– Откуда она взялась? Это же кошка Маши. Она пропала, а сейчас значит вернулась. Мистика да и только.

– Это бабушкина кошка? – охнула Кармель. – И как её зовут?

– Никак. Маша кликала по-разному: бестия, рыжая, лиса. На всё отзывалась. Очень своенравное животное, приходила и уходила, когда вздумается. – Ираида Кимовна бочком и, явно что-то не договаривая, обошла кошку, словно боялась даже коснуться её.

Отдохнув, Кармель решила начать побелку дома, развела в ведре, купленную накануне известь, добавила в неё синьки, полюбовавшись полученным цветом, приступила к работе. Дом бабушки был невысокий и небольшой: на улицу смотрели три окна, два из зала, одно из спальни. Вход находился со стороны сада, поэтому, чтобы добраться до крылечка, нужно было обогнуть дом по тропинке из половинок кирпича. От входной двери через крохотный коридорчик путь вёл сразу на кухню, рядом с ней располагалась кладовая, в ней-то Кармель и устроила ванную комнату. Начала побелку с глухой стены без окон, до стрехи дома она легко доставала с табурета. Работа спорилась, вот только попадающиеся крупинки синьки приходилось растирать щёткой. Через два часа Кармель закончила побелку и, довольная собой, отошла в сторонку полюбоваться плодами своего труда. Некрасивые полосы от щётки, тёмно-синие пятна, от не растворившейся синьки сделали стены неопрятными. Дом выглядел сейчас хуже, чем до её побелки. Она растерянно смотрела на пёстрые стены, не зная, что предпринять.

– Да уж, строители нервно курили бы в сторонке и жевали малярные кисти, глядя на такую красоту, – услышала девушка ехидный голос Ираиды Кимовны.

Кармель обернулась. Обе соседки стояли на улице и смотрели на дом.

– Первый раз белила? – поинтересовалась баба Маня.

Кармель кивнула.

– Ох и много в тебе, Ираидка, желчи. Можно подумать, ты бы лучше сделала. Сама своими руками ничего делать не умеешь, а критикуешь.

Ираида Кимовна подбоченилась, гордо вскинула голову, украшенную множеством заколок.

– От меня и не требовалось работать, я всегда была женщиной-праздник, а не тягловой лошадью, как ты.

– Ах ты, зараза, – вскинулась баба Маня.

– Стойте- стойте! Не ссорьтесь, – закричала Кармель. – Лучше подскажите, как исправить это безобразие.

– Спрашивай у мастера щётки и белил. Я пас, – заявила Ираида Кимовна и, шаркая сандалями, потопала к себе.

Баба Маня, проводив взглядом соперницу, зашла во двор.

– Этот раствор придётся вылить. – Старушка помешала в ведре палкой. – Синьку сначала нужно растворить в небольшом количестве воды, потом через ситечко или марлю вливать понемногу в раствор. Цвет сделаем менее насыщенным, так быстрее закрасятся огрехи.

Кармель выполнила её указания, благо известь и синьку купила с запасом.

– А теперь, берёшь, макаешь и легонько, ровно, мазок к мазку, в одном направлении ведёшь кисть. – Баба Маня, приговаривая, ловко побелила приличный кусок стены. – Попробуй сама. – Она протянула девушке щётку.

Кармель от усердия высунула язык. Сначала получалось не очень красиво, но потом мазки начали ложиться ровнее.

– Другое дело, только боюсь, тебе придётся слоя три пройти, чтобы забелить полосы и пятна, – рассудила соседка, присматриваясь, к проявляющемуся пятну синьки.

Кармель вытерла рукавом забрызганное известью лицо.

– Баб Мань, спасибо за помощь.

Старушка махнула рукой.

– Да не за что.

Пришлось четыре раза перебеливать стены, чтобы они приобрели нормальный вид. Она закончила трудиться только в девятом часу вечера. Весь день ничего не ела, только выпила несколько стаканов воды. От усталости и голода тряслись руки и ноги. Поставив на огонь в большой кастрюле воду для купания, в маленькой сварила пельмени. Еле сдержала себя от желания немедленно слопать пельмени, сначала всё же решила выкупаться. В тёплую воду Кармель уселась со стоном: мышцы ног ныли от огромного количества прыжков с табурета, совершённых за день. Она посмотрела на руки – кожа от резиновых перчаток сморщилась и побелела, царапины зигзагами изукрасили не только кисти, но и предплечья. На ногах повреждений оказалось меньше, спасибо брюкам, защитили немного. Кармель приступила к ужину, когда на посеревшем небе начали проклёвываться первые звёзды. Покончив с показавшимися ей необыкновенно вкусными пельменями, она уселась на ступеньках крыльца с кружкой кофе. Послышались знакомые шаркающие шаги на дорожке, ведущей к дому. Через пару минут показалась Ираида Кимовна.

– Привет. Увидела у тебя на кухне свет, дай думаю, проведаю трудягу. – Старушка опустилась рядом с Кармель, затянулась сигаретой, выпустила красивые колечки дыма.

– Я не люблю запах сигаретного дыма, но у вас он какой-то приятный. – Кармель допила кофе и поставила кружку на ступеньку.

– Хочешь курнуть? Да не боись, они лёгкие, слабые. Усталость, как рукой снимет. Не веришь, попробуй. – Ираида Кимовна протянула тонкую изящную сигаретку.

Кармель взяла её, понюхала. Соседка щёлкнула зажигалкой.

– Я вообще-то не курю, так баловалась пару раз за компанию и только, – пробормотала Кармель, вдыхая сладковатый дым. После нескольких затяжек, она начала кашлять.

Старушка забрала сигарету, потушила и зачем-то положила окурок в портсигар.

– Ираида Кимовна, а почему вы не ладите с бабой Маней? Вам же скучно по одному жить.

– А у нас по всем вопросам разные мнения, чуть что сразу скандал разгорается. Она всю жизнь с одним пьяным придурком прожила, всё терпела, лишь бы детей не лишать отца, а я никогда не позволяла мужчине унижать себя. Знаешь, сколько у меня мужей было? Пять. И всех я бросала, если надоедали или борзеть начинали. А ещё Маня не может простить, что она вкалывала, как проклятая, а я никогда не работала. И сейчас она сама возится по дому, а мне или сын делает, или людей нанимает. Она меня тунеядкой зовёт, может и верно, только мне на это наплевать, каждый жизнь устраивает, как может.

Кармель, слушая рассуждения соседки, прислонилась спиной к нагретым за день доскам крыльца. Её клонило в сон, сквозь веки, она наблюдала за странным поведением звезд. Огоньки то увеличивались в размере, то уменьшались. К самому носу подлетел огромный комар со смешным человеческим лицом. Кармель захихикала, уж больно потешная мордочка оказалась у насекомого. Ираида Кимовна тоже выглядела забавно, у старушки нос смахивал на хобот, глаза стали размером с блюдца.

– Ну как, полегчало? – поинтересовалась соседка.

Кармель сообразила: с сигаретками бабульки явно что-то не так.

– Ираида Кимовна, вы с ума сошли? Чем вы меня угостили?

Старушка похлопала её по плечу.

– Не трясись. Натур продукт. Ничего опасного, зачем бы я стала вредить тебе.

– И всё-таки, что в сигаретах? Могли бы предупредить. Я не употребляю наркотики, – Кармель попыталась сказать это серьёзно, но снова захихикала, как дурочка.

– Старая добрая конопля. Скоро пройдёт, зато спать будешь, как убитая. Мне здорово помогает: боли не чувствую и настроение поднимает.

– Старушка-наркоманка, – пролепетала Кармель.

– Ничего подобного. Я по чуть-чуть. А хоть бы и так. Мне в моём возрасте, чего бояться, – буркнула Ираида Кимовна.

– Зато в моём стоит опасаться. – Кармель поднялась и побрела в дом. – Спокойной ночи.

Ночью её опять разбудила Лиска, пытаясь улечься в ногах. Кармель отругала кошку и поплелась на кухню. Попила воды, налила в стакан и понесла его в спальню. В комнате, еле освещённой бледным светом луны, стояла женщина. Кармель вскрикнула и уронила стакан. Вода плеснула на ночную рубашку, стакан к счастью не разбился – покатился под кровать. Она быстро включила свет – никого.

«А вот не надо курить что попало, – отругала себя за испуг Кармель, – и не будет видеться всякая ерунда».

Лиска подняла мордочку, мяукнула: мол чего смотришь, ложись спать уже.

***

Кармель проснулась от жуткой жажды. Пить хотелось так, словно она не пила дня три. Налив из чайника стакан воды, залпом осушила его. Мышцы на ногах и руках болели, из-за этого девушка передвигалась как робот. Она умылась, позавтракала, привела себя в порядок и отправилась за продуктами.

В магазине скучающая продавец при виде её встрепенулась, но, хорошо рассмотрев вошедшую, недовольно нахмурилась. Кармель озадачилась: чем она вызвала недовольство?

– Мне булку хлеба, полкило «Российского сыра», триста граммов вишни в шоколаде, пачку печенья, – перечислила она, подавая деньги.

Продавец, симпатичная девушка невысокого роста, загорелая до черноты, не скрывая раздражения перед покупательницей, побросала продукты на прилавок.

Кармель, укладывая сыр в пакет, заметила плесень.

– Извините, но вы продали мне испорченный продукт.

Продавец выхватила сыр из её рук и молча подала другой. Кармель, удивившись, что извинений не последовало, развернула обёртку конфеты – побелевший шоколад и каменная твёрдость лакомства подтвердила её подозрения насчёт плохих продуктов.

– Конфеты тоже замените.

Продавец, сузив глаза, процедила:

– Ох, извините нашу сельскую глушь. Хороших конфет нет – совсем, – забрав кулёк с вишней в шоколаде, положила деньги на прилавок.

Кармель, потрясённая хамством продавца, вернула чёрствый хлеб, просроченное печенье и потребовала:

– Замените хлеб и печенье, без конфет обойдусь.

– Хлеб только вчерашний, может, и без печенья обойдётесь?

Кармель молча забрала хлеб, сдачу и вышла из магазина. «Только спокойствие, расстраиваться из-за всяких дегенераток не буду», – она уговаривала себя, кипя от злости.

За два дня Кармель успела покрасить ставни, забор. Дом сразу приобрёл нарядный вид и радовал глаз яркими красками. За время, пока пребывала в Захарьино, никто из друзей ни разу не позвонил, появилось стойкое ощущение, что она никому не нужна и всем всё равно, где находится. Кармель с горечью признала: настоящих друзей не приобрела, так, компаньоны по времяпровождению. Бывшая лучшая подруга тоже не желает её знать. Раз так легко далось Ленке расставание, вставал вопрос, а была ли их дружба настоящей? Отвечать на этот вопрос Кармель ужасно не хотелось, потому что следом маячил другой – может, она плохая подруга, раз её не жалко потерять. Ежедневно звонил только отец, интересовался, что ещё она сделала по дому. Подбадривал: «Тебе полезно побыть на свежем воздухе и поразмыслить». Кармель догадывалась, он надеялся: она всё же надумает работать на фабрике после окончания института. Мать позвонила один раз, поинтересовалась:

– Ты надолго застряла в Захарьино? Тебя записывать к косметологу?

– Пока не надо. Мам, я тут стены побелила, окна покрасила, дом теперь как новенький выглядит, – похвалилась Кармель.

В трубку послышалось хмыканье.

– Делать тебе нечего. Наняла бы людей, проследила за их работой и управилась бы за один день. Сдаётся мне, ты лукавишь. Скорее всего, нашла местного мачо и как всегда развлекаешься. Смотри, чтобы шею не намылили. В деревне другое отношение к любовным приключениям.

Кармель рассердилась:

– Ни с кем я не развлекаюсь, пашу, как золушка.

– Позволь тебе не поверить, ты и золушка, ха-ха. С Ленкой не помирилась? Точно! Отправилась в изгнание обиду зализывать?

Кармель вынуждена была признать, мать точно угадала причину её первой поездки в Захарьино. Но вот во второй раз она приехала потому, что её потянуло сюда.

– Как надоест изображать из себя декабристку, позвони, – произнесла мать насмешливо и тихо добавила: – Ты там поосторожнее…