Закон подлости гласит… (страница 46)
– Это – бред. Курсовая – еще куда ни шло. А записи – полный бред, – покачал головой Освальд. – Это – абсолютно нелогично! Здесь нужно делить, а не умножать! И откуда значение «С»? С каких это пор значение «синергии» – целое число? Почему два? Откуда вообще эта двойка взялась? Какой дурак это писал?
– Характеристику умственных способностей держи при себе. Это расчеты Анабель. Я сегодня специально сел пересчитывать. Достал все книги по телепортации. И самое интересное, что даже по ее формуле я получил совсем другой ответ! Десять раз один и тот же «другой» ответ, – усмехнулся Альберт, положив руку на мою «просветленную» гуманитарную голову. – Вот мой ответ. Внизу. Подчеркнутый. Два раза. И обведенный в кружок.
– У меня тоже получается твой ответ, – задумчиво заметил Освальд, отбирая мою ручку и делая расчеты. – Я не знаю, как она получила свой ответ, но … я уже сказал. Не в обиду будет сказано. Я считаю, что те, кто не понимают в магии, пусть лучше ею вообще не пользуются.
– То же самое касается тех, кто в ней понимает. По этому «бреду» она смогла нарушить закон телепортации и перенестись из-за города в город. Правда, посадка была не очень мягкой, но ей удалось это сделать, – заметил Альберт. – Я привел тебя сюда, чтобы мы разобрались с этим вопросом.
– Альберт! Я же сказал, что это… полная …эм… ерунда, – возмутился Освальд, перелистывая курсовую. – Вот, уже вижу ошибку в формуле. Он не учел значение … Так, здесь тоже непонятно, откуда он взял эти числа? Ладно, попробую еще раз пересчитать… Альберт, ты решил верно. У меня ответ сходится с твоим.
– Давайте сюда! Не умеете считать, учитесь! – возмутилась я, доставая ручку и выхватывая листок. Я перевернула писанину Альберта и начала выводить свое решение.
– Да что ты творишь! – взмолился Освальд, глядя мне через плечо. – Это же не умножение! Этот знак означает коэффициент....
– Будете вредничать, ничего показывать не буду! – возмутилась я, дописывая ответ.
«Скоро мы гастролировать с лекциями будем!» – хмыкнул демон. – «А теперь, смертельный номер. Гуманитарий решает магическую задачу! Слабонервным магам просьба отвернуться и не смотреть! По окончанию расчетов, поседеют даже самые стойкие теоретики!»
– Вот! – я отдала ответ, который сошелся с моим предыдущим. Бедолага Чейз смотрел на меня с пола пустыми глазницами.
– Кто проверит? Давай, Освальд. Ты или я. Или у тебя есть кандидатуры, которых не жалко? Сам понимаешь, насколько это важно. Учти, приземление было на крышу.
– Давайте я попробую, – произнес один инквизитор, беря в руки мои расчеты и переписанную из курсовой формулу. – Если что, позаботьтесь о моей семье.
– Давай сюда! – хмуро заметил Освальд, вырывая из рук инквизитора расчеты. – Просто я уверен, что ничего не получится. Разницы нет, что из-за города, что отсюда. Ты, Альберт, за это подпишешь документы?
Альберт кивнул. Освальд произнес мою формулу и … исчез. Обратно мы шли молча. Я молчала, потому, что была обижена до глубины гуманитарной души, Альберт был просто озадачен, а инквизиция молчала по долгу службы. Молчал и Винсент Чейз, который, сам того не ведая, заложил основы «гуманитарной» магии. Посмертно.
– Зачистить всю канализацию. Чтобы ни одной крысы не было. Академии – штраф за то, что сливает свои помои. В размере сметы на ремонт канализации. Пусть ремонтируют за свой счет, а не за счет города. Больше меня этот вопрос не волнует, – вздохнул Альберт на выходе. – Пусть не подлезают со своими бумажками.
– Альберт! А если формула работает, что мне за это будет? – поинтересовалась я, заглядывая в глаза.
– Я тебя повешу… – вздохнул Альберт, улыбаясь.
– На доску почета? – обрадовалась я, представляя свой портрет на стенде «Ими гордится магия!»
– Нет, на доску «их разыскивает инквизиция»! – с улыбкой ответил Альберт, проходя в холл. – А потом возьму тебя под домашний арест, на собственные поруки.
В холле нас ждал Освальд. Глаз у него методично подергивался, темные кустистые брови по привычке хмурились, образуя на лбу поперечную морщину. В руках он сжимал курсовую и мои записи.
– Освальд, расчеты верни, пожалуйста, – вздохнул Альберт, протягивая руку. – И давай сюда документы на проведение мероприятия. Не смотри на меня так, Освальд. Я тоже в печали.
Мы в сопровождении инквизиции возвращались домой по освещенной фонарями площади. Родственникам Винсента Чейза уже сообщили. Его отец, бывший преподаватель Академии, был чрезвычайно польщен тем, что его покойный сын так ответственно отнесся к защите курсовой. Мать рыдала и не могла остановиться.
– Альберт! А мне что-то за это полагается? – оживилась я, глядя на молчаливого Альберта.
– Сто, – задумчиво бросил Альберт.
– Сто тысяч эрлингов? – уточнила я, представляя себе такую сумму.
– Нет, сто лет тюрьмы, – задумчиво ответил Альберт, тяжело вздохнув. «Не переживай. Отсиди, сколько сможешь!» – успокоил демон.
– А за то, что я раскрыла преступление? И нашла тело? – удивилась я, цепляясь за руку правосудию.
– Девяносто девять, – ответил мой личный «прокурор».
«О! Совсем другое дело!» – ехидно восхитился демон. – «Девяносто девять лет – это не так страшно!»
– Считай, что я внес за тебя залог. Так что ты – моя заложница, – шумно вздохнул Альберт, открывая передо мной дверь.
Весь вечер я наблюдала одну и ту же картину. Половина книг из библиотеки была разложена на столе и на полу. Шел четвертый час научных изысканий. Альберт, снимал – надевал очки, листал какие-то книги, ставил их на место, доставал другие. Мне хотелось уйти, но меня усадили рядом, терзая меня математикой.
– Давай еще раз. Мне просто интересно. Откуда ты взяла это значение… Только не говори, что из головы… – Альберт посмотрел на меня сквозь очки. Он сам только что ответил на свой вопрос. Я вздохнула и посмотрела на него.
– Я вообще не понимаю твоей логики. Ты понимаешь, какой это был риск? Ты вообще осознаешь, что чуть не погибла? Как можно просто взять из головы понравившееся число и подставить его в формулу? Как? Объясни мне? Есть же инструкция! – я впервые увидела легкий оттенок страдания в глазах. О чем ты в этот момент думала?
– О тебе! – надулась я, глядя на разложенные книги на столе и диване книги, – И вообще! Теория без практики – мертва. Инструкции придумали трусы и перестраховщики! А все великие открытия делаются по ошибке! Смирись…
Прошел еще час, я уже пыталась заснуть, но мне не спалось. Ужасаясь времени на часах, я просочилась в приоткрытую дверь комнаты, в которой горел свет. «Мужик фигней страдает!» – постановил демон, глядя на то, как Альберт увлеченно сотый раз пытается пересчитать формулу. – «Его надо отвлечь от этого гиблого дела. Давай!»
– Альберт, ты собираешься спать? – спросила я, глядя на исчерканные его рукой листы.
– Да, попозже… – услышала я глухой ответ, сопровождаемый усиленным листанием книги. – А если это за основу взят закон распределения? Ведь может же такое быть? Частный случай…
Я осторожно подлезла и села рядом, за что получила отрывистый поцелуй. «Тебя люблю, но истина дороже!» – демон достал справочник по «поцелуям». Выждав пять минут, я стала осторожно перелазить ему на колени, нахально оседлав их. Альберту пришлось вместе с книгой откинуться на спинку дивана, чтобы дать мне плацдарм для маневра. Он смотрел в книгу, почти не отрываясь. Я тоже заглянула в книгу. Гуманитарий во мне, виновник этого научного переполоха, вздрогнул и поседел при виде расчетов на две страницы. Я деликатно потянула книгу из чужих пальцев. Мне удалось ее вытащить и аккуратно положить на стол. Мне на талию легли руки, но глаза устремлялись в сторону раскрытой книги на столе. Я аккуратно сняла с моего ученого очки, положив их на стол рядом с книгой. Меня прижали к себе, нежно поглаживая и целуя в плечо и шею. Я уже расслабилась. Поцелуи продолжались, я почувствовала, что таю…
– … коэффициент синергии, превышающий значение… – едва слышно прошептал Альберт мне на ухо.
Я обернулась и увидела, как в воздухе не уровне глаз Альберта парит и листается книга. Ах так? «Он – натура утонченная. По ночам страдает жестким сопроматом!» – пропел демон, щелкая пальцами и вызывая у меня смешок.
Я стала нежно целовать щеку моего теоретика, слушая, как позади меня шуршат страницы, и скрипит парящая в воздухе ручка, что-то активно выписывая. Хоть бы хны… Мне его что? За руку оттаскивать и глаза ему завязывать?
Я положила руки на широкие плечи, стараясь придать своему лицу суровое выражение, а тону, несвойственную мне официальность.
– Ты – арестован! За нарушение распорядка дня! За невнимание к своему здоровью! – сурово произнесла я. – Что ты можешь сказать в свое оправдание? Я внимательно слушаю. Помни, каждое слово может быть использовано против тебя в … в.. будущем.
Альберт отвлекся и посмотрел на меня.
– Статья очень серьезная. Сомневаюсь, что правосудие будет снисходительно! – продолжила я официально-бюрократическим тоном, стараясь подавить улыбку.
Я почувствовала, как рука на моей талии сжалась, причем достаточно ощутимо. Вторая рука откинула мою голову.
– И как ты думаешь, какой закон ты сейчас нарушила? – спросил Альберт таким голосом, от которого мне стало слегка волнительно.
– Закон подлости, – ответила я, чувствуя, как хватка слегка ослабла, чтобы снова окрепнуть.
– И что тебе светит? – поинтересовался Альберт, а я краем уха слышала, как на стол легла книга.
– Солнышко! – выпалила я, со вздохом, добивая страдальца от моей логики. Либо он наконец-то осознал, что занимается заведомо гиблым делом, либо мне действительно удалось отвлечь его, но сейчас у нас проходит конкурс, кто быстрее расстегнет чужие пуговицы. Пока что я проигрываю.
Ангел вздрогнула: «Нас хотят убить?». «Не смотри! Рано тебе еще!» – заметил демон, прижимая к себе ангела и закрывая ей глаза рукой. – «Я скажу, когда мо… Да что он творит! Там же книги, кружка, очки, в конце концов!». Демон посмотрел на взволнованного ангела: «Любовь Всей Жизни… Хм… Звучит!»
Глава двадцать вторая… люди всегда удивляются событиям, которых ждали
Было настолько тихо, что было
слышно, как крадется писец
– Что ты делаешь… – услышала я вздох, чувствуя, как любимый подается вперед и выгибает спину с глухим стоном. – Так нельзя делать… Я запрещаю тебе… Прекрати, я кому говорю… Прекрати… Я прошу тебя… Не… надо…
Я даже заглянула ему в лицо, увидев закрытые глаза и полуоткрытые губы, которые мне безумно захотелось поцеловать. Ничего, поцелуем. Не сейчас. Позже, когда усыпим бдительность.
Не смотря на свои глубокие познания в различных областях магии, было одно заклинание, которого Альберт не знал. «Массаж».
«Ну а сейчас наш женский экипаж, будет делать расслабляющий массаж!» – обрадовался демон, глядя как мои ручки наминают широкую спину. «Делать массаж любимому мужчине – одно удовольствие!» – вздохнула ангел, млея от наслаждения. «Легким движением руки массаж превращается в шантаж!» – завредничал демон, глядя на ангела странным взглядом. «Ему нравится!» – расцвела ангел, складывая ручки. «Кто бы мне массаж сделал!» – прозрачно намекнул демон, но ангел его не слышала, умирая от каждого моего прикосновения.
Это заклинание повергло Альберта в шок, не меньше, чем мой прорыв в магической науке, пошатнувший не только устои магии, но нервную систему и веру в себя двух не самых глупых мужчин. Пятьдесят листов совместных предположений было разложено на столе. За эти пять дней Освальд стал почти членом нашей семьи. С покрасневшими то ли от пролитых слез, то ли от бессонных ночей глазами, он садился рядом с Альбертом, и они часа два сидели и обсуждали решение. Как я узнала из случайного разговора, эти двое вместе учились, пока Альберт добровольно не сошел с дистанции. Насколько я поняла, за одной партой они не сидели и даже одно время друг друга на дух не переваривали. Зато в тот момент, когда теоретики поднимали на меня, практика, глаза, они были единодушны. А я чувствовала себя, как дура в белом платье под шелковицей.