Бросив на стол золотую монету, он вышел из «Полнолуния». Не думал он, что получит новый заказ в первый же день своего пребывания в Авалонусе. Да еще такой, что намного выгодней выполнить срочно. У него был повод покинуть Вестполс уже сегодня, но он так долго не был в городе, который уже стал считать почти что домом, что хотелось придумать причины задержаться здесь дольше. И он их нашел, увидев, проезжая на извозчике мимо казино «Баловень Фортуны», Кента-Врана. Это был один из крупнейших коллекционеров артефактов, и в Вестполс он прибыл наверняка не просто так.

«Почему бы мне не заняться выполнением двух заказов одновременно? – подумал Рэн. – Нужно лишь дождаться, когда слухи о моем пребывании в Вестполсе достигнут ушей Кента. Он почти наверняка выйдет на меня сам, и я смогу не только взять заказ, но еще и поторговаться».

В «Бродячего пса» Рэн вернулся в отличном расположении духа. Но настроение упало тут же, как он поднялся в свой номер и лицом к лицу столкнулся с Зангой, выходящей из соседней комнаты.

Глава 3. Охотница

Платить приходится за все. Женя неоднократно видела этот принцип в действии. Но самая дорогая ошибка была совершена ею 49 лет назад, если вести отсчет по эталонному времяисчислению.

Дело было в Златограде. Там объявился изобретатель, творение которого угрожали установленному миропорядку, причем не в одном каком-то мире, а во всех сразу: он построил портал для путешествия между отражениями. Попасть через портал было можно и в нулевую реальность, что было опасно вдвойне. Ликвидировать пришлось и изобретение, и изобретателя.

Так вышло, что в тайну Бессмертных пришлось посвятить сына Элизабет Рэна Факара – юношу, влюбившегося в Женю, действовавшую в его мире под именем Евжени, с первого взгляда и повсюду следовавшего за ней. Тогда она думала, что Верховные Бессмертные добры и никого ни за что не наказывают. Все оказалось иначе. Ей было велено «убрать за собой», лишив молодого человека памяти и ума либо жизни. Она не смогла сделать ни того, ни другого. Ослушалась. Более того, поддавшись уговорам матери Рэна, присматривавшей за сыном из Зеркального лабиринта, Евжени передала юноше раздобытый Элизабет Артефакт, вкратце описав принцип его действия.

Подробной инструкции к Этому не было. Ходили слухи, что даже Верховные не знают всех возможностей Артефакта. Он хранился в хрустальном цветке в центре Волшебного фонтана, окруженного статуями двенадцати прекрасных дев. Об этом никто не знал, не знала и Элизабет.

Но так вышло, что она рассказала девам о своем горе, а они поделились с ней своими историями. Женя не знала, как Элизабет услышала заколдованных красавиц, но как-то она их поняла, и плакала вместе с ними. Слезы дев превратились в самоцветы, и их Элизабет, повинуясь подсознательному порыву, собрала в ладони и засыпала в хрустальный бутон. Он раскрылся, и внутри оказалось нечто не имеющее формы, но материальное и невообразимо прекрасное, постоянно меняющееся, гипнотическое, манящее.

– Что ты такое? – спросила Элизабет у Этого.

– Я Артефакт, – услышала она ответ внутри себя.

– И что ты можешь? – поинтересовалась женщина.

– Я могу спасти твоего сына, открыв ему проход в другие миры и указав лучший путь к тому, к чему стремятся его душа и разум, – ответил Артефакт.

– Что он должен сделать для этого? – Сердце Элизабет заколотилось, чувствуя, что у нее появился шанс избавить Рэна и от смерти, и от безумия.

– Принять меня и попросить быть его Компасом, – проинструктировало Это.

– И все?

– И все.

Передав Рэну Артефакт, Женя пошла против воли Верховных, и теперь ее ждало двойное наказание. Об этом она узнала, представ перед Советом Бессмертных. И даже несколько успешно выполненных еще до Суда миссий не спасли ее от страшной участи, а лишь отдалили и облегчили ее.

Совет решил, что сначала пошлет за Рэном опытных киллеров, но если шестеро из них не справятся со своей задачей, в погоню за Рэном отправится сама Женя. В этом заключалась отсрочка.

Облегчение участи Жени заключалось в том, что она должна была вернуть Это, но могла сохранить жизнь и разум Рэну, если он согласиться расстаться с Артефактом добровольно и дожить свои годы как простой смертный в любом мире, какой выберет.

В случае же провала операции Жене предстояло вечно быть в облике чудищ, выполняя самые отвратительные миссии в самых ужасных мирах, если не по доброй воле, то в качестве чьей-нибудь марионетки.

Так Женя попала в Авалонус, превратившись в женщину-пантеру по имени Занга.

Что после стало с ученым, влюбленным в бессмертную Элизабет, Женя не знала, но была уверена, что ему не позволили просто умереть. Проступок его, хоть и совершенный не по злому умыслу, был слишком серьезен, чтобы забыть о нем и даровать несчастному старику покой.

Участь же Элизабет была плачевной: ее тело превратили в хрустальную вазу-статую, а душу разбросали по двенадцати чудесным самоцветам – слезам заколдованных дев. Только собрав все капли и ссыпав их в сосуд, который статуя Элизабет держит в руках, можно было вернуть жизнь несчастной женщине, поплатившейся за любовь к сыну.

Пространственные и временные координаты Наблюдатели дали Жене точные: на Санктуарии она появилась почти сразу же после Рэна: по его позе поняла, что он переместился только что.

За десятилетия скитаний между мирами мужчина изменился. Возмужал, заматерел, очерствел. Он был точно стальной клинок, закаленный жаром и хладом. Такой наверняка знает, чего хочет, и вряд ли без боя отдаст то, что считает своим.

Новый Рэн обладал интуицией воина: Занга была в облике пантеры и вела себя тихо, но он заметил ее присутствие. Они встретились глазами. Занга замерла, гипнотизируя свою жертву взглядом. Но не бросилась на нее, хоть и почти застала врасплох: не смогла – на нее нахлынули воспоминания. В голове возникли картины бала, посвященного Празднику Солнца, на котором она была спутницей молодого вельможи Рэна Факара и танцевала с ним. И танец этот был незабываемым. Ни с кем из мужчин, даже во время секса, Жене не приходилось переживать настолько ярких сексуальных ощущений и эмоций, как во время этой огненной пляски. Дорого она заплатила бы за то, чтобы снова испытать нечто подобное!

Мысли ее перебило восходящее солнце. Если она хотела принять человеческий облик, делать это нужно было, не мешкая. Пантера скрылась в тени, чтобы успеть обратиться, и последовала за Рэном к воротам Вестполса уже в человеческом облике.

Удивительно, но он не заметил слежки: вероятно, благодаря тому, что следовала за ним Занга по запаху, держась на большом расстоянии. Звериный нюх привел ее и в гостиный дом «Бродячий пес». Оформляясь, она увидела, как по лестнице спускается тот, кто и был ей нужен. Он, разумеется, тоже заметил ее. И узнал, что было уже удивительно: внешне Занга была совсем не похожа на Евжени. Может, это одна из возможностей Артефакта – видеть истинный облик людей и истинную суть вещей? Об этом Женя могла лишь догадываться.

В третий раз Занга столкнулась с Рэном в небольшом гостиничном коридоре на втором этаже, где располагались дорогие номера. Он возвращался к себе, и от него пахло жареным на костре мясом, свежими овощами, пряным хлебом и пшеничным элем.

«Вероятно, ходил обедать, – подумала Женя. – Хорошо, что я успела обыскать его комнату. Плохо, что Артефакта там не нашла. Впрочем, это не удивительно: я бы тоже постоянно носила Это с собой, не расставаясь ни на секунду».

Глава 4. Не крепость

– День добрый! – Рэн посчитал, что не поприветствовав соседку и не попытавшись с ней познакомиться, выдаст себя: Занга догадается, что он понял, кто скрывается под маской на самом деле.

– Добрый! – отозвалась Занга, тоже не показывая вида, что она знает, кто на самом деле прячется под именем Рэна Лермонда.

– Рэн Лермонд к Вашим услугам! – учтиво поклонился Занге Факар.

– Занга Пантерус, – представилась Евжени, взглянув на собеседника с прищуром.

Оба поняли, что их инкогнито раскрыто, но продолжали играть взятые на себя роли.

– И что занесло прекрасную леди в Вестполс? Могу поспорить, Вы привыкли к свободной жизни в единении с природой, – заметил Рэн.

– Вестполс – столичный город. Провинциалке много чего может понадобиться в нем: посмотреть свет, купить модные наряды, найти жениха, в конце концов, – пожала плечами Евжени. – Но как Вы догадались, что я – не городской житель?

– По загорелой коже и спортивной грации, свойственной тренированному телу. В городе физическими упражнениями занимаются лишь циркачки да танцовщицы, – пояснил Рэн.

– А если я танцовщица? – засмеялась Занга.

– Не могу исключить этого – сказал наугад, – улыбнулся Рэн. – Впрочем, одно другому не мешает: в провинции тоже есть танцовщицы.

– Наверняка, но я к ним не отношусь, – призналась Занга. – Вы почти угадали: моя деятельность связана с необходимостью поддерживать хорошую физическую форму, и много времени провожу на свежем воздухе. Танцую же я неважно. Помню лишь один танец, который мне удался, да и то благодаря хорошему партнеру.

– Любопытно, что это был за танец, – Рэн внутренне напрягся, но внешне это никак не выдал.

– Он назывался огненным. Вы наверняка и не слышали о таком – здесь его не танцуют, – проронила Занга, оценивающе глядя на собеседника.

– Представьте себе, слышал. И даже исполнял. И никогда не забуду свою партнершу. Узнаю ее, даже если окажется, что со временем она сильно изменилась, – усмехнулся Рэн.

– Вот как? – губы Загни дрогнули.

– Да, именно так, Евжени, – раскрыл карты Рэн.

– Меня зовут Занга, господин Факар, – с прищуром ответила Женя.

– Моя фамилия Лермонд, госпожа Пантерус! – холодно ответил Рэн, вставляя ключ в замочную скважину.

– Приятно было познакомиться, господин Лермонд! – отозвалась Занга, подходя к лестнице.

– Взаимно, госпожа Пантерус! – бросил ей в спину Рэн.

Войдя в номер, Рэн сразу понял, что он не является его крепостью. По легким ноткам телячьей кожи и горных цветов он понял, что совсем недавно в комнате побывала Занга. Она была аккуратной и старалась класть вещи туда же, где их оставил Рэн, но полностью восстановить оставленный им перед уходом легкий беспорядок у нее не получилось. Ящик комода, который Рэн перед уходом чуть выдвинул, буквально на миллиметр, теперь был закрыт полностью. С ручек дверцы и выдвижных ящичков письменного стола частично была стерта пыль, которой он нарочно припорошил их перед уходом. Был отклеен и волос, скрепляющий створки платяного шкафа. Занга что-то искала, и Рэн даже знал, что именно.

«Напрасный труд, – усмехнулся Рэн про себя. – Неужели Евжени думала, что я оставляю Это в номере без присмотра».

Амулет Рэн носил с собой, даже на себе, а точнее – в себе. Он научился ассимилировать в себе Это, как бы впитывая Его. В то время, когда Артефакт не использовался, он был частью тела Рэна, проникая в его сердце и легкие, проступая на груди и плечах замысловатой татуировкой. За десятилетия Это стало частью Рэна, и мужчина уже не представлял себе жизни без Него.

Вдыхая аромат, оставленный Зангой, Рэн почувствовал, как в нем просыпается желание. И объяснить это голодом было нельзя: позапрошлую ночь он провел в борделе. Восстановиться он, конечно, давно успел, но оголодать так, чтобы стояк был каменным и до боли сжимались яйца – точно нет. Все дело было в Евжени. Он все еще хотел эту женщину, причем в любом облике. Наверное, даже если б она воплотилась в горбатую старушку, желание все равно возникло бы: Рэн видел бы в ней ту, с кем танцевал в молодости огненный танец и которую желал так страстно, как только может желать двадцатилетний юноша, уже искушенный в плотской любви и знающий толк в женщинах, но еще не пресытившийся ими.

Неудовлетворенность мешала думать и даже двигаться. Пришлось идти в душ и снимать напряжение единственным доступным прямо сейчас способом. Легче стало ненамного: желание возвращалось, стоило Рэну только вспомнить о Занге. Но не думать о ней он не мог: именно она была его проблемой номер один, требующей немедленного решения.