И вот она я, облепленная грязью девица в веревочной клетке, зависшей над болотом на высоте среднего роста взрослого мужчины. А как говорят в вашем мире? Роста джентльмена? Или, может, высоты лошади? Тут и становится понятно, способны ли мы успешно общаться друг с другом.

У меня в голове проносится множество вопросов… Почему эта плетеная штука такая крепкая? И вообще, откуда она взялась и зачем? Ради чего я оказалась в ней? Зачем сделали клетку, в которой может поместиться человек? Кто ее сделал? Почему? И, разумеется, когда они придут? Или, может, они уже в пути? А когда они объявятся, чего от них ждать?

А вдруг это реликт, сохранившийся с древних времен, никто сюда не придет, и я буду вынуждена прожить остаток жизни в этой раскачивающейся крепости.

Одни и те же вопросы возникают снова и снова и будто сталкиваются в голове, и я не только не нахожу на них ответов, но мое смятение усиливается.

Хорошо, что моя растерянность отходит на задний план, когда среди окружающей меня флоры и фауны возникают две фигуры, разговаривающие друг с другом на каком-то тарабарском языке, не имеющем ничего общего с языками, которые я изучала, с языками, на которых говорят в других королевствах. В этом языке, насколько я могу судить, великое множество длинных, странных, постоянно повторяющихся слогов, произносимых на одном дыхании. Что-то вроде ииии-ооо-аа, ооо-ааа-иииаа.

Да, мне следовало бы испугаться, и я пугаюсь. Но к этому примешивается удивление. Надо же, новый для меня язык! Мы с наставником находим великое удовольствие в изучении эпических сказаний о приключениях и передрягах героев, записанных в старинных книгах и пыльных свитках. Боль и страдание, великие противостояния, обаяние и жестокость древних людей. Каждая такая история обещает ужасный конец, но и чему-то учит. Не будь жадным. Не завидуй. Никому не причиняй зла, иначе зло случится с тобой. Мой наставник разжег во мне интерес к людям древних времен, к древним странам и обычаям. Это, я считаю, самый главный урок из всех, что он мне преподал. Он научил меня постоянно жаждать знаний.

И потому, да, я пугаюсь, когда происходит что-то страшное. Но в то же время любопытствую, удивляюсь, анализирую происходящее. Сейчас страх за свою жизнь и изумление перед новым для меня языком уравновешивают друг друга.

А теперь позвольте мне дать описание приближающихся созданий. Во-первых, трудно видеть их, потому что они полускрыты деревьями, флорой и фауной. Их гибкие и жилистые тела покрыты узорами – разных оттенков зеленого и коричневого. И потому, если они стоят спокойно, заметить их почти невозможно.

Они примерно такого же роста, что и люди из моего мира, но далеко не такие толстые, потому что, наверное, пренебрегают макаронами, пирожными и ватрушками. Их мышцы рельефны, тела поджары. Каждый из них – скульптура.

Два приближающихся ко мне человека разговаривают на одном языке, но их интонации различны. Один будто успокаивает другого, говорит размеренно. Так, вероятно, моя мама разговаривала бы с королем или с его советником. Вдумчиво, рассудительно.

А другой? Другой – его полная противоположность. Сердитый, нетерпеливый. Кажется, он не в силах дослушать ни одной фразы собеседника.

Я с большим любопытством наблюдаю, как два разукрашенных человека спорят, пока один из них, нетерпеливый, не воздевает в раздражении руки, а потом резко выдыхает и идет ко мне.

Он смотрит на меня, отдает лающим голосом какие-то команды, и мне приходит в голову, что я, должно быть, в опасности. Я все еще пытаюсь убедить себя, что это сон и скоро наступит пробуждение.

Но тут миролюбивое создание спешит к агрессивному и неожиданно бьет его по голове дубинкой. А это не слишком миролюбиво, верно. Да уж, нельзя судить о содержании книги по ее обложке.

Злой падает на землю. Разумный стоит над ним, словно хочет выяснить, ответит ли тот ему тем же.

Создается впечатление, что это будет длиться вечно – один человек с болота будет стоять над другим человеком с болота до тех пор, пока солнце не взорвется и не упадет луна, но вдруг я слышу, что к нам приближается лошадь.

В то самое мгновение, когда становится слышен стук копыт, тот, что умнее, настораживается. Навострив уши, он оборачивается. И я понимаю, что он, как и я, почуял опасность.

Злой в недоумении потирает голову. Он тоже, несмотря на замешательство, различил угрожающий намек в стуке копыт. Разумный и неразумный переглядываются.

Мне опять становится все ясно без слов.

В их взглядах читается страх.

Они начинают шептаться между собой, пытаясь в спешке что-то придумать.

Приняв решение, двое дикарей бросаются в заросли, оставив меня висеть в клетке.

Был, конечно, момент, когда я боялась их. А потом они сами чего-то испугались. Из этого следует логический вывод: мне следует бояться того же, что и они.

8

Болото, должно быть, не дает лошади передвигаться достаточно быстро, и она замедляет ход. Хотя я чувствую, что она где-то рядом, я ничего не слышу, кроме птиц, распевающих на все голоса под пологом из ветвей и листьев.

Может быть, лошадь двинулась в другом направлении? Может, мне нечего бояться? Может, эти разрисованные дикари просто испугались безобидного животного?

Как раз когда я начинаю убеждаться, что все прекрасно, свисающие с деревьев лианы раздвигаются, как театральный занавес, и за ними обнаруживается звезда представления.

Дорогие читатели, я не знаю, кто вы, как вы выглядите, не знаю обычаев вашего мира. Будь мне известно все это, дать описание того, что я увидела, было бы куда проще.

В моем мире мужчины довольно худы и очень… любят украшать себя. Некоторые тратят на подготовку к празднествам больше времени, чем самые тщеславные графини. Бал для такого мужчины – это парча, заморский шелк и кружева ручной работы. Чем необычней шелк и причудливее кружевные узоры, тем лучше. Происходит как бы негласное соревнование портных. И, разумеется, чем дороже наряд, тем выше статус того, кто в него облачен.

Если держать вышесказанное в уме, становится понятно, что появление этого мужчины верхом на лошади пошатнуло мою картину мира. Он, подобно мраморным статуям древности, почти полностью обнажен. Ни шарфа, ни шляпы, ни даже рубашки. На ногах кожаные сандалии, ремни которых оплетают икры, и выше видна только кожа – его собственная. Небольшая набедренная повязка – единственное, что отличает его от диких животных, изображения которых я видела в книгах.

Его волосы не спрятаны под вычурным напудренным париком, а нечесаные и немытые закрывают уши. Один короткий миг, когда я ловлю его взгляд, мне кажется, я вижу в нем что-то очень даже не примитивное. Он, сидя на лошади, изучает меня, как ученый изучает сложный текст. Озадаченно. Шестеренки у него в голове быстро вращаются, а я гляжу на него, пытаясь уловить какой-нибудь знак, подтверждающий, что он не собирается съесть меня или принести в жертву богам.

Они серые, его глаза. Цвета пасмурного дня.

Есть и что-то еще. В его осанке или, возможно, в том, как он смотрится среди деревьев. И это заставляет меня замереть.

Идиотка. Девчонка. О чем ты только думаешь? Да он же дикарь, настоящий зверь! Тебе нужно спасаться!

Он смотрит на меня сверху вниз с непостижимым выражением лица. Похоже, он вот-вот заговорит, только мне не понять его. Однако он продолжает молча смотреть.

Ага, сильный, но молчаливый. Я читала о таком в книгах, но, по правде говоря, никогда не встречала в жизни. Большинство мужчин в королевстве проводят время за пустой болтовней – хвастают обширными владениями, многочисленными победами, успешными поединками. В общем, непрерывно и без меры бахвалятся.

К моему великому изумлению, одним движением руки незнакомец разрубает мою плетеную ловушку, вытаскивает меня из нее и закидывает на лошадь. Вжик. И вот она я, лежу на ее крупе, будто одеяло. Ошалевшая от быстроты и странности происходящего, я не успеваю запротестовать, а мужчина тем временем направляет жеребца к тропинке.

Всю жизнь мне казалось, я живу в стеклянном футляре, я чувствовала себя надежно защищенным украшением. И пыталась выбраться из своего футляра, вырваться на свободу. Но сейчас мне кажется, что стекло дало трещину.

Я изо всех сил цепляюсь за лошадь, пустившуюся галопом.

Я освобождена. И снова взята в плен.

9

Солнце почти село и все вокруг отбрасывает длинные тени, когда мы добираемся до места назначения.

Как описать его? От границы леса поднимается горный склон. Перед нами предстает обширная панорама местности, по которой рассеяны мужчины, занятые взрывными работами. С каждым взрывом в воздух вздымается пыль и земля. Надо заметить, эти взрывы весьма впечатляющие. Каждый заставляет вздрогнуть, и мне очень хочется оказаться в укрытии. Но мужчины на склоне равнодушны к опасности и бегают туда-сюда, перенося что-то непонятное. Собирают, сортируют и снова собирают.

У подножия горы по колено в мутной реке стоят женщины и дети и промывают горную породу. Это лихорадочная и трудоемкая работа, и потому никто, похоже, не замечает приближения нашей лошади.

Я, пользуясь возможностью, удобнее устраиваюсь у нее на спине и принимаю сидячее положение. И теперь восседаю позади моего скудно одетого спутника. Лучше уж так, чем беспомощно свешиваться с лошадиного крупа.

Незнакомец замечает это.

Я ловлю его взгляд.

– Что? Не думал, что я умею ездить верхом? Заверяю тебя, я делаю это с тех пор, как мне исполнилось пять зим.

Он лишь сконфуженно смотрит на меня.

Да и с какой стати ему знать мой родной язык?

Он поворачивается к работающим людям и свистит мужчине, суетящемуся у грязной реки. Тот бросается к нему.

– Джайка?

Мужчина указывает в направлении другого расчищенного участка леса.

Мой спутник кивает и берет в руки поводья, направляя туда жеребца. Мы снова въезжаем в лес, и я оглядываюсь на мужчин, которые носятся по поляне, и босоногих детей, стоящих в грязной воде. Какого лешего они тут делают? И почему? Никто из бедных детей – некоторые из них не выше домашних птиц – не улыбается.

Разумеется, мне очень интересно, что такое джайка. Я решаю попробовать выяснить это у незнакомца.

Слегка хлопаю его по плечу.

– Джайка?

Он ошарашенно смотрит на меня. А потом выражение его бронзового лица становится веселым. Он снова отворачивается и едет по направлению к «джайке».

Это человек? А может, место?

Скоро я все выясню.

10

Солнце опустилось за горизонт, и на небе показалась звезда, несмотря на то, что еще не очень темно.

В сумерках трудно понять, что это за место. Вокруг горит множество небольших костров. Свечей. Подвесных фонарей. Но пространство здесь вытянуто не по горизонтали, а, скорее, по вертикали. Это сторона утеса, каменная стена. И в ней высечены… жилища. Освещенная огнями очагов и свечей, мерцающая в небе деревня. Жилищ здесь, должно быть, сотни. В каждой расщелине своя жизнь. Здесь какое-то шумное движение. Там кто-то тихо крадется. Буханки хлеба. Дома. Очаги. Я в изумлении взираю на зачарованную, уходящую в небо деревню, которая словно вышла из мифов, собранных Гвилтом. Мой спутник глядит на меня, улыбается и говорит:

– Джайка.

Он слезает с лошади, а потом осторожно помогает слезть мне. Где-то в деревьях ухает сова, ее глухое ууууу-ууууу возвещает наступление ночи.

Да, мне следовало бы отправиться домой. Но я оглядываю мерцающую огнями деревушку и впервые задаюсь вопросом, сон это или нет.

И тут я вижу, как две веселые девочки в одежде из грубой материи, хихикая, во всю прыть несутся ко мне. Похоже, им безразлично, что они босые, что лица у них грязные. У каждой на руках множество браслетов из лиан и цветов.