Границы безумия - Виктория Селман

– Разумеется.

– Тереза была очень красивая.

– Да, она такая. – Он стиснул зубы.

Странно – я только что сделала его жене комплимент. Это должно было польстить ему, а не разозлить.

– А это кто? – Я указала на других участников свадебного торжества.

Маркус подошел, снял очки, чтобы протереть линзы краем свитера, снова водрузил их на нос и пригляделся.

– Мои родители. Погибли во Франции, разбились на машине. Это родители Терезы. Мать тоже умерла. От рака. Отец в доме престарелых. Жил с нами какое-то время после смерти жены. А вот сестра Терезы. Живет в Бате.

– А это, наверное, Эйдан, да? – Я вытащила вторую рамку из-за ее укрытия.

Маркус заметно ощерился.

– Да, – буркнул он, не глядя мне в глаза.

Любопытная реакция. И почему от сына осталась только одна фотография? ..

Ребенок весело ухмылялся в объектив камеры. Он совершенно не был похож на отца. Симпатичный, явно общительный. В одном глазу виднелась странная отметина – словно зрачок растекся по радужке.

Я повернулась к Маркусу. Тот нервно переминался с ноги на ногу, заметно испытывая неловкость. Не хотел, чтобы я держала в руках фотографию его сына. С чего бы?

Он покосился на часы. Намекал, что пора бы мне поторопиться.

Пристально на него глянув, я произнесла:

– Ваша жена перед смертью кое-что сказала. Изъявила последнюю волю. «Это он сделал. Ты должна кому-то рассказать». Вы, случайно, не знаете, о ком шла речь? Что она имела в виду?

Маркус вспыхнул. Веко у него забилось в нервном тике.

– Не имею ни малейшего представления! Слушайте, давайте на этом закончим? Я правда очень устал.

– Но мы еще не поговорили про Эйдана…

– Я же сказал – я очень устал. Хотелось бы прилечь и отдохнуть.

Через минуту я, сама не поняв, как так вышло, стояла на крыльце, а он запирал за мною замки.

Увы, мне не удалось ничего выяснить. Кроме одного факта: у Маркуса Линча последние слова жены удивления не вызвали. И вообще, он вел себя странно. Может, именно о нем и говорила Тереза? ..

Глава 20

Я отщипнула вилкой кусочек морского окуня и погрузила его в лужицу бальзамического соуса и горохового пюре, художественно размазанную по тарелке. Сразу после беседы с Маркусом Линчем я поехала к Джеку.

Мы сидели в «Лимонном дереве». Прежде частенько захаживали сюда втроем.

Ресторан выбрал Вулфи.

– А то мы так и не отпраздновали день рождения старины Дункана, – заявил он по телефону.

Теперь, по здравом размышлении, стало понятно, что место выбрано неудачно. Я впервые приехала сюда без мужа. Живот поджимало от боли и глухой тоски. Прошлое накладывалось на настоящее. Дункана больше не было – и все же его присутствие ощущалось повсюду.

– Вот, смотри, что я нашел. Ту самую книгу, которую ты давно хотела прочитать.

– Ты чудо, Вулфи! Спасибо.

– Все равно заезжал в «Фойлз» [14 - «Фойлз» – британская книготорговая компания. Магазин в центре Лондона официально занесен в Книгу рекордов Гиннеса как рекордсмен по протяженности торговых полок – около 50 километров. ]. Делов-то.

Я отпила вина. Джек тоже поднял бокал и сделал пару глотков. Перехватив его взгляд, я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, чуть раздув ноздри. Бокалы мы опустили одновременно.

– Ты подстриглась, – сказал Джек, наклоняясь ближе. – Тебе идет.

– Просто кончики подровняла. Странно, что ты заметил.

Я обвела ресторан взглядом.

Мое внимание привлек хорошо одетый мужчина средних лет в разноцветных носках. Он то и дело приглаживал волосы и косился на часы. Заметно нервничал. Одевался в спешке, но озабочен тем, как он выглядит. Значит, ждет девушку и боится, чтобы его не кинули. Первое свидание; возможно, даже вслепую. Если б он знал свою спутницу чуть лучше, то не волновался бы так сильно.

В двери ресторана торопливо заскочила женщина – раскрасневшаяся и вытирающая руки о бока. Переживает, что опоздала на встречу. Метрдотель помог ей снять пальто и проводил до столика мужчины в цветных носках. Тот встал и протянул ей руку в тот самый момент, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

О да, свидание вслепую! Руки пожимают лишь при первой встрече. Кажется, оба хотят произвести хорошее впечатление.

Мне вдруг стало не по себе. Свечи, пианист в углу… После смерти Дункана мы с Джеком не раз ходили по ресторанам. В этом заведении все было иначе. Обстановка выглядела слишком романтичной. Хотя о романтике между нами не шло и речи…

* * *

Самый романтичный момент в моей жизни случился в кабинете без окон, где не работал обогреватель и где я безвылазно проторчала тридцать шесть часов подряд.

– Зиба, можно тебя на пару слов? – спросил Дункан, когда кабинет опустел.

Он говорил мягко, но вид у него был строгий, бесстрастный. Наверное, примется меня отчитывать. А мне даже сказать в свою защиту будет нечего – ведь я и впрямь вела себя очень некрасиво, хотя в итоге нам удалось добиться неплохих результатов.

– Детективы, с которыми я проработал много лет, сегодня допустили ошибку, – заговорил он, пристально глядя мне в глаза. – Но ты сохранила голову на плечах и стояла на своем, хотя все остальные были настроены против тебя. Ты заставила нас включить мозги. Наш успех – целиком и полностью твоя заслуга.

Я улыбнулась.

– Тебе плевать, что о тебе думают другие, – продолжил Дункан. – И это замечательно. Кто-то скажет, это недостаток, но я так не считаю. Ты очень сильная. И очень упрямая. Поэтому ты такая, какая есть.

– Не думаю, что это хорошее качество.

– Ты ошибаешься…

Тем вечером Дункан впервые меня поцеловал.

* * *

– Эй, Мак, что такое? – спросил Джек, склоняя набок голову.

– Так, пустяки.

– Я слишком давно тебя знаю. Когда ты говоришь «пустяки», значит, дело дрянь.

Я выразительно вскинула бровь.

– Может, тебе тоже стоит попробовать себя в профайлинге?

– Не увиливай. В чем дело? – настаивал тот.