мне уже, как родная. Я уже люблю ее и вас тоже: у вас так спокойно и тепло.

– Конечно, милая, живи здесь, сколько твоя душа захочет,– искренне отозвалась Лили.

– Завтра я иду на собеседование. Сдам все необходимые документы и начну новую жизнь!– предвкушая завтрашние впечатления, заранее зная, что в ночь перед выходом не сможет уснуть, с энтузиазмом сообщила София.– Я обещаю, что ничем вас не разочарую. Я буду прилежной и послушной. Надеюсь, ты будешь моим личным советчиком, чтобы мне не оплошать? Я немного пасую перед городскими людьми. Такое ощущение, что они чем-то отличаются от нас – провинциалов.

Лили задумчиво поводила глазами и поморщила нос.

– Я бы сказала, что городские люди больше себе на уме, каждый живет своей жизнью… Здесь приходится быть на шаг впереди другого, иначе не угонишься за желаемым. Но, впрочем, не все так страшно. Ты скоро сама все поймешь.

– О-о-у…– настороженно протянула София и задумчиво отвернулась к окну.

– Привыкнешь, не торопись и не тушуйся. Будь самой собой. Я помню: ты была очень даже бойкой в детстве? А я постараюсь во всем тебе помогать.

– Да, у меня все будет хорошо!– голосом, убеждающим себя, проговорила София.

***

Крутясь у зеркала, критически морщась и щурясь, София не могла припомнить, когда в ее жизни был такой волнующий, будоражащий момент, что она боялась показать нос на улицу. В животе «проходил симпозиум ворчунов», доставляя огромный дискомфорт. Несмотря на бессонную ночь, голова была ясной, не было ни одной путаной мысли, только нервное напряжение. Поминутно поглядывая на часы, девушка взволнованно дышала со страхом и светлой надеждой.

– Все или ничего,– наконец решилась она и, сделав глубокий вдох, вышла из комнаты.

– Ты уже готова?– спросила Лили, готовясь сопроводить крестницу к колледжу.

– Тетя, а правда, что колледж находится в квартале отсюда?

– Да, не заблудишься,– улыбнулась та.

– Тогда можно я сделаю это сама?

– Что сделаешь?– вопросительно подняла брови Лили и замерла.

– Я хочу преодолеть страх: сама доберусь до колледжа. Не волнуйся: я помню план улицы, дойду без происшествий.

Лили окинула девушку беспокойным взглядом с головы до ног и недоверчиво поинтересовалась:

– Ты уверена?

– Да. Ой, крестная, не волнуйся – я справлюсь. Просто мне это необходимо… Я должна стать решительной, если хочу получить от жизни все, чего достойна. А как мне еще проверить себя? Понимаешь?

София нежно погладила тетю по плечу, но, чувствуя легкую дрожь во всем теле, отступила, подмигнула с деланной уверенностью, улыбнулась и повернулась к выходу.

– Лучше пожелай мне удачи…

– Удачи! Но через два часа я буду ждать тебя у ворот колледжа.

– Окей.

София спустилась на первый этаж, пересекла холл и остановилась у стеклянных дверей, выходивших на тротуар большой, одной из самых прекрасных улиц Хьюстона, потому что здесь теперь жила она, София. И эта улица, и дорога, и солнце, и воздух, и архитектура, и маленькие магазинчики с яркими сверкающими вывесками и манящими взор витринами – все это наполнилось иным смыслом, иной энергией – энергией тепла, жизнерадостности, невероятной стремительной силой, искрящимся восторгом. Все это наполнилось новой жизнью.

От нахлынувших чувств София замерла и, чуть дыша, с приятной растерянностью огляделась по сторонам, еще не до конца осознавая, что сулил ей новый мир, открывшийся вместе с дверью. София шагнула через порог и оказалась в центре вселенной Франклин-авеню, а набравшись храбрости, твердой походкой направилась в сторону колледжа.

Завернув за угол улицы, София, повинуясь толпе прохожих, зашагала в том же направлении, что и люди. Новые запахи, новые лица – улыбающиеся, загадочные, задумчивые, странные, смешные, грустные – сотни разных. Яркая, непривычная одежда людей сразу бросилась в глаза. Озираясь вокруг, девушка задавалась вопросом: что же предпочтет она, когда полностью срастется с этим городом, завладеет им и он станет ее домом. Будет ли она пить «коку» и складывать ноги в грубых ботинках из нубука с толстой ребристой подошвой на стол, как это делала местная молодежь в кафе на углу улицы; или будет откусывать сандвич с тунцом, держа его двумя пальцами и отставив мизинец в сторону, а другой рукой стряхивать пепел с длинной тонкой сигаретки, как это делала дама в черном, как смоль, кожаном костюме; или, сидя на краю тротуара в потертых джинсах с огромными прорезями на коленях и выше, в бесстыдно короткой, обтягивающей грудь майке, загорать на солнце… Нет! Это было что-то невероятное! Невообразимое! Не чужое, но неизведанное!

Ниже по улице – фонтан с мраморным мальчиком посредине. Вокруг него на скамьях сидели люди. Они жевали хот-доги, читали газеты, кто-то разговаривал по мобильному телефону, другие – парочки – целовались прямо у всех на виду, засовывая свои ладони друг другу в задние карманы джинсов. Вокруг – высотные здания: офисы государственных служб, центральная библиотека Хьюстона и несколько жилых корпусов-небоскребов.

Туда-сюда в каком-то особом ритме проходили мужчины и женщины, каждый в своих мыслях. Деловые, веселые, озадаченные – такое разнообразие! Со всех сторон доносился шум машин, обрывки фраз, и вся эта суета радовала слух. Эти новые ощущения, невероятные картины так захватывали дух, что Софии показалось, – ей не хватает воздуха и сил переварить все, что обрушилось на нее за последние пятнадцать минут.

Девушка остановилась в тени дерева и подняла лицо к небу. Она вдруг отчетливо поймала ощущение, будто находится в центре своей вселенной. Легкий ветерок, что шевелил складки ее юбки и завитки волос на шее, казалось, раскачивал Софию в разные стороны, словно знакомясь с новой жительницей, играя в знак дружелюбного приветствия. В этот момент она поняла, что никогда не вернется на ферму в качестве наследницы и хозяйки поместья, ощутив резкую боль за грудиной, когда представила, что потеряет все, приобретенное только что, когда осознала контраст между жизнью в глуши и этой новой полной, гармонично сливающейся с ее собственной сущностью.

Здание колледжа было расположено в зоне парка. Высокие деревья и кованый забор ограждали его от городской суеты. Ворота были гостеприимно распахнуты навстречу жаждущим знаний. София с каждым шагом, приближающим ее к дверям приемной комиссии, уже ощущала серьезный настрой и причастность к миру науки, диктующим свои правила.

Увидев на двери табличку «Председатель приемной комиссии. Валери Уоркенгтон», София дернула дверь на себя. В аудитории было пусто. Яркий солнечный свет разливался по всему залу и отсвечивал от глянцевого пола, слепя глаза. Девушка присела на первый попавшийся стул и взволнованно скрестила лодыжки. Не успела она осмотреться, как в помещение вошло несколько человек, одетых в деловые костюмы.

– Простите, вы кто?– певучим голосом строго спросила высокая стройная женщина.

София растерянно привстала, и с ее колен упал конверт с документами.

– А-а-а… я София Дьюго из Эль-Пачито. Мои документы были приняты в прошлом году,– неловко улыбаясь, сказала она и лихо собрала бумаги с пола.– Миссис Уоркенгтон заверила, что примет меня в этом. Вот…

Девушка смутилась от собственной растерянности и неловкости, но, хоть и с дрожью в коленях, приблизилась к женщине и подала ей свои документы.

– Н-да,– оценивающе заметила та.– Вероятно, все одаренные выглядят так несуразно.

София слегка нахмурила брови, но не отвела глаз от женщины. Что означала эта фраза, она даже не хотела задумываться, но почему-то и сама ощущала себя замухрышкой.

– Не тушуйся,– рассмеялась женщина.– Я и есть миссис Валери Уоркенгтон. Я прекрасно помню твое резюме и результаты контрольных тестов, София Дьюго. Присаживайся и давай-ка немного побеседуем.

София еле слышно выдохнула от облегчения и даже улыбнулась, приняв приглашение присесть, но сердце так и выпрыгивало из груди от волнения.

Миссис Уоркенгтон тщательно рассмотрела бумаги девушки, с неподдельным восхищением одобрила самостоятельное обучение иностранным языкам и отметила ее творческие разработки в области программирования.

Валери Уоркенгтон оказалась незаурядной личностью, с чувством собственного достоинства и сильным характером. В своих суждениях она была строга и чуть категорична, но искренна и неравнодушна. Лицо ее, скорее, было точеным, чем красивым, а своеобразные движения уголками губ и бровями во время разговора добавляли ей особое обаяние, что вызывало симпатию у Софии.

На собеседовании София ощутила поддержку и участие. В два счета документы были оформлены в личное дело, ей выдали пропуск в студенческий городок.

– Я прощаюсь с тобой до конца мая,– любезно предупредила миссис Уоркенгтон на прощание.– Но позволю себе заметить, что тебе необходимо пересмотреть свои вкусы, сменить гардероб и внешний вид в целом, если ты не хочешь оказаться белой вороной в своей группе. Всего тебе доброго, девочка моя.

Неожиданное замечание выбило Софию из колеи. Мысль о том, что она не соответствует облику городских сверстников, покоробила ее и напрягла. Ужасно хотелось избавиться от дискомфорта и быстрее изменить свою привычную внешность, но София понятия не имела, что нужно сделать.

Проходя мимо зеркальных окон в холле колледжа, София остановила свой взгляд на непримечательной фигурке с длинным пушистым хвостом на затылке, в темно-синем платье с белым воротничком и манжетами, в тонких капроновых носочках и танкетках на худых ногах. И это была она.

«Какой ужас!– тревожно окинула взглядом она проходящих мимо девушек и юношей и вновь вернулась к отражению.– Доисторическая замухрышка! Нечего сказать!»

София даже разозлилась на себя за самоуничижение и с надутыми губами торопливо вышла из здания.

Лили Хард вовремя окликнула крестницу, иначе не успела бы догнать ее, почти смешавшейся с толпой.

– За тобой не угонишься,– с улыбкой сказала крестная.