Вопрос

Из темноты, в сопровождении хлопающих звуков босой ходьбы, ко мне подбежала гигантесса. Казалось, она стала ещё больше, чем была несколько минут назад. Сквозь её накидку просвечивали дряблые складки жира, трясущиеся при каждом шаге. Её тело напоминало чуть разбушевавшуюся гладь моря, а в глазах стоял вопрос. Она была зла на меня, даже обижена до глубины своего необъятного нутра. Слёзы до сих пор катились из глаз по рябым щекам, заплывшим синяками.

– Забирай и убирайся от сюда! – крикнула она, кинув мне прямо в лицо часы. Еле поймал их, схватив с четвёртой попытки почти у самого пола. Потерял их где-то или забыл. Или их взяли, когда собирались меня кастрировать.

– Хорошо.

– Хорошо? Хорошо?! – она перешла почти на фальцет, от чего дополнительные подбородки начали резонировать с истошным воплем. – Да ничего здесь, сука, хорошего нет! Зачем ты пришёл? Нечего тебе здесь делать! Он так мне сказал!

– Кто Он? – спросил я, будто подловил на чём-то.

Лицо толстухи превратилось в одно красное пятно. Из носа даже потекла кровь, тонкая струйка спустилась к ложбинке подбородка и мелко закапала на обвисшую грудь, находившуюся прямо надо мной. Если бы не длина её сисек, то кровь точно оказалась бы на моём лице.

– Ты знаешь! – Отрезала она. – Забирай часы и уходи.

Я стоял с тупым выражением. Багровость её лица стала пропадать, а вместе с ней и сама толстуха заметно уменьшилась. Теперь она не высилась надо мной с разрывом в несколько голов, и наши взгляды почти на одном уровне. Её притягательные губы всего в нескольких сантиметрах от моих, она прикусила нижнюю и отвела взгляд. Мне стало тошно, неприятно. Я всё равно видел, что за её покусываниями стоит что-то жуткое. Уверен, она представляет, как жуёт моё бедро или то, что болтается там же.

– Я пойду?

– Выход в той стороне. – Она указала за мою спину. Подумал сначала, что гигантесса захотела обнять меня. Я обернулся, и моя шея звонко хрустнула. Там засветилась ещё одна дверь с витражным стеклом, на котором изображён голубь.

Я кивнул женщине. Точно сам не понял, что вложил в этот жест. Я благодарен ей? Я рад проститься с ней на добром слове? Чёрт его знает. Она посмотрела мне прямо в глаза, а я отвернулся и ушёл, у самой двери остановившись и взглянув на часы. Стрелки, вроде бы, на том же месте, как когда я их впервые получил. Пыль под стеклом мешала двигаться, и механизмы бились в странных конвульсиях, силясь сместиться хоть на миллиметр. Единственное, что изменилось, это трещина. Маленькая трещина на стекле у верхнего изгиба циферблата. Она почти незаметна, но вот на ощупь ощущается очень даже явно.

По шее прошёл холодок. Женщина будто стоит и дышит мне прямо в затылок. Она и правда никуда не ушла, стоит там же. Между нами около двадцати шагов, я не хочу сокращать их число. Надеюсь, она тоже. Я медленно, будто опасаясь, что ручка двери раскалена до тысячи градусов, приложил свою ладонь, повернул, дверь неохотно скрипнула и поддалась движению. Из маленького сквозняка узнал одно – там дальше холодно, а я в одной рясе. Что я могу изменить? Сейчас ничего. Но я всё равно стоял, хоть и понимал, что иного пути нет, только за дверь. Прошлое уже проводило, хоть и пыталось странными способами приманить. Я прижался лбом к витражному голубю, оба его глаза похожи на лягушачьи. Он своими тупыми зенками осматривал меня и то, во что я одет. Голубиные-лягушачьи глупые глаза осуждали, хотя какое мне дело до странной птицы на стекле? Но я всё равно лбом чувствовал чужеродную неприязнь, обращённую ко всему моему существу.

Из-за двери полилась вода, я попеременно поднял ноги, но потом всё равно твёрдо встал, ступни уже всё равно мокрые. Вода лилась дальше, за мою спину. Там уже никого, гигантская женщина ушла, свет тоже погас. Я видел, как будто сама темнота отражается от поверхности тонкого слоя воды, открыл дверцу шире, и поток усилился. Запахло плесенью, мне не нравится, но кое-что заставляет пойти вперёд. Голоса.

Шёпот. Нарастающий, угрожающий. Он тянется откуда-то сзади. Их много, и они злы на меня. Шёпот всё ближе, а поверх него проникновенный женский истеричный крик. Он становится громче, вот-вот схватит меня за голову и ударит об пол. Я забежал внутрь и закрыл дверь, в стекло что-то влетело, и голубь покрылся сотней тонких трещин. Голоса резко смолкли.

Мой странный балахон сменился на тёмные туфли, белую рубаху и серые брюки. В кармане нащупал галстук. Достав его, выбросил в сторону, всегда терпеть их не мог, ведь они напоминали ошейник. Все вещи пахнут кондиционером, но такие холодные, что дрожь появилась резко, и всё моё тело содрогнулось, пытаясь согреться.

Здесь светло, даже слишком ярко. Это похоже на мой рабочий кабинет. Кто я? И почему мне кажется, что это именно мой кабинет? Тёмно-красные обои, на стенах висит туча дипломов, но имя размыто. Фото. Это я, и там она.

Белокурые вьющиеся волосы, длинные ноги на высоком каблуке. Она прижалась к моей груди и закрыла глаза. Кончик её носа будто высекал сам Микеланджело, тонкие губы не накрашены. Я вспомнил, что она не любила помаду. Я бы с радостью вспомнил её цвет глаз. Голубые? Вряд ли. Зелёные? Вроде бы нет. Голубое платье подчёркивало осиную талию. Я снял рамку со стены, обернул и достал саму фотографию. Сзади сердечко, немного криво, будто нарисовано второпях. На глянцевой стороне мы. Я с широченной улыбкой смотрю в объектив, щурясь от солнца. Парк, за нами длинная аллея, и кроме нас никого.

«А никого больше и не надо было. Я помню, Алиса. Я всё помню».

Внезапная слеза выдавилась вместе со всхлипом. Я прикрыл свободной рукой рот, жадно хватая воздух. Закрыв глаза, пытался удержать хлынувшие слёзы. Где ты, Алиса? Где я сам? Пожалуйста, ответь мне.

Позади стоял огромный резной стол. Я отодвинул стул и сел. Не мог насмотреться на фото. Вот мы, совсем рядом друг с другом. Хочу вновь пережить этот момент. Это был первый день июля, стояла жара. Алиса предложила пойти в парк.

«– В парке много фонтанов, там должно быть прохладнее.

– Хорошо, но при одном условии.

– Каком?

– Я угощу тебя мороженым».

Она по-детски улыбнулась и обняла меня. Нам будто снова по девятнадцать, когда я, будучи студентом без денег, должен был копить пару дней, чтобы угостить девушку.

У неё раньше были тёмные волосы?

В парке играла музыка. Уличная группа, барабаны и саксофон. Что-то тягучее и приятное. Понял, да и раньше тоже знал отлично, что я любил эту девушку, а сердце подсказало своим неравномерным стуком, что до сих пор безумно люблю, хоть и почти не помню.

Но…

Кто нас фотографировал? Вот это в моей памяти отсутствовало. Сверху на фотографии вижу попавший в объектив палец. Он ничего не испортил и даже похож на случайный блик солнца. Чей он? Не помню. Я положил фото перед собой. Этот стол, и он точно мой. Техники никакой нет, прямо посередине лежит зелёный коврик. Справа кипа бумаг, а прямо рядом с ней карандашница. Там одиноко стоит, немного покосившись, мой любимый карандаш. Отметины детских зубов до сих пор говорят о том, что это точно он. Никаких ручек или других карандашей. Я подумал, что смогу узнать своё имя из лежащих на столе документов. Приподнял стопку с середины, там пусто. Проверил все, пролистнув их снизу большим пальцем, ничего. Передо мной табличка, думаю, там должно быть моё имя. Я медленно протягиваю руку и беру табличку.

«Мудак»

На позолоченной поверхности. В красивой рамке из какого-то явно редкого дерева. Ну да, стоило ожидать, но вот чего я точно не ожидал, так это стука в дверь. За матовым стеклом виден силуэт, он в странной шляпе.

– Войдите. – Разрешил я дрожащим голосом, убирая фото в левый выдвижной ящик.

Визит

Незнакомец двигался медленно. Кажется, он не услышал, как я разрешил войти. Постоял за дверью, а позже решил сам посетить меня. Шляпа, она совсем небольшая. Серая, с бирюзовым блестящим ободком, но всё равно какая-то странная. В ней не было длинного павлиньего пера или кольца из крокодиловых зубов на нитке. Она вызывала странное отвращение и отторжение, хотя и не шла вразрез с остальным нарядом. Длинный бежевый плащ, белая рубаха с красным галстуком и чёрные брюки, о стрелку которых можно порезаться. Незнакомых глаз я почти не видел из-за тени от шляпы, зато белоснежная улыбка из-под густых чёрных усов, закрученных к угловатым скулам, привлекала внимание. В руках визитёра крепко стиснут потёртый дипломат.

– Здравствуйте, – поприветствовал меня пришедший. Он снял шляпу, и я увидел два глаза с ярко-жёлтыми радужками. Мне даже на секунду показалось, что его зрачки были не круглыми, а больше похожими на горизонтальную чёрную линию. – Извините, что вчера не явился. Дела, знаете ли, очень замотался.

Мужчина средних лет. В волосах, свисающих до плеч, много седых волос, но они лоснятся приятным блеском в свете лампы над нами. Он повесил шляпу на стойку у двери и приблизился ко мне. Будто из ниоткуда достал стул прямо перед моим столом и уселся на него, сначала подобрав полы плаща. На них слой грязи, словно незнакомец только что прибежал из-под проливного дождя. Визитёр положил ногу на ногу, его туфли не просто из крокодиловой кожи, они будто сами крокодилы, и что странно, они безупречно чистые.

– Давайте сразу к делу, – начал он и положил дипломат на стол, но не стал открывать. – Моя визитка у вас перед глазами.

Я взял визитку и прочитал «Компания Душа Компании». Звучит глупо даже на белой идеально ровной карточке, а надпись выведена каллиграфическим почерком самыми тёмными в мире чернилами.

– Понятно, ну, почти. Но имени нет.

– Как и у вас, я прав?

У меня пересохло в горле, а его зрачки и правда совсем как козлиные. Они такие и есть. В его улыбке странный огонь. Мне стало до одури жарко.

– О чём вы?

– Не строй из меня идиота. Я знаю, что ты даже своего имени не открыл. – Сказал мужчина, положив руку на дипломат. Под его длинными когтями багровая грязь. – И у меня к тебе есть предложение. Не будем тянуть время и сразу приступим.

Я только сейчас осознал, что мне жизненно необходимо вспомнить своё имя. Не чувствую своего существования, пока не знаю, как меня зовут.

– Хорошо, я согласен. Что вы хотите?

– А что ты можешь предложить? – он застучал когтями по дипломату. Каждый стук вызывал мелкие содрогания в теле.

– Даже не знаю. – Ответил я. А что ему нужно? Конфет? Деньги? Вряд ли. – Что вы хотите?

– Я предлагаю нечто ценное, так и ты предложи мне что-то, что может с ним сравниться.

– Откуда мне знать, что вы не обманываете?

Мужчина хмыкнул и закатил глаза. Он убрал запрокинутую ногу, приблизился к столу, раскрыв дипломат, и достал оттуда конверт.

– Смотри, здесь всего одно слово, и это слово – имя сидящего передо мной человека.

Я уставился на конверт, словно хотел его загипнотизировать, чтобы тот открылся сам собой.

– Имя есть, – он поднял конверт к свету. – Даже просвечивает. Я его вижу.

Я уже хотел было выхватить из чужих рук заветный свёрток с очень ценной для меня вещью, но одумался в самый последний момент, когда моё плечо немного дёрнулось. Мне показалось, что он это заметил и всё понял, посмотрел на меня, как на дурака, сморщив нос. По его взгляду я прочитал: «Лучше не делать этого, дружок».

– У меня есть… дипломы.

Он расхохотался.

– И к чему они мне? – он хохотал так, что эти же дипломы на стене легко покачивались из стороны в сторону. – Да они даже тебе не за чем! Ну, по крайней мере, не все. Думай ещё!

Я перебирал в мозгу всё, что могло подойти этому чудовищу. Так я думал сам про себя, но на самом деле просто осматривал комнату.

– Мне, кажется, нечего предложить. Будет проще, если вы сами назовёте цену. – Я попытался спровоцировать на хоть какую-то зацепку.

– Эх, ладно. Я хочу Счастье.

– Что за бессмыслица? И как его дать?

– А ты не догадываешься?

– Нет, – обиженно произнёс я. – Ни единого варианта.

– Тогда достань мне Счастье из своего левого ящика.