Каббала - Артур Эдвард Уэйт

Еще одно значимое имя – тоже обращенный еврей Пауль Риччи. Его трактат Celestial Agriculture [19 - Это первый текст в собрании Писториуса (Pistorius. Artis Cabalisticae. Hoc est, Reconditae Theologiae et Philosophiae Scriptorum Tomus I. Basle, 1587). Данный труд больше известен как Artis Cabalisticae Scriptores. ] не оказал большого влияния. Он написал также Statera Prudentum о Законе Моисеевом, Христе и Евангелии, ряд других трактатов, в том числе о деяниях каббалистов, напечатанное в Нюрнберге в 1523 г. , но все эти произведения были осуждены.

Цель предисловия заключалась в том, чтобы показать в общих чертах условия, в которых в Европе стал известен главный текст Каббалы. Впоследствии каждому христианскому исследователю и писателю, раскрывавшему эту тему, будет посвящена отдельная глава. Сейчас нам достаточно отметить, что с самого начала в изучении каббалистической литературы вне еврейства участвовало немало христианских ученых и что объектом их интереса были христианские элементы, содержащиеся в сокровенном еврейском учении – в первую очередь в Зогаре и потом в связанной с ним литературе.

Для тех, кто читает это исследование с философской и исторической точек зрения, следует раскрыть его главную тему и причину его ориентации на определенный контингент. По нашему мнению, деструктивная критика доктора Гинсбурга темы Каббалы привела к тому, что она выпала из поля зрения английского ученого мира. В области чисто научных метафизических или исторических по направленности исследований – в период, предшествовавший написанию этого труда, – совсем не проявлялся интерес к предмету, как и в момент выхода его в свет, но это отнюдь не из-за критики доктора Гинсбурга. Со времен Роберта Фладда и Томаса Воэна, Кадуорта и кембриджских неоплатоников существовала определенная категория ученых, для которых все, что связано с Каббалой, представляло особый интерес, и она сейчас, пожалуй, еще более многочисленная, чем до 1865 г. Это более значительная группа в плане интеллектуальном, чем может представить академический читатель в силу отсутствия знакомства с представляющей ее литературой. Имеются в виду исследователи и мыслители из теософских и эзотерических кругов, хотя само это обозначение является недостаточно точным и обычно относится к людям, не слишком почитаемым в академическом мире. Существует мнение, будто адепты подобных учений придерживаются их, так как не способны к серьезным научным занятиям и занимаются пустяками. Но те, кто упоминается выше, не заслуживают подобного презрительного и высокомерного отношения. Они верят в непреходящую ценность сокровенной религии, вернее, некоей мистической Традиции, восходящей к истокам человеческой истории. Сравнительное изучение религий не является абсурдным и необоснованным в плане выведения некоего общего знаменателя. Главное – оценка его достоверности. И в этом смысле Каббала, как мы уже отмечали, выступает не только сокровенной теософией, т. е. Богопознанием еврейского мира, но и особым каналом, по которому сообщается та Традиция, о которой идет речь. Поэтому вполне резонно и, более того, неоспоримо, что данное исследование в первую очередь, если не исключительно, представляет интерес именно для теософов и мистиков, чьи взгляды имеют жизненно важный характер, а все прочие – преходящий. Признание Каббалы в качестве раздела или духовного центра сокровенного учения означает, что ее изучение является своевременным и необходимым.

Из этой предпосылки следует вывод, что Каббалу необходимо рассматривать не только как мистическое учение в общепринятом смысле, но и собственно с мистической точки зрения, помня о вере в сокровенное учение и других смежных вопросах, требующих пересмотра со стороны тех, кто их задает. Если в процессе исследования нам придется развенчать некоторые ложные представления и отнести их в область фантазий, где им и место, и поместить сферу мистицизма в подобающие границы, мы по праву сможем полагать, что снискали оправдание своих намерений в глазах тех, кого стремились освободить от иллюзий. Следует отметить, что по самой своей природе мистика не основывается на так называемых оккультных науках или оккультной философии, тогда как в исторической перспективе она связана с любой – народной или эзотерической – Традицией прошлого [20 - На причины указывает Шопенгауэр, отмечая поразительное единодушие мистиков всех времен именно по поводу этих принципов, на которых зиждется вся мистика, в отличие от догматов, на которых строятся секты, поскольку они по своей сути не сектанты. ].

Наконец, необходимо подчеркнуть, что это исследование не адресовано представителям иудейской религии и что, во всяком случае по первоначальному замыслу, оно не претендует на то, чтобы внести серьезный вклад в науку о каббале, хотя, волею судьбы, в Англии оно является первым обширным изысканием в области этого религиозного наследия. Эти очерки представляют собой часть давно задуманного нами плана изучения эзотерической Традиции в христианскую эру и решения одного вопроса, касающегося самого существа этой сокровенной Традиции, как, впрочем, и всех других аспектов человеческой мысли и вопрошания. Вопрос заключается в следующем: есть ли на поверхности этой подразумеваемой сокровенной Традиции или где-то в ее глубине, или даже в самих ее недрах некий след духовного опыта, который в преддверии более адекватного определения можно назвать наукой о душе в Боге. В исторические времена она существовала в мире; она есть как на Западе, так и на Востоке, но всюду она обволакивалась тяжелыми пеленами доктрины и практики, обусловленными конкретным местом и временем, специфическими расовыми и национальными особенностями. В своей простоте и уникальности она проступает сквозь все сложные религиозные образования. Такой универсальный элемент, не подлежащий рассмотрению в формальном смысле этого термина, с одной стороны, стал предметом аналитического познания, а с другой – был признан непознаваемым для внешнего наблюдателя и стал прерогативой аскетов, а среди них только тех, кто ведет монашеский образ жизни, вдали от мира и его суеты. Задуманные нами и проведенные исследования в области мистики и представляют собой попытку высвободить это ядро из-под накопившихся чуждых напластований. Тема многообразия ее проявлений раскрывается в книгах, посвященных сокровенной Традиции. Данный же труд, предлагаемый адептам Theosophia Magna, есть не что иное, как окончательная редакция и выжимка наших предыдущих работ и монографий по Mysterium Receptionis в сознании еврейства.

Цель его – собрать разрозненное и разъединенное братство по духу, к коему причастны и мы, будучи некими свидетелями его осмысления в свете индивидуального христианского, а не иудейского мистического опыта. Следует при этом учитывать, что в настоящее время среди евреев лишь немногие в нескольких синагогах или гетто в Хорватии и Далмации проявляют интерес к этому сокровищу еврейского прошлого.

Мы считаем, что ядром Каббалы является учение о Цуре и тайне Шхины. Они представляют интерес для нас не столько потому, что выступают таковыми для еврейской теософии, сколько потому, что они сопряжены с католическим мистицизмом. На наш взгляд, что в своих высочайших поисках древние Сыны Учения стремились к тому же, что и христианские мистики, и что те проблески опыта, которые мы в редчайшие моменты ощущаем в глубине сердца, смутно – иногда слишком смутно – проступают в этих текстах. Та часть в нас, что пребывает в Боге и приобщена чувству вечности, в их достоверном видении относится к Ацилут – Близости, Вышнему миру и никогда от него не отлучена. Мы также полагаем, что подобно тому, как некоторые из нас в меру собственных возможностей сейчас знают «отчасти», ожидая познания совершенного, так и некоторые из них не лишены были внутреннего постижения той великой реальности, которую они для внешних именовали Узами единения.