Версия была правдоподобная – и жуткая. Нет, если бы такое сделала градстража, все было бы замечательно. Однако, если это не они и если тот, кто это сделал, с ними не связался, получается невесело. Либо нелюди объединились сами, и теперь нужно ждать серьезных преступлений, либо у них нашелся лидер, который использует ситуацию в своих целях.

Следовательно, вернувшийся в Минск покой был не спасением, а затишьем перед бурей. Очень скоро это подтвердилось.

Далеко не все чрезвычайные ситуации в столице были связаны с делами нечисти. Обычно первыми все проверяли спасатели или милиция, а уже в их рядах работали специально обученные люди, предупреждающие о возможной опасности градстражу.

Вот только, когда случился пожар в крупном торговом центре прямо посреди города, да еще и в том районе, который недавно выделил Пилигрим, Рада сразу почувствовала: это не случайность и даже не поджог. Точнее, вероятнее всего, поджог, да только не человеческими силами. Пилигрим уже упоминал, что с этим делом как-то связан сильный элементаль огня, которого даже Усачеву не удалось опознать. Потом этот огневик затаился, теперь вот, похоже, снова вышел поиграть.

Так что, когда Ирина поспешно начала собираться, Рада тут же увязалась с ней.

– Тебе туда зачем? – нахмурилась мама. – Не суйся!

– А тебе? – парировала Рада. – Явно же Усачев тебя вызвал не на место пожара посмотреть!

– Дима хочет, чтобы я тоже попробовала опознать, что за существо стоит за этим.

– Тогда и мне можно поприсутствовать, вдруг я догадаюсь?

– Ты предполагаешь, что знаешь больше, чем руководитель толмачей? – нахмурилась Ирина. – Что-то рановато ты зазналась, дочь!

– Нет, я руководствуюсь другой логикой: дуракам везет! – обезоруживающе улыбнулась Рада. – Бывает же так, что серьезные, образованные люди не могут найти разгадку, а какой-нибудь проходящий мимо малолетка случайно предлагает нужный вариант!

Судя по тяжелому взгляду, мама не очень-то прониклась такими рассуждениями. Но время поджимало, никакой угрозы на месте пожара не было, и Ирина все-таки сдалась.

В пострадавшем торговом центре Рада, конечно же, бывала. Сложнее в Минске найти человека, который там не бывал! Она прекрасно помнила, что здание новое, сделанное по дорогому проекту из лучших материалов. Ничего там просто так не вспыхнуло бы!

И тем не менее, сейчас центр был огорожен, у ленты уже собиралась толпа, вооруженная камерами смартфонов, огромные электронные витрины, в иное время приманивавшие покупателей неоновым великолепием, сиротливо погасли. Впрочем, и по-настоящему сгоревшим торговый центр не выглядел, на фасаде Рада не обнаружила никакой копоти, хотя в воздухе по-прежнему витал запах дыма.

Мать молча протянула ей ведьминский амулет, владелец которого не отображается на фото и видео – там он кажется мутным пятном. Лишь после этого они обе прошли за ленточку и под завистливыми взглядами толпы проследовали в торговый центр.

Там все становилось еще более настораживающим. Раде казалось: если уж тут бушевал пожар, то выжег он этаж или два, пламя обычно неразборчиво! Однако внутри их встречали лишь отдельные выгоревшие магазины. Это было так странно… Рядом находится какой-то бутик одежды, где тряпки должны были воспламениться мгновенно. Но они остались невредимы, а сгорел соседний магазин, оборудованный в основном стеклянными витринами.

Обычный огонь так себя не ведет. Да и не каждый элементаль огня способен на такой тонкий контроль! Похоже, в Минске появилось нечто по-настоящему могущественное…

Вероятнее всего поэтому Усачев, встречавший их на месте пожара, выглядел даже более раздраженным, чем обычно. Он сразу же указал на Раду:

– А она что здесь делает? Я на этот раз даже Пилигрима близко не подпустил!

– Познает увлекательный мир нечисти, – вздохнула Ирина. – Что слышно, Дима?

– Ограбление это. Вынесена вся ювелирка, какая только была. Включая серебро, кстати, так что серебра этот паршивец не боится.

– Мало какие элементали огня боятся серебра, ты же знаешь. Управление пламенем и тяга к драгоценным металлам – только мне кажется, что один из вариантов напрашивается сам собой?

– Одна из разновидностей драконов, – холодно объявил Усачев. – Безусловный расизм. Думаешь, я не изучил этот вариант? Причем сразу. Нет, дракон бы тут все разметал… И не потому, что не может себя контролировать, а потому что это весело. Тут у нас кто-то более осторожный. Тот, кто действовал тонко не потому, что чего-то боялся, а потому, что не любит разрушение как таковое.

– Эстет, значит… Ведьмы что говорят?

– Ничего пока не говорят. Отслеживаемого магического отпечатка нет, но с природной магией так чаще всего и бывает.

Все это вообще могло быть не связано с аномалией, захлестнувшей город. Усачев предполагал, что в Минске резвится приезжий, потому и вызвал начальницу толмачей, разбиравшуюся в нечисти других стран.

А вот Рада не верила в такие совпадения. Сначала необъяснимое поведение местных, потом необъяснимый дух огня и такой же необъяснимый безумный лесовик… Какой вывод напрашивается сам собой? Правильно: все на самом деле объяснимо, просто они ищут не там.

Она никаких подсказок дать не могла, и довольно скоро Раду выставили вон. Она не спорила: она и так увидела все, что хотела. Она была даже не против вернуться на свежий воздух, в мягкое тепло августа.

Рада не собиралась стоять и пялиться на закрытый центр, это и вовсе было глупо: снаружи ничего не разглядеть. Она перешла на другую сторону проспекта, к прогулочной зоне возле реки. Свислочь по-прежнему мирно несла свои воды, отражая ярко-голубое летнее небо. Тут запах дыма постепенно отступал, от воды разлетался пряный свежий аромат.

Казалось, что все в порядке – или будет в порядке, волноваться не о чем. Река всегда успокаивала, поэтому Рада и приходила сюда, когда ей нужно было перезагрузиться и подумать о чем-то сложном. Она неспешно двигалась вдоль невысокого бетонного ограждения и наблюдала то за чайками, то за утками, сновавшими среди мелких ребристых волн. Рада ни с кем не договаривалась о встрече и никого не ждала.

Тем больше было ее удивление, когда рядом вдруг прозвучал знакомый голос:

– Привет. Помнишь меня?

Никакого страха Рада не чувствовала, вздрогнула скорее от неожиданности. Когда она увидела, кто стоит рядом с ней, ей и вовсе стало неловко за такую реакцию.

Потому что на дорожке оказалась Настя собственной персоной. Та самая девочка, с которой они чуть не попались лесовику в тоннеле метро, которую Рада спасла… и которой тут никак не могло быть.

Со всеми пассажирами того злосчастного поезда поработали ведьмы, нанятые градстражей. Пассажирам предлагали пройти к психологам МЧС, призванным оценить их состояние. Люди, потрясенные случившимся, не спорили, и у ведьм появлялся шанс простейшим заклинанием подкорректировать их воспоминания. Везде и всюду распространялась версия о том, что на путях просто произошла авария, и теперь пассажиры с готовностью ее подтверждали.

Так что Настя не должна была помнить Раду – но она почему-то помнила. В этом и сомневаться не приходилось: она смотрела на собеседницу уверенно, чуть настороженно, без тени сомнений.

На этот раз Настя выглядела куда лучше, хотя Рада и о себе могла такое сказать. Девочка гуляла вдоль реки в майке, джинсах и кроссовках, длинные волосы собраны в два хвоста, на плече – сумка, увешанная яркими значками. Словом, обычный минский подросток… который знает больше, чем должен.

А может, все не так серьезно? Настя могла помнить случившееся как аварию. Рада была уверена, что ведьмы стерли ее из памяти спасенной девочки, но они оставили образ спасительницы, просто в новом контексте. На это можно было пожаловаться градстраже, однако позже, когда Насти не будет рядом.

– Привет! – кивнула Рада. – Не ожидала тебя встретить так скоро…

– Мы были на станции неподалеку от этого места, все не настолько дико, – пожала плечами Настя. – Уж точно не так дико, как монстр в метро!

Опаньки. Вот теперь верить, что ведьмы лишь чуть-чуть ошиблись, не получится.

Однако ошиблась и Рада, когда, поддавшись эмоциям, выдала:

– Ты помнишь монстра?

Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно. Ей следовало показательно удивиться, спросить, о каком монстре идет речь, и не верить любым объяснениям Насти. Впрочем, ошибка была не так уж велика. Судя по непробиваемой уверенности Насти, она ни в чем не сомневалась с самого начала.

– Конечно, я помню монстра, такое не забудешь! Только вот никто больше, похоже, не помнит. Я проверяла, о нем ни слуха нет! Ты первая, кто отреагировал на его упоминание.

– Я не…

– Даже не начинай! – прервала Настя. – Ты помнишь, я вижу! И там, в метро, ты действовала намного решительней, чем остальные… Ты как-то ранила ту штуку! Ты спасла меня, и я очень благодарна, но теперь я ничего не понимаю. А мне надо понять! Тут даже спрашивать опасно, я знаю. Мне чудом не стерли память там, в метро, но я не представляю, попытаются ли проделать такое снова…

– Ты и про это знаешь?

– Как будто так сложно догадаться! Я сидела в метро и видела, как люди по одному заходят в какой-то закуток, не уверена, как это правильно назвать… Да и не важно! Главное, что заходят трясущимися, в диком шоке, а выходят – успокоившимися, чуть ли не счастливыми! Я поняла: с ними там что-то делают.

Забавно даже… Если бы на месте Насти оказался человек намного старше, он бы, даже заметив неладное, обманул сам себя. Убедил бы, что так не бывает, что это же спасатели, никакой мистики не существует… Усыпил бы собственную проницательность, а потом и памяти лишился.

Но Насте было от силы лет четырнадцать, и она оказалась готова поверить во что угодно. Со станции она просто сбежала, так и не попав в руки ведьмам.

– Я пыталась найти ответы самостоятельно, только ничего не вышло, – призналась она. – Я уже решила, что шансов нет, и вдруг я вижу тебя! Я сразу поняла, что ты особенная, теперь вот проверила… Ты можешь просто сказать мне правду?

С ответом Рада не спешила – потому что не знала правильный ответ. Соврать что-нибудь? Но Настя вряд ли поверит, да и некрасиво это – обманывать человека, который тебе доверяет. Вызвать ведьм, сообщить об ошибке градстраже? Заманчивый вариант, потому что позволяет переложить ответственность на кого-то другого. Вот только Рада еще по временам обучения в институте помнила: корректировка памяти абсолютно безопасна только в первые часы после происшествия. Однако после нападения лесовика прошло несколько дней, память о нем закрепилась. Если ведьмы полезут Насте в голову сейчас, осложнения могут быть какие угодно.

И что тогда? Правду сказать? Но, узнав об этом мире, невозможно не то что забыть – отстраниться от него. Настя наверняка захочет погрузиться глубже, и неизвестно, как это повлияет на ее судьбу.

Пока Рада размышляла об этом, они обе прогуливались дальше вдоль реки, к мосту. Настя, сказав все, что нужно, не торопила свою спутницу. Она просто шагала рядом, совершенно спокойная. То и дело она поглядывала на Раду, улыбалась ей, она явно уже возвела ее в роль старшей подруги, которая спасла один раз и будет помогать снова. Ну и как предать такое доверие?

А ведь, если задуматься, реакция у Насти не совсем типичная… Да вообще не типичная! Как должен был отреагировать обычный подросток на такую правду о мире? Ужасом, конечно! Настя не знала, что лесовик схвачен. Если она помнила о нем, должна была бояться, особенно неподалеку от места, где произошло нападение. Она же вела себя совершенно спокойно, будто «монстр» из ее воспоминаний был чуть ли не кадром из фильма.

Хорошо, можно предположить, что она просто очень смелая девочка. Хотя в метро она себя не так уж смело вела, она как раз оказалась в опасности, потому что испугалась и отстала… Но – ладно, ситуация была другая.