Весна умирает осенью - Вера Арье

– Знаю, что ты не одобряешь всю эту затею, но я не могла отказать Габи. И, если честно, потраченного времени мне не жаль – Вишневская оказалась невероятной собеседницей, – добавила она, понимая, что Родион на нее обижен. В последнее время ее часто не было дома: и в будни, и в выходные приходилось бегать по редакционным поручениям, а по ночам наверстывать пропущенное в университете. Он поехал с ней в Довиль за компанию, надеясь, что она сумеет выкроить хоть немного времени, чтобы побыть вдвоем…

– Расскажи мне лучше, какие у нас планы на оставшуюся часть дня, – в его голосе не прозвучало эмоций, что лишь усугубило ее чувство вины.

– Сегодня вечером – авторский вечер Джибладзе. Может, мне удастся попасть за кулисы и взять у него блицинтервью…

– А почему бы тебе не попросить о помощи Зою? Она всех знает в этом замкнутом мирке, ей не откажут.

Оливия взглянула на Родиона с благодарностью. Профессиональный интерес в нем всегда брал верх над личными обстоятельствами. Наверное, поэтому ему долго не удавалось обзавестись семьей: какой женщине понравится чувствовать себя актрисой второго плана, смирившейся, что изо дня в день главная роль отводится не ей, а работе.

Хоть это далось и непросто, но спустя несколько лет совместной жизни Оливия вынуждена была признать, что их с Родионом трепетная близость, душевная связанность во многом объясняются общностью интересов.

Она сунула руку в сумку, чтобы достать смартфон и набрать номер актрисы. Пальцы перебирали по очереди содержимое: ручку, блокнот, очечник, беспроводные наушники, ключи от квартиры, расклеившуюся упаковку жвачки, проездной билет… Только аппарата там не оказалось.

Перед глазами тут же возникли знакомая гостиная с лиловым гарнитуром, журнальный столик, придавленный архивной коробкой, фарфоровая чашка с недопитым кофе. Видимо, ее смартфон оказался погребен под ворохом семейных фотографий, рассыпанных по столешнице. Оливии так не хотелось опаздывать на обед с любимым, что она попрощалась с актрисой поспешно и вещи свои не проверила.

Отправляться к Зое прямо сейчас не имело смысла – та что-то говорила о встрече с «театральными людьми» и об участии в выставке, которую курировал Портман.

Значит, придется дождаться вечера.

VI

Драма

С каким-то обреченным усилием океан гнал мутноватую волну, расшибая ее о полосу прибоя, словно отсекал все пути к отступлению. Над пляжем повис напряженный гул, сквозь который прорывались беспомощные стоны чаек, метавшихся под низким куполом неба.

Кутаясь в плащ и придерживая растрепанные ветром волосы, Оливия шла по дорожке вдоль садовых оград, за которыми желтели окна. Она не была уверена, что застанет Зою дома, но без телефонной связи обойтись было нельзя…

В нос ударил знакомый можжевелово-яблочный запах – вот и особняк Вишневских. Калитка оказалась открыта. Оливия вошла в сад – в подсветке редких фонарей тот выглядел призрачно и неприветливо. Деревья шелестели кронами, словно нашептывали молебный канон. На верхних этажах, скрывавшихся за частоколом деревьев, жалобно бились о раму распахнувшиеся ставни.

Приблизившись к вилле, Оливия заглянула в окна первого этажа. В ярко освещенной кухне было пусто. Сквозь анфиладу дверей просматривался кусок гостиной, в которой не улавливалось никакого движения. Она надавила на звонок – тот протяжно вскрикнул и затих. Подождав еще с минуту, Оливия прижалась ухом к двери – та поддалась и поползла со скрипом внутрь.

На секунду ей показалось, что в прихожей кто-то стоит, но, когда глаза привыкли к свету, Оливия поняла, что ошиблась.

Она окликнула Зою – вдруг та наверху, да еще не одна? Или принимает ванну… Черт, как неудобно вышло!

Потоптавшись с минуту на месте, Оливия неуверенно двинулась вперед и случайно задела сумкой за уголок «журнала посещений», который тут же слетел с консоли и гулко стукнулся об пол твердым переплетом. Она подняла его, подумав, что этот шум оповестит хозяйку о нежданном визите. Однако нормандский дом оставался неподвижным – ни скрипа половиц, ни шороха шагов.

Оливия положила журнал на место, заметив мимоходом, что поверхность консоли покрыта какой-то странной желтоватой пылью. Пахло резкими и холодными, как атлантический воздух, Зоиными духами и вместе с тем чем-то примитивно-цветочным.

Пройдя мимо кухни, она оказалась в гостиной. На низком столике рядом с кофейной чашкой стояла коробка конфет. Рядом возвышалось ведерко со льдом – в нем утопала бутылка шампанского, а чуть поодаль переливалось богемской огранкой блюдо с крупным виноградом.

Вся остальная часть столешницы была завалена фотографиями, которые они просматривали с Зоей минувшим утром.

Оливия поворошила их рукой и вздохнула с облегчением, нащупав прохладный алюминиевый корпус: вот он! На экране ее смартфона высветились несколько сообщений от Габи, голосовое послание секретаря редакции, уведомление об очередном обновлении операционной системы. К счастью, не было ни одного пропущенного звонка: зная, что во время фестивалей журналисты работают в режиме непрерывных встреч, коллеги старались лишний раз не беспокоить.

Она убрала аппарат в сумку и вдруг заметила опрокинутый фужер, поблескивавший на ковре возле кресла, в котором любила сидеть Вишневская. Под ним расплылось пятно от пролитого шампанского.

Оливия подняла фужер, поставила его на столик рядом с шоколадным ассорти – крупными шарами, обсыпанными ореховой и вафельной крошкой, – и вздохнула: получалось некрасиво. Сначала без предупреждения заявилась в чужой дом, а теперь бежит, не поговорив с хозяйкой…

Может, позвонить ей? Даже если Зоя не снимет трубку, она оставит сообщение на автоответчике и предупредит ее, что входная дверь открыта – это ведь небезопасно!

Она набрала номер актрисы и приготовилась слушать гудки, но их заглушил рингтон, защебетавший где-то рядом. Вздрогнув от неожиданности, она обошла диван и увидела на полу мобильный телефон с треснувшим экраном. На нем призывно пульсировал ее собственный номер.

В полуметре от аппарата, ближе к дверному проему, валялась знакомая кремовая туфля.

Внутри просвистел ледяной сквознячок, впившись иглой в диафрагму. Оливия сбросила звонок, и наступила тишина, в которой напольные часы торжественно отыграли свой мотив.

«Все прояснится! – успокоила себя она, направляясь к выходу. – Зоя любит спиртное, вечеринки, флирт – наверное, сегодня случился очередной бурный праздник…»

Вдруг за спиной раздался шорох. Оливия обернулась, ожидая увидеть актрису, спускающуюся в шелковом пеньюаре по ступенькам с вопросительным выражением в глазах. Однако лестница оставалась пустой. Шорох повторился, затем шевельнулась портьера – из-под нее вылез сонный дымчатый кот. Забравшись на лиловое кресло хозяйки, он свернулся клубком и затих.