Затем мы замолчали, ожидая прибытия стариков, в количестве трёх человек, которые неспешно подъехали и сначала перебросились словами с ним, а затем обратились ко мне.

– Мы слышали, что за тобой идёт большое войско. Сильное войско! – заговорил один, косясь за мою спину, где стояли колонны тяжёлой конницы с длинными копьями.

– Это так, уважаемый, – я выпрямил спину, – какой ваш в этом интерес?

– Мы также слышали, что ты славно воюешь, – не ответил он, продолжая свой странный допрос.

– Об этом не мне судить.

Его лицо даже не дрогнуло. Он погладил куцую белую бородку.

– Мы можем стать союзниками, – неожиданно предложил он, – за половину добычи.

– Ну, пока у меня были такие союзники, что и врагов не пожелаешь, – хмыкнул я, – если это всё, то мне неинтересен этот разговор.

– В твоём войске нет конных лучников, – заговорил второй, до этого молчавший, – кыпчаки могут тебе помочь с этим.

Я задумался, переведя взгляд за их спины, где только на беглый взгляд находилось до трёх тысяч всадников. Огромное войско!

– Даже если бы мне и было это интересно, – я демонстративно зевнул, – то готов расстаться не больше, чем с десятой частью добычи.

– Эй! Это грабёж среди бела дня! – возмутился третий. – У нас много воинов, все быстрые, опытные и попадают волку в глаз на скаку!

– А белке? – спросил я, на что они непонимающе переглянулись. Поняв, что шутка не прошла, я добавил: – В общем, десятая часть, и то это будет щедрым подарком с моей стороны.

– То есть доблестный воин не против, в принципе? – первый старик прищурил хитро глаза. – Вопрос только цены?

Я улыбнулся.

– Люблю торговаться.

Они оживились, и на следующие три часа завязалась ожесточённая перепалка. Они призывали в свидетели своих богов, говорили, что у меня нет ни чести, ни совести, если за услуги таких опытных воинов требую сущие гроши, а я в ответ с каменным лицом говорил, что и сам со всем справлюсь, мне никто не нужен, и только из уважения к их сединам и мудрости готов уступить максимум ещё одну часть, но не более.

Наконец, недовольно кивая, они согласились на пятую часть в обмен на то, что полностью переходят под моё командование и подчиняются только мне и никому больше. Если на поле боя или стоянках будет своеволие, договор аннулируется, и они ничего не получат. Они были недовольны этим условием, но иначе я вообще отказывался уступать им какие-либо проценты.

– Эх, вай, какой жадный юноша, – качал головой самый старый из них, пытаясь давить на то, что у меня давно отсутствовало, – совесть.

– Ну так, уважаемый, десятая часть, и делайте, что хотите, – развёл я руками.

Он переглянулся с другими, и они выехали вперёд, протягивая мне руки. Я пожал каждую и кивнул в сторону лагеря.

– Берите вождя и приезжайте в гости, обсудим ваши обязанности и правила поведения.

Они согласно кивнули, разворачивая лошадок обратно. Когда и мы поехали к себе, один из охранников обернувшись зачем-то назад, хрипло сказал:

– Синьор Витале, посмотрите.

Я проследил за его взглядом и замер, когда вдали запылилось поле и на нём показались всадники с запасными конями, которых было втрое больше, чем то количество, что мы видели до этого. Когда мы доехали до лагеря, я оглянулся ещё раз, отчётливо понимая, что до сих пор не уточнил у старейшин один важный момент. Сколько же конкретно половцев я принял под свою руку?

Глава 6

Кыпчаки, как они сами себя называли, собравшись кучкой, смотрели, как чужие воины, словно презренные земляные черви, вгрызались в землю, всё ближе и ближе подкапываясь к городу, защитники которого совершенно ничего не могли с этим поделать.

Те же, зная о своей неуязвимости, делали своё дело, и извилистый земляной ров с каждым днём становился всё длиннее и ближе к городским стенам.

– Великий Тенгри, – покачал головой один из старейшин, – всегда одно и то же. Каждый раз. Я могу даже сказать, когда и где обрушится стена, и мы ворвёмся в город, который падёт под нашими мечами.

– Венецианец – великий воин, – согласился второй, – нам повезло, что новости о нём достигли сначала нашей орды, а не соседней.

– Мы потеряли всего десять воинов, с тех пор как к нему присоединились, а получили уже в десять раз больше, чем при набеге на Русь. Возня с пленными, продажа их арабам, зачем это всё, если в городах хранится в сто раз больше?

– Да, только до их мягкого нутра нужно ещё добраться, – проворчал первый, – а это может сделать только он.

Они одновременно посмотрели на всадника впереди, который в своей обычной позе, уперев руку в переднюю луку непривычного для них высокого седла, подпирал ею подбородок, следя за работой своих солдат, направляя их по одному ему понятному маршруту, туда, где высились стены очередного города, решившего оказать сопротивление.

В этом кыпчакам виделась какая-то магия и потустороннее вмешательство, поскольку, достигнув желаемого, Венецианец ненадолго скрывался в вырытой траншее, и вскоре после этого раздавался грохот, земля вздрагивала, и стены любого города оседали, обнажая огромные провалы. В которые тут же врывалась пехота, добираясь до ворот, чтобы открыть их всадникам. Тогда уже на улицы врывались степняки и наёмники, начиналась резня, продолжающаяся до тех пор, пока в городе почти никого не оставалось. Сам же Венецианец в этом участия уже не принимал, для этого у него были военачальники, он же говорил, что дальше уже ему скучно, чем вводил всех в ступор своей странной логикой. Хотя его действия и поступки обычно вообще мало кто понимал, все лишь выполняли распоряжения, и после одной показательной казни кыпчаков, решивших, что они имеют право на большую добычу, чем было уговорено, подобных попыток со стороны кочевников больше не возникало. Им хватило одного чаепития с «украшением ёлочек», чтобы понять, что с новым предводителем шутки плохи. Когда было необходимо, он шёл до конца, не останавливаясь ни перед чем. Это страшило, но и одновременно восхищало простых детей степи, которые всегда признавали над собой только власть сильнейшего и удачливого, а воин из дальних земель им точно был. Стоило только посмотреть на обозы с ценностями, которые он раз за разом отправлял к себе на родину.

***

13 сентября 1199 года от Р.Х., Краков

Русские князья назначили мне встречу через Романа Мстиславовича в Кракове, поскольку моё предложение встретиться в Киеве, Смоленске, Чернигове или Новгороде они по непонятной мне причине категорически отказались рассматривать, выбрав бывшую польскую столицу.

От количества прибывших дружин и разных флагов рябило в глазах, а выступающий как посредник между нами Роман Мстиславович суетился больше всех, чтобы разместить князей согласно их старшинству и размеру войск. Что-то такое, от чего я был весьма далёк. Я лишь с нетерпением ждал, когда мне отдадут все причитающиеся деньги, и я наконец смогу уйти из этого места, с большой надеждой никогда сюда больше не возвращаться. Захват территорий оказался скучнейшим и изматывающим делом, где на долю сражений выпадало только десять процентов всего времени, остальное тратилось на марши, осады и рытьё траншей, чтобы сберечь своё войско при штурме. Мне это было крайне неинтересно, и только упрямство и желание доделать всё до конца, получив за это большое денежное вознаграждение, останавливали меня от того, чтобы всё бросить и уйти обратно, ведь даже награбленного за это время было столько, что отец в ответных письмах ехидно интересовался, долго ли ещё любимый сын будет развлекаться на чужбине, поскольку сокровищницы дворца рода были забиты, и ему приходилось новые партии ценностей хранить уже под дворцом дожа, что было крайне проблематично, поскольку приходилось выставлять для этого дополнительную охрану.

И, конечно же, за это время я придумал, как начну мстить королю и королеве Франции. План медленно, но верно созревал в голове, и к этому моменту я чётко знал, как с ними поступлю. Военные действия с ними по понятным причинам были невозможны, так что я решил использовать современные информационные методы борьбы, но об этом им ещё только предстояло узнать, как только я доберусь до дома.

***

Огромный круглый стол, подчёркивающий равенство всех за ним сидящих, специально был собран по просьбе Романа Мстиславовича, чтобы не обидеть князей, если усадить их за обычный прямоугольный со мной во главе. Он настоял, я не стал спорить, лично мне было всё равно, где сидеть. За спиной стояло огромное войско, которое окружило город, и княжеские дружины в пять и даже семь тысяч были на этом фоне каплей в море. Одних половцев у меня насчитывалось под пятнадцать тысяч, не говоря уже о наёмниках и собственном войске.

Пока я размышлял и разглядывал гостей, слово взял Роман Мстиславович и долго, но крайне подробно описывал ситуацию, а также то, что всех их здесь собрало. Вступительная речь затянулась, и я ушёл в собственные мысли, размышляя, каким путём лучше всего пойти обратно.

– Венецианец! – громкий голос выдернул меня из раздумий, и я поднял голову.

Недовольный Роман Мстиславович показал, что на меня смотрят все остальные.

– Да?

– Великий князь владимирский Всеволод Юрьевич спрашивает, – повторил он вопрос, который я не услышал, – когда ты уведёшь войско после получения оплаты.

– Как только вернутся все оставленные гарнизоны, – я пожал плечами, – только я хотел бы спросить у уважаемого сообщества, кто готов выкупить у меня другие страны, кроме Польши?

За столом мгновенно повисло молчание.

– М-м-м, Витале, я не очень понял твой вопрос, – Роман Мстиславович обратился ко мне, видимо, выражая всеобщее недоумение.

– Ну, двести пятьдесят тысяч я просил за Польшу и первую часть этой суммы получил от вас серебром и пушниной, тут нет вопросов, но только пока вы думали и размышляли над оплатой второй части, я от скуки захватил ещё Литву, Латвию, Эстонию, Померанию и Полоцк, – я говорил, а лица князей становились всё более ошарашенными, – поэтому и спрашиваю, они кому-нибудь из вас нужны? Или я предложу их Дании, Швеции или Священной римской империи?

– От скуки? – на меня перевёл взгляд князь Владимирский, которого я помнил по прозвищу Большое Гнездо.

– Вы слишком долго думали, а мне нужно было чем-то заниматься в это время, – я пожал плечами.

Князья стали переглядываться, и кто-то попытался встать из-за стола.

– Никто отсюда не уйдёт, – спокойно сказал я, пошевелив рукой, и ворвавшиеся солдаты нацелили арбалеты на присутствующих в зале и охрану князей, – пока я не получу пятьсот тысяч марок серебра за все территории.

Князья попытались встать и обнажить мечи, но пара арбалетных болтов по их боярам, поваливших их на пол, быстро всех успокоила. Синьор Бароцци вежливо и с извинениями разоружил всех в комнате и, выставив охрану, встал позади меня. Атмосфера за столом мгновенно стала гнетущей. Грозные и гневные взгляды в мою сторону я смело игнорировал, поскольку ни одна из их дружин не пойдёт на штурм города, ведь сейчас вокруг было полно моих войск.

– Так что, дорогие князья, трясите мошной, посылайте гонцов, но никто из вас отсюда не выйдет, пока я не получу причитающееся.

– Витале, ты сам пришёл на эти земли! – возмутился Роман Мстиславович, чувствующий себя больше всех оскорблённым, ведь именно он выступил инициатором этого сбора. – Мы тебя не звали! И теперь ещё требуешь дань?!

– За последнюю пару лет меня столько раз все обманывали, что я решил сменить свою линию поведения, – признался я ему в ответ, – вместо честности и сдерживания данного мной слова я теперь опираюсь на силу своих клинков, а их у меня пока гораздо больше, чем у вас всех, вместе взятых. Ну и готовы ли вы сражаться вместе, бок о бок? Зная, что в случае ослабления любого другой этим тотчас же воспользуется и захватит часть территории?

Эта мысль погрузила их в задумчивость.