Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы - Борис Марковский

        Даже ангелам столько познать не дано,

        Сколько знали о счастье мы с Ли.

        Много весен назад, очень-очень давно

        В королевстве у края земли,

        Там, где с моря завистливый ветер подул

        И убил мою Аннабель Ли.

        Только наша любовь ярче солнца была

        И взрослей, и мудрее, чем мы.

        И она наши души на крыльях несла

        Из зловещей, безжалостной тьмы.

        И ни Бог, и ни дьявол не разъединит

        То, что вечный скрывает гранит…

        Мне луна навевала тоскливые сны

        О потерянной Аннабель Ли.

        Как глаза ее, звезды сияли, грустны.

        О, прекрасная Аннабель Ли!

        На холодной земле, там, где милая спит,

        Я лежал между каменных плит.

        Пусть же будут всегда наши вместе тела

        В королевстве, где море шумит.

    Перевод с английского И. Зуевой

Из французской поэзии

Жак Превер

Прогулка Пикассо

        На очень круглой тарелке из настоящего фарфора

        обнаженное яблоко

        позирует художнику-реалисту который

        тщетно пытается изобразить

        яблоко таким каково оно есть

        но

        яблоко не дается

        оно не хочет быть

        яблоком

        у него свое Я

        и свои секреты в мешке с яблоками

        и вот оно переваливается на бок

        на вполне реальной тарелке

        и мягко

        тайком от себя самого

        крадется на задних лапках

        по краю газовой горелки

        в которую превратился герцог Гиз

        который от злости тут же скис

        увидев что кто-то без разрешения пишет его портрет

        и яблоко подмигивает – «Привет! »

        и превращается в переряженный прекрасный плод

        и вот

        художник-реалист наконец сознает

        что все превращения яблока – его враги

        а он – обездоленный нищий

        ничтожный бродяга – лишь жертва какой-то приятной

        ассоциации; благодарный и ужасно напуганный

        благотворительностью

        щедростью и неожиданностью

        и несчастный художник-реалист

        вдруг становится пессимистом

        становится пессимистом и жалким рабом

        безумной толпы ассоциаций

        а яблоко катится и вспоминает яблоню

        земной рай и Еву и еще впрочем Адама

        лейку шпалеру Пармантье и лестницу

        и Канаду и Геспериды и Нормандию и Ренет

        и Апи

        и лапту и крученую подачу и змия

        и забитый в ворота мяч

        и первородный грех

        и детство искусства

        и Швейцарию с Вильгельмом Теллем

        и даже Исаака Ньютона

        и множество его премий полученных на Выставке

        всемирного

        тяготения

        и обалдевший художник не помнит больше о своей

        модели

        он спит

        а тем временем Пикассо

        проходивший мимо как он везде проходит

        у себя дома

        как у себя дома

        видит яблоко тарелку и спящего художника

        что за идея рисовать яблоко —

        думает Пикассо

        и Пикассо съедает яблоко

        и яблоко ему говорит – «Мерси! »

        и Пикассо разбивает тарелку

        и улыбаясь удаляется

        тогда художник вскакивает

        как от зубной боли

        и попадает в общество своей незавершенной картины

        и поскользнувшись на осколках разбитой посуды

        жадно пересчитывает ужасающие обломки реальности

    Перевод с французского Е. Ветровой

Из китайской поэзии

Лао Цзы

От существования – к сущности

        Лучший правитель тот,

        о котором людям известно

        лишь то, что он существует.

Очевидно, эти строки древнекитайского философа Лао Цзы (разумеется, за исключением слова «правитель») вполне приложимы к нему самому. О нем действительно известно только то, что он существовал. Но и в этом мы не уверены. Его биография – это не более чем легенды. В частности, они рассказывают о том, что философ родился старцем, словно специально оказывая услугу Карлу Густаву Юнгу с его теорией архетипов Старого Мудреца и Младенца. Само имя Лао Цзы означает «старый мальчик».

…Дао Де Цзин – философская книга о некоей Сущности, которая стоит за бесчисленными вещами материального мира. Быть может Дао – наиболее абстрактная категория прафилософии.

…Пересказывая современным слогом («в забавном русском слоге», как некогда писал Державин) древнюю и мудрую книгу, не могу не признаться, что перед вами не перевод, а переложение.

Источниками для него явились несколько переводов книги на английский язык (помимо наиболее известного комментированного издания текстов Лао Цзы под редакцией Чен Ку-янга и перевода Джи-фу Фенга и Джейн Инглиш, мною в значительной степени использован замечательный перевод Стефана Митчела), а также академический русский перевод Ян Хин-шуна. При подобном подходе, очевидно, бессмысленно говорить о буквализме и научности предлагаемого читателю текста. И вместе с тем мне не хотелось бы, чтобы переложение воспринималось как вольная импровизация. Более того, некоторые наиболее явные отступления от «канонического» текста представляют собой попытку реконструкции, об оправданности которой – судить не мне. Главное, чего хотелось мне достичь, это «перевести» Книгу Пути из раздела «философская проза» в раздел «философская поэзия». Многие авторы отмечают поэтичность текста Лао Цзы, а на Западе существует устойчивая традиция перевода Книги Пути ритмизованной прозой либо верлибром. Это вполне оправдано, ибо китайский подлинник также имеет ритмическую организацию.