– А что муж? Что с ним станется? – Алина непроизвольно хмыкнула и скривила лицо. – Он сам по себе, а я сама по себе. За детьми мама присматривает. Да ты, может, помнишь его! Петька Воинов из параллельного. Год за мной увивался, а перед самыми экзаменами сделал предложение. До Андрюшки с его выдумкой, с широкими жестами моему, конечно, далеко, но я и тому обрадовалась! Влюбилась в него, как кошка. Всю жизнь наперёд распланировала. Детей нарожала, по наивности думая, что ему этого надобно. А на деле… Ничего им, мужикам этим, не надо! Ни детей, ни страстей! Его одного люби и его мыслями, желаниями живи. Вот, тогда он порадуется. Эгоисты чёртовы!

– Ты смешная, – выслушивая громкие рассуждения, Рита покачала головой.

– То-то я смотрю, ты прям развеселилась вся! От себя бежишь, значит?

– Больше не бегу. Вернулась, – посмотрев в окно, Рита подпёрла подбородок кулачком.

– Зачем? Чтобы посмотреть в лицо испытаниям? Маман твоя говорила, что как сыр в масле катаешься, да всё недовольна.

Расслышав знакомые слова, знакомые мамины интонации, Рита невольно усмехнулась.

– А хотя бы и так! – ладонями всплеснула. – Вот, каталась я в этом масле и думала, как бы выскользнуть, как бы вдохнуть глоток свободы! Так, чтобы новое имя, новая жизнь, новые герои в ней. Вырвалась, вдохнула, а что дальше делать с этой свободой, фантазии не хватило.

Несмотря на браваду, Рита грустно улыбнулась, а Алина в ответ на это возмущённо фыркнула.

– Да чего уж может быть проще в нашем-то курортном городишке? Хоть каждый день ищи себя новую! Сегодня с Сашей, завтра с Ваней. Хоть свободным художником представься, хоть скрипачкой. А как надоест, вернёшься к Андрюшке и заживёшь с ним долго и счастливо.

– К Андрею не вернусь, – распрощавшись с мечтами, категорично заявила Рита, а Алина прищурилась, пытаясь подмечать и малейшие детали.

– Веришь, нет, а весь город гадает, что же тогда между вами произошло. Не расскажешь?

– Не расскажу.

– И слухи про тебя тогда нехорошие ходили. Будто шлюхой стала. Из койки в койку прыгала. Люди видели. А когда люди видят, становится громко от пересудов.

– И это знаю.

– Андрей тогда не успевал чистить физиономии особо наглым. Любил всё-таки…

Рита решительно отмахнулась.

– Хватит, что ты выскочила замуж по любви.

– Так, я ж выскочила, а ты бы вышла! Не абы с кем дружбу водила. Ох, и погонял же вас тогда его папаша! – припоминая подробности, Алина лукаво зажмурилась. – Всё покоя ему не давал факт, что сын с босотой, как он сам говорил, спутался. Сейчас вон сидит, молчит.

– Мы с Александром Владимировичем часто разговариваем по телефону, – осторожно призналась Рита, сжимая в руках дамскую сумочку.

– Да? И что он тебе говорит?

– Да так… – она широко улыбнулась собственным мыслям и тряхнула головой, вытянув шпильку из волос. – Чувствуешь? Морем пахнет, – довольно зажмурилась, а Алина неодобрительно качнула головой.

– Дурью пахнет. Твоей в большинстве. В океане, небось, купалась?

– В океане купалась, а мечтала о нашем море. Дома лучше всего.

– Ну, раз уж ты так заговорила… – призадумалась одноклассница. – Что собираешься делать? Планы есть?

– Да какие у меня могут быть планы? Сегодня с Сашкой, а завтра с Ванькой! То скрипачка, то свободный художник! – вконец развеселилась Рита, вдыхая свежий воздух полной грудью. – А дальше будь что будет!

– Ветер в твоей голове гуляет, Ритка. И когда уже остепенишься?

– Как только, так сразу! – рассмеялась она совсем как прежде и озорно подмигнула, чувствуя прилив эмоций.

Вот, чего ей не хватало! Этого воздуха, этих пейзажей. И таких родных улыбок… ведь они придают сил.

***

– Мама, я дома! – прокричала Рита с порога, предупреждая. Замерла, прислушиваясь, и решительно двинулась в сторону галереи. Мама как всегда творила. – Я дома, – повторила она основательно и тихо, заглянув в просторную, наполненную светом комнату. Женщина за мольбертом непринуждённо улыбнулась и развела испачканными в краску руками, предупреждая приближения и объятия.

– Ну, здравствуй, дорогая, здравствуй, – умиляясь, склонила она голову набок. – Солнышко, ты чудесно выглядишь. На каком побережье приобрела такой замечательный загар?

– Не знаю, о чём ты, – Рита окинула ничего не значащим взглядом свои оголённые плечи. – Последний год не показывалась из офиса. А ты как? Цветёшь и пахнешь?

– Ну, как и полагается женщине моего возраста, – мать, довольная комплиментом, улыбнулась, а после незначительно нахмурилась. – Я ведь забыла тебя встретить, так? – понятливо кивнула она, на что Рита неопределённо пожала плечами.

– Я звонила тебе раз двадцать, но ничего, кроме механического голоса автоответчика, услышать так и не удалось. Хоть бы приветствие какое записала, чтобы я чувствовала себя желанным гостем. Пусть даже и на телефонной линии.

– Дорогая, ты же знаешь, как я не люблю всех этих официальных моментов! Вот, ты приехала, и мы обязательно пообщаемся. А эти сухие диалоги по телефону… – женщина брезгливо скривилась, а Рита закатила глаза, принимая тот факт, что маман ничуть не изменилась. – К тому же я очень плодотворно потрудилась. Гляди, какая красота пришла ко мне в голову сегодня ночью! Я месяца три, не меньше, не могла уловить нить вдохновения, а тут раз!.. И будто снизошло озарение. Нет, ты только посмотри!

Рита уклончиво кивнула.

– Мама, я ничего не понимаю в абстракционизме.

– Это потому что ты эгоистка и никогда не интересовалась тем, что важно для меня, – заметила мать, напрочь забывая при этом обидеться.

– Это потому что я не такая возвышенная натура, мам. Эгоизм здесь совершенно ни при чём.

– Вот, что правда, то правда. Приземлённость у вас с отцом общая на двоих. Его ты всегда хорошо понимала.

Рита прошла вглубь комнаты, пытаясь уловить, что чувствует. Выгибая тонкую бровь, оглянулась на мать.

– Ты ревнуешь?

– Я не могу этого понять! Я тебя воспитывала, стремилась наделить чувством прекрасного, пыталась сделать из тебя утончённую натуру, привить любовь к музыке и искусству… А ты только того и хотела, что дурить людей, успешно лавируя меж статьями и нормами современного законодательства.

– «Розовые очки» – это не моё, – заявила Рита, на что мать, демонстрируя возмущение, даже палитру отставила.

– А что твоё? Что? Трезвый взгляд на жизнь?

– Хотя бы и так.

– И куда он тебя привёл, этот трезвый взгляд?

– На данный момент домой. Ты не рада?

– Я не рада тому, что ты до сих пор одна! – снова схватив палитру, мать отвернулась к картине, пытаясь сосредоточиться, но, так и не добившись результата, устало вздохнула. – А ведь тебе уже тридцать!

– Мам, ты всю жизнь одна и…

– У меня была ты! А твой отец… он убивал во мне вдохновение, душил своей заботой, своим вниманием. Он хотел увезти меня в другой мир, в другую реальность. Туда, где правят материальные блага. А я выше всего этого. История нашей с ним любви была предрешена ещё до её начала. И я счастлива. Я счастлива, а ты нет!

Поспорить тут было не с чем, и Рита промолчала.

– Кстати, ты слышала, что Андрей женится? – строго и вот теперь точно с укором глянула мама, а Рита, наконец, присела, правда, тут же закинула ногу на ногу и принялась нервно подмахивать верхней из них. – Нет, ну, какой же замечательный мальчик…

– Я так понимаю, шуму теперь будет на весь город? Удивительно даже, что таксист не задал мне этого вопроса, а ведь посматривал-то с интересом. Тоже, видать, признал и мучился от неведения.

– Твой сарказм неуместен, – строго пресекла мать попытку обесценить рассуждения. – А шум будет. Обязательно будет. И хорошо ещё, что не на весь полуостров, солнышко. А ведь на месте его невесты могла быть и ты. Как она, кстати? Ты видела?

Рита, пытаясь сдержать раздражение, устроила ладони на коленях.

– Красива и умна. Мне кажется, Андрею повезло.

– Что? И познакомить вас успел? – удивляясь, ахнула мать. – Значит, со своим бывшим ты видишься регулярно, а навестить мать времени не хватает?

– Они с Юлей приезжали посмотреть на Ниагарский водопад. И тебе, кстати, тоже не мешало бы. Вдруг бы именно там ты нашла своё вдохновение?

– Я поняла, куда ты клонишь, – предупредительно прищурилась мать, тыча в Риту указательным пальцем.

Больше не скрывая явного напряжения, она присела на высокий деревянный табурет. Склонив голову набок, глянула на картину, чтобы тут же отвернуться, нервно комкая в пальцах влажную тряпку, которой обычно вытирала руки.

– Сказать к слову, ко мне он с ней тоже заезжал, – нехотя призналась. – Что я могу сказать?.. Замечательная девочка. Милая, добрая, Андрея любит. Впрочем, ты любила его ничуть не меньше!

– Мама!

– Я никогда не успокоюсь!

Предельно чётко и на удивление спокойно заявила мать, после чего поднялась со стула, вытиснула на палитру немного бежевой краски и принялась кистью смешивать её с другими, пепельно-розовыми тонами.

На улице раздался шум приближающегося автомобиля, и Рита, выглядывая в окно, обошла мать стороной.

– Вот чёрт! – нервно осмотревшись, заломила она пальцы, и, пересиливая себя, задвигая эмоции в дальний угол, подошла к двери, ведущей в сад.

Мать, не наблюдая за её суетой, продолжила упрёк:

– Ты сама себя загоняешь в угол. Создаёшь вокруг ауру хаоса, разрушений. Со всего размаха пробиваешь огромные дыры в эмоциональном фоне, нагнетая в собственный уютный мир негатив. Это глупо, в конце концов! Глупо и абсолютно неоправданно.

– Совершенно с вами согласен! – прозвучал на всю галерею мужской голос, и женщина подняла взгляд к двери. Тут же, не сдерживая себя, улыбнулась, и, отставив работу в сторону, вышла из-за мольберта, чтобы поприветствовать гостя.

– Андрюша… – только и смогла она вымолвить, подставляя щёку для дружеского поцелуя.

– Александра Дмитриевна, чудесно выглядите, как всегда, погружены в работу… Сказать по правде, не припомню вас без кисти в руках.

– Да, да… Да, да… – женщина смущённо улыбнулась. – Без меня и моих работ этот мир стал бы на один лучик темнее. Как же я рада тебя видеть, дорогой, – женщина умилительно покачала головой и вздохнула с тяжестью в мыслях.

– Рита приехала, – меж тем утвердительно начал Андрей и посмотрел на женщину будто бы с упрёком.

– Приехала, – развела Александра руками.

– Где она сейчас? Я вот с цветами, а она что же?.. Прячется? – вроде сказал он и с веселостью в голосе, но было понятно, что злится.

– Можешь не верить, но ещё мгновение назад была здесь и самоотверженно выслушивала мои нотации.

– Не верить такой шикарной женщине, Александра Дмитриевна, невозможно в принципе. Это вам, – Андрей преподнёс букет и нервно сглотнул, загоняя своё недовольство подальше.

– Спасибо. Спасибо, дорогой, – вдохнув аромат цветов, Александра сверкнула угодой в глазах. – Поставь цветы в вазу. И воды, воды побольше! – скомандовала она, как только Андрей согласился выполнить последний приказ.

– Рита как, надолго? Что говорит? Зачем приехала, рассказать не успела? – спросил он будто нехотя, на что Александра недоумённо пожала плечами.

– Да как-то…

– Надо было позвонить. Я бы встретил, – выговорил Андрей с ленцой, но во всём его поведении снова сквозил упрёк. Он расправил высокие розы, придавая им презентабельный вид. Вазу с цветами поставил на комод у стены. Подпирая ту же стену спиной, скрестил руки на груди.

– Если честно, я об этом совершенно не подумала, – пусть и нехотя, пусть с некоторой растерянностью в голосе, но всё же призналась женщина. – И, между прочим, зря. Вам просто обязательно надо поговорить. Вразуми ты её, в конце концов! К тебе она прислушивается, с твоим мнением считается. А ещё она совершенно несчастна. Я, как мать, это вижу, а признаться в подобном факте Рита отказывается категорически.

– Очень тяжело говорить с человеком, который не хочет тебя услышать, – задумавшись над словами женщины, выдал Андрей и, глядя себе под ноги, опустил голову.

– Ну да… И вот ты сейчас женишься… Извини, конечно, но всё это затеял совершенно не вовремя!

На такое заявление парень, невесело улыбаясь, отрицательно покачал головой.

– Я, наверно, пойду, Александра Дмитриевна. Рите передавайте привет, целуйте в обе щёчки. А по поводу разговора… Я попробую что-нибудь сделать, но за результат не отвечаю.