Неприкаянные (страница 27)
Эрик обхватывает мою шею так крепко, что мне трудно дышать. Я инстинктивно поглаживаю его маленькую спинку.
– Папа пит… папа спит… – захлебываясь, бормочет он.
– Где спит? – не понимаю я.
– Там! – снова указывает на дом мальчик.
– Не переживай, дядя Андрей его сейчас разбудит, – обещаю я.
Вокруг нас крики и суета. Повсюду летит мелкий черный пепел. От дыма слезятся глаза. Мое сердце разрывается на части от тревоги и страха за любимого мужчину.
Не знаю, сколько проходит времени. К дому, который усиленно тушат пожарные, подъезжает полицейская машина. Врачи у кареты скорой помощи, ждут, не понадобится ли кому их вмешательство. Полицейские что-то говорят докторам. Те достают носилки и вскоре исчезают за дверью вместе с сотрудниками полиции. Другие сотрудники оцепляют вход, не давая посторонним зевакам подойти слишком близко.
Я стою в толпе вместе с остальными любопытными. В моих глазах отчаяние. Не понимаю, зачем потребовались врачи. Все, что мне нужно – это чтобы Андрей вышел из дома целым и невредимым и обнял меня.
Спустя полчаса мои руки деревенеют от тяжести Эрика, который заснул на моем плече. Дверь открывается, и на палящей жаром и дымом улице я вижу его, Афинского. Все тревоги вмиг исчезают. Меня захлестывает безумная радость, что он в полном порядке. Андрей что-то говорит греческому следователю и вертит в руках какие-то бумаги.
– Андрей! – машу ему свободной рукой я.
Эрик просыпается и начинает плакать.
– Тише, тише, – пугаюсь я.
Андрей торопится мне навстречу.
– Тася, полицейская машина отвезет вас с Эриком в отель. Не стой, идем в машину.
Следователь что-то говорит на греческом, и машет нам рукой в сторону полицейской машины.
Когда нас усаживают на заднее сидение, я наконец с облегчением выдыхаю и укладываю спящего мальчика себе на колени.
– А как же Феликс, Андрей? – когда машина отъезжает с места, с тревогой спрашиваю я. – Эрик говорил, что его папа спит.
Именно в этот момент входная дверь снова распахивается, и врачи выносят на носилках тело, накрытое простыней.
– Феликса больше нет, – хмуро сообщает Афинский. – Его отравили вином. Квартиру подожгли, а Эрика хотели похитить. Я подозреваю, что в преступлении замешана мать Феликса. Шкуратов сказал мне по телефону, то вчера ее выпустили под залог. Думаю, она знала про это место и просто решила отомстить сыну за предательство. Цыганам очень выгодны дети. Они хорошо умеют выпрашивать деньги у состоятельных туристов.
– То есть… если бы я случайно не заметила тиснение на красном сарафане, мы бы потеряли Эрика навсегда?
– Тася, милая, – Андрей берет меня за плечи и заглядывает в мои глаза. – Давай не будем фантазировать на эту тему. Мое истерзанное чувством вины и безысходности сердце просто больше не выдержит трагедий.
– Давай…
Я растерянно слежу за погрузкой тела в карету скорой помощи. Не верится, что под простыней мой бывший жених.
– Я все равно ничего не понимаю. Так много невыясненных вопросов… Почему погибла Дина? Зачем Феликсу так нужна была моя невинность? Для чего он хотел, чтобы я прошла через странный обряд?
– Вопросов много, – соглашается Андрей. – Надеюсь, мать Феликса прольет свет на эту запутанную историю. А пока полицейские будут сопровождать нас, Тася. Дело в том, что Эрик является гражданином Греции. Он родился здесь, в городе Миконос.
– То есть… Дина все же жила в Маленькой Венеции?
– Не просто жила. Она родила здесь Эрика, – с горечью поясняет Андрей. – Судя по информации, которой владеют местные полицейские, последние месяцы перед родами она провела на этом острове. Я уже ничего не понимаю… А Феликс не сможет прояснить ситуацию.
– А вдруг нам и на этот раз повезет? – с надеждой смотрю в его ореховые глаза я. – Адина раскается и расскажет всю историю.
– Мне бы твой оптимизм, – касаясь пальцами моей щеки, усмехается он.
Я смотрю на спящего Эрика. Слышу, как Андрей звонит отцу и произносит всего одну фразу: «Мы его нашли».
В горле отчего то першит. Поправляю маечку с принтом из какого-то мультика и примирительно вздыхаю. Впереди нас ждет много испытаний, но самое главное свершилось. Мы нашли ребенка, которого по непонятным никому причинам скрывал от людей Феликс Йоффе. Мне остается только надеяться, что следствие прольет хоть какой-то свет на все остальное, и наш пазл сложится в одну картину.
Глава 27
– Мама, мама! – прорывается сквозь сон детский крик.
Плач. Опять.
Я вздрагиваю и сползаю с постели.
– Эрик, все хорошо… мама здесь… – подхожу к кроватке и беру его за ручки.
– Клади сюда, – слышен сонный голос Андрея. – Пусть спит с нами.
Я укладываю мальчика на нашу кровать и обессилено усаживаюсь рядом.
Хэппи энд? Возможно, в книгах он есть. А вот в реальной жизни после кульминационного хэппи энда все самое сложное только начинается.
Когда мы с Андреем бросились на поиски Эрика, у нас не было никакого плана на будущее. Мы думали, что привезем его домой, и все будет хорошо. Бабушка и дедушка были готовы оформить на себя опекунство и воспитывать внука. Его ждала собственная комната и огромная порция любви от счастливых до безумия родственников.
Но что-то пошло не так. Это стало понятно еще в Миконосе. Эрик не подпускал к себе никого, кроме меня. Он решил, что я его мама. Видимо, Феликс держал его взаперти, и мое появление в сгоревшем доме Дины произвело на малыша неизгладимое впечатление. Каким бы безумным не был его отец, а Эрик, как и все малыши, верил каждому его слову.
После процедуры на определение родства с помощью забора ДНК греческие власти пошли нам навстречу и разрешили забрать мальчика в Россию, но с одним условием – в ближайшее время мы должны оформить документы на опекунство.
Юрий Семенович бросился собирать документы в тот же день. Но Эрик! Он решил по-другому. Напуганный и отстающий в развитии, он вцепился в меня мертвой хваткой и напрочь отказывался отпускать даже в ванную комнату.
Нам с Андреем пришлось отложить все свои планы. Мы были так напуганы новой ответственностью, что переехали в дом его родителей. Каждый из нас думал, что так будет проще. Что у Эрика пройдет адаптация, он привыкнет к новому дому, и спокойно будет жить с бабушкой и дедушкой.
Но прошло уже десять дней, а дело так и не сдвинулось с места. Эрик вытянул из меня все силы. Я уже даже не понимаю, кто я и чего хочу. Я устала. Знаю, это плохо, но морально я оказалась не готова к внезапно свалившемуся на голову материнству. Принять чужого ребенка, у которого сплошные проблемы – с нервами, с разговорной речью – очень сложно.
Андрей тоже оказался не готов к такой нагрузке. Наши безоблачные отношения начали проседать. Ссоры, усталость, и никакого продвижения вперед у Эрика – вот наше настоящее.
В последние десять дней мы словно переселились в ад, из которого нет выхода.
Эрик цепляется мне в руку и засыпает на моей стороне постели.
– Давай я его перенесу в кроватку, – шепчет Андрей.
– Попробуй, – соглашаюсь я.
Он осторожно подхватывает мальчика на руки. На цыпочках несет его в кроватку и уже почти кладет на подушку, как Эрик резко просыпается. Ночную тишину прорезает его новый крик.
– Черт! Ну, сколько можно?! – я не выдерживаю, всхлипываю. – Спи, Эрик! Невозможно не спать по ночам!
– Тася, не кричи на него. Он ведь не виноват, что оказался заложником Феликса вместе с Диной, – просит Андрей.
– Я не железная, Андрей! Я не подписывалась на этот кошмар! Прости, кажется, у меня просто больше не осталось сил.
Невзирая на рыдания Эрика, я хлопаю дверью спальни.
– Тася, ну, пожалуйста… – умоляюще произносит мне вслед Афинский.
Но я больше не могу. Кажется – еще один миг рядом с Эриком, и я окончательно свихнусь. Мне уже не хочется ничего – ни свадьбы, ни счастливой семейной жизни. Я хочу домой. К маме и Ире. Я хочу выспаться и не слышать эти душераздирающие крики Эрика по ночам.
Я скидываю с себя пижаму. Натягиваю белье, летнее платье и выхожу в просторный холл.
Из второй спальни выглядывают родители Андрея.
– Тася, что случилось?
– Ничего, – отмахиваюсь я. – Простите… это слишком большая ответственность. Я больше не могу. Мне надо побыть одной.
Это очень некрасиво – сбегать из дома посреди ночи, когда плачет ребенок. Но, кажется, меня ничто не сможет остановить.
– Тася! – Андрей выходит из спальни. Эрик у него на руках, и он снова плачет.
– Я хочу домой. Прости, что не оправдала твоих ожиданий. Наверное, тебе не стоило делать мне предложение. Я никудышная мать…
Хватаю сумочку, надеваю сабо и оказываюсь на улице. Смотрю на часы в сотовом телефоне. Начало третьего. Быстро иду по пустой набережной, сворачиваю на проспект и спустя десять минут оказываюсь около своей многоэтажки.
Набираю код от домофона. Длинные гудки. Очень долго нет ответа. Я роюсь в сумочке. Ключей нет. Видимо, я оставила их у родителей Андрея в очередную истерику Эрика.
– Кто? – наконец слышится сонный мужской голос.
– Это я, Тася…
На миг я пугливо замираю. Может, звонила ни в ту дверь? Откуда мужской голос в нашей квартире? Но быстрый щелчок свидетельствует о том, что я не ошиблась.
Поднимаюсь на лифте и вижу, что дверь квартиры уже приоткрыта. В проходе стоит заспанный Демид в помятой майке и трико.
– Ты что здесь делаешь, Тась? – удивленно смотрит на меня он.
– А ты? – нервно сжимаю сумочку я.
– Да так, в гости пришел и решил на ночь остаться.
– Вот и я решила на ночь вернуться…
Я прохожу мимо него и в прихожей вижу Иру. В шелковом халатике и с растрепавшимися со сна волосами.
– А я все думала, когда ж ты сбежишь от них, – насмешливо посматривает на меня сестра. – Ты продержалась довольно долго.
– Не смешно… – бурчу я. И чувствую, как глаза заполняют слезы.
– Эй, ты чего, Тась? Ты только не плачь… – пугается Демид.
–Я никогда не думала, что быть матерью так трудно…
Все. Потоки горьких слез льются по щекам, и я уже не в силах их остановить.
– Я… я считала, что люблю Андрея… а получается, что не люблю… потому что я так больше не могу…
– Конечно, ты не можешь. Ты же добровольно взяла на себя такую непосильную ношу, сестренка… Чужой ребенок с проблемами в развитии и родную мать способен довести до истерики. А неподготовленную морально девчонку, у которой инстинкт материнства отсутствует, и подавно.
Ира качает головой.
– Идем на кухню, приготовим чай, раз ты всех разбудила.
Из спальни выходит мама.
– Тася, что случилось? – пугается она.
– Я сбежала от Андрея…
Демид усаживает меня за стол и сует бумажные салфетки.
– Почему? Он тебя обидел?
– Нет… я не справилась с собой.
– Дем, достань кружки и пирожные, – командует Ира.
– Я смотрю, Дем тут неплохо устроился? – всхлипывая, бормочу я.
Ира подходит ко мне, садится рядом и берет за руки.
– Тася, мы снова сошлись. У нас будет ребенок.
– Ребенок?
Кажется, слово «ребенок» сейчас способно вызвать во мне только бурное отрицание.
– Да, – радостно кивает Демид и ставит передо мной коробку с любимыми пирожными Иры из дешевой кондитерской.
– И давно вы его ждете?
– Выяснили на прошлой неделе.
Ира улыбается. Я вдруг подмечаю, что она изменилась. Ушла куда-то эта ее природная грубость и, кажется, она светится изнутри.
– Поздравляю… надеюсь, ты будешь лучшей матерью, чем я…
Я снова растираю по щекам слезы. Ничего не могу с собой поделать. Они льются из глаз против воли.