И, добровольно, – в клетку из бетона,

Где за балконом жухлая сирень.

А я душой к природе рвусь до стона.

– В детстве я каждое лето приезжала к бабушке, а потом, вернувшись в город, долго не могла привыкнуть к тому, что нельзя, открыв дверь, сразу оказаться на улице, нельзя допоздна жечь костёр и печь картошку, чуть темнело, меня загоняли в квартиру. Город – опасное место для ребёнка. Раньше мы жили на шестом этаже в трёхкомнатной квартире, места всем хватало, но когда наша семья переехала в собственный дом не могла нарадоваться. Но ваша Добринка меня зацепила по-настоящему. Я даже успела в речке искупаться, вода чистейшая, рядом плавает обнаглевшая рыба.

Дед Ефим, улыбаясь, слушал гостью, скрасившую вечер. «Неужели она и правда видела призрак Кати? Если это так, может, попросить гостью сходить на кладбище в Добринке. Вдруг увидит свою Лидочку, то перестанет терзаться муками, думая, что же хотела ему сообщить жена перед смертью.

– Ефим Донатович, ваша Добринка заставляет говорить стихами, тут воздух что ли такой?

– Точно. В селе многие стихами баловались, а я их заучиваю, чтобы память сохранить, маразм прогоняю. И задачи решаю и ребусы разгадываю, в общем, развлекаюсь как могу. Если только телевизор смотреть, последний мозг высохнет.

Кармель зевнула и потёрла глаза рукой. Дед, заметив сонный вид гостьи, предложил:

– Иди в дом, в комнате застелешь диван, бельё возьмёшь в комоде.

– Нет. Сначала помогу убрать со стола. – Кармель собрала со стола посуду. – Ой, а в чём мыть?

– Возьми вон ту большую чашку, – Дед показал на эмалированный таз возле стены дома, тёплая вода в ведре на печи стоит.

***

– Ефим Донатович, а почему вокруг села поля заброшены. Тут только трава растёт, а дальше я вижу и подсолнечник, и ещё что-то зелёненькое.

– А вокруг Добринки не совсем поля, скорее заливные луга, ключи бьют. Здесь всегда замечательные травы вырастают, раньше за лето несколько покосов успевали сделать. А дальше фермерские поля. Только вот большинство горе-фермеров одно и тоже каждый год сеют, что выгодней, скоро земля оскудеет и родить перестанет. Эх! – дед Ефим махнул рукой. – Да ты умывайся и к столу. У меня уж стол накрыт.

Кармель хорошо выспалась, вкусно позавтракала омлетом с зеленью и козьим сыром. Хорошему настроению также способствовал и подарок: в корзинке с крышкой она несла маленького кролика необычной оранжевой расцветки. Этого чудесного малыша она увидела ещё вчера и долго не могла оторвать взгляд от его забавной мордочки. Утром, умывшись, она сразу отправилась к клеткам и стала угощать «солнечное чудо» кусочками моркови и яблока.

– Нравится?

Девушка обернулась, услышав знакомый густой бас.

– Очень. Остальные малыши пугливые, а этот храбрец, ест прямо с рук.

– Не храбрец, а глупец. Год назад внук привёз пару декоративных кроликов ярко-рыжей расцветки. Покупал для маленькой дочки и, как это часто случается, животные просто надоели. Два месяца назад крольчиха окотилась, к сожалению, через несколько дней вся странная семейка заболела, а этот выжил. Если хочешь, можешь забрать себе.

Кармель захлопала в ладоши.

– Хочу- хочу. У нас дома полно места. А он такой милый.

Теперь во время пути она время от времени приподнимала крышку корзинки, чтобы убедиться: кролик чувствует себя нормально.

На кладбище дед Ефим молча следовал за гостьей, поглядывая на могилы, заросшие травой. Кармель привела в поле. Под лёгким дуновением ветерка трава колыхалась зелёными волнами.

– Видите голубое пятно цветов, они выросли на могиле Кати, – показала Кармель на полянку ирисов.

Ефим Донатович недоверчиво прищурился.

– А по-моему мы за границей кладбища. Клубни петушков¹³ сюда могли попасть случайно. Ну и где твой призрак?

Кармель посмотрела по сторонам и развела руками. Громко позвала:

– Катя!

– Ты кого привела? – прозрачная фигурка девушки проявилась рядом с цветами.

Кармель ожидала её появления, но всё равно не удержалась от вскрика.

– Катя, это друг Ивана Ефим. Как ваша фамилия? – прошептала она, обращаясь к старику.

Он машинально ответил:

– Горин.

– Зря шепчетесь, у меня прекрасный слух, – проворчал призрак. – Этот древний дед Ефим Горин?

– Да. Он хочет рассказать тебе об Иване.

Дед Ефим разочарованно пробасил:

– Я ничего не вижу. Где она?

Кармель осторожно приблизилась к Кате и хотела коснуться её плеча. Рука прошла сквозь тело, ощутив необычный холод.

– Вот тут стоит.

– Я привык доверять глазам, а если они не видят, нужны другие доказательства. А иначе, почему я должен верить тебе на слово?

Катя помрачнела.

– Постарел Ефим, но голос и стать его. Неужели Ваня тоже так выглядит? Кармель, Ефим меня не видит и не слышит. Передай ему, что когда они первый раз появились на танцах в клубе, на нём был пиджак отца, тёмно-синий в полосочку, а на Ване серый с отливом. Ефим пригласил меня на вальс, но мне так не понравилось задирать голову, отвечая на его вопросы, что я заявила ему: «Терпеть не могу высоких, здоровенных парней, так и голова отвалиться может».

Кармель повторила слова призрака. В глазах старика блеснули слёзы.

– Здравствуй, Серафимова. Жаль, не вижу тебя. Значит, со смертью ничего не заканчивается. Вот это подарок для меня.

– А теперь пусть он сделает мне подарок – скажет, где Иван?

– Ефим Донатович, она просит рассказать.

– Катя, я мало знаю. В сорок третьем году Иван служил в десятой гвардейской армии в седьмом стрелковом корпусе. Их корпус участвовал в боях под городом Ельня, там он и пропал без вести. Как сообщил мне его брат Максим, бумага на Ивана пришла в начале ноября и с тех пор никаких сведений. Получается, вы ушли почти одновременно. Сначала Максим посылал запросы, потом его сын, которого он назвал в честь брата, но выяснить место гибели Ивана точнее не удалось.

– И что теперь делать? – произнесла Катя растерянно. – Я что, так и останусь навечно на этом кладбище?

Ефим Донатович вопросительно посмотрел на Кармель.

– Катя в отчаянии, боится, что застряла на кладбище навсегда, – пояснила она. – Ведь если призрак Кати задержался, чтобы рассказать Ивану о своей невиновности, а этого не произойдёт, уйти у неё не получится.

– О чём речь? О какой вине ты говоришь?

– Да глупости. Подруга Кати написала Ивану, что та больше не любит его и собирается замуж за другого. Обычная женская подстава, – пояснила Кармель.

– В ваше время может это считается глупостью, а тогда нет. Честь дороже ценили, – нахмурился дед Ефим. – Неужели Нина оказалась способна на подлость? Вы же с ней с детского сада дружили.

Кармель повторила ответ Кати, не слышный для старика.

– Нина призналась, что долго скрывала свои чувства, а Ивана полюбила с тех самых танцев в клубе. Когда с фронта вернулся без ноги Анатолий Садчиков и попытался ухаживать за мной, она решила: мне достаточно этого жениха, а Ваня останется ей.

– Катя, а ты другие не упокоенные души видела?

– Одну. Какой-то старушки, но она словно злой дух витает, не разговаривает со мной. Мне кажется, она не помнит, кем была, зачем здесь задержалась. Раньше, когда здесь ещё хоронили, я почти сорок дней могла общаться с новыми душами, а потом они уходили куда-то, а я оставалась. Правда, я давно никого не видела, может, люди перестали умирать?

Выслушав, слова Кати, переданные Кармель, дед Ефим вздохнул:

– Да нет, Катя, люди как умирали, так и умирают, только вот в Благодатном и Добринке почти никого не осталось. А где ты находишься, когда не проявляешься в этом мире?

Катя заплакала.

– Когда я не в этом мире, нахожусь непонятно где, но там нет ничего, только пустота. Меня затягивает туда словно в густой туман, я не чувствую времени и смогу появиться тут, когда что-то потревожит мой дух. Я не хочу здесь оставаться – это такая мука – не выполнить последнее желание.

На глазах Кармель тоже появились слёзы.

– Как ей помочь?

– Не знаю. Катя сказала: другие души уходили спустя сорок дней после смерти. Даже если найти место, где погиб Иван, как она его увидит?

Призрак встрепенулся и даже стал немного светиться.

– Позову. Мне бы только находиться рядом с его могилой. Он не может не прийти.

Кармель удивилась.

– А как ты узнаешь, что там именно Иван?

– Я вижу и знаю, кто находится под землей. Понятия не имею, как и откуда, но я точно чувствую место, где упокоен человек. Вот ты, Кармель стоишь между могил двух сестёр Киреевых, умерших ещё до войны, а Ефим остановился прямо над местом, где похоронен кузнец Климентий Петров.

Кармель сообщила деду Ефиму, чью могилу он невольно топчет. Старик вздрогнул и отступил на шаг в сторону.

– То есть, ты видишь места захоронения и знаешь, кто в них лежит? – уточнила Кармель. – А откуда тебе это известно? Ведь тут не сохранилось даже камня с эпитафией. Ты сказала: можешь позвать. Любого? И они ответят и явятся на зов?

Катя вздохнула:

– Я не задумывалась, откуда приходят сведения. Просто гляжу и точно знаю, кто похоронен в могиле. Мне было одиноко, когда исчезли последние души. Я попыталась позвать маму, её могила почти в центре кладбища. Та, что вся заросла шиповником. Её душа пришла, и мы поговорили, я так радовалась, но когда позвала второй раз, мама попросила больше не тревожить. Она огорчалась, что я не могу совершить переход. Больше я её не видела. Скажем так, я тут надоедала всем душам по очереди и больше на мой зов никто не является.

– Значит, ты можешь позвать мою Лидочку? Я не успел сказать ей: она самое лучшее, что было в моей жизни. Всё стеснялся, а потом стало поздно.

– Может, – перевела Кармель ответ. – А для Кати есть одна загвоздка. Как она покинет кладбище?

– А если мы её с собой пригласим? – предположил дед Ефим. – Может призракам нужно приглашение?

Из этой затеи ничего не вышло, Катю сразу отбросило назад за невидимую границу кладбища.

– Что обычно держит призрака? – размышляла Кармель. – Место, где он похоронен?

– Не место. Скорее всего, бренные останки, – уточнил дед Ефим. – Чтобы Катя смогла выйти за пределы погоста, скорее всего, нужно вынести хотя бы часть скелета.

– Не оставляйте меня, пожалуйста. Я должна найти Ваню и всё ему объяснить, только так смогу покинуть этот мир. Я чувствую, – Катя упала на колени и умоляюще посмотрела на гостей. – Меня хоронили в начале ноября, стоял сильный мороз, поэтому закопали неглубоко, можно попробовать вырыть мой череп или косточку…

– Она просит вырыть кости, – пояснила Кармель. – Ужас! Я не могу сделать это. Боюсь.

Дед Ефим вздохнул.

– А я не могу бросить невесту друга в беде. Кармель, сходи в Благодатный, попроси штыковую и подборную лопаты у бабулек. Скажешь, хочешь поправить могилки.

В хуторе старушки засыпали Кармель вопросами. Они расспрашивали о Добринке, о Ефиме Донатовиче. Отвечая, девушка боялась признаться, что собираются разрыть могилу Кати.

– От, это самое. Мы сначала волновались, но потом поняли: заночевала у Ефима, – сказала баба Лиза, подавая лопаты. – А ты же вроде прибралась на могилках.

Кармель соврала:

– В первый раз не всё сделала.

До кладбища она добралась быстро, немного мешали лопаты, поэтому всю дорогу перекладывала их: то на одно плечо, то на другое, то несла в обеих руках.

Дед Ефим осторожно снял слой травы в месте, указанном призраком. Катя успокаивала Кармель.

– Да не трусь. Кроме костей там ничего не осталось. Меня же ты не боишься?

– Почти привыкла.

Дед вырыл неглубокую яму сантиметров пятьдесят и присел на траву отдохнуть. Кармель вздохнула и взяла лопату в руки.

– Копай здесь, – ткнула призрачным пальцем Катя. – Ещё на штык и попадёшь прямо на череп.