События внизу уже шли. Башня «Титании» начала разрушаться. Данислав оглядывал космос в поисках признаков того, что причина могла прийти отсюда. Если это был автономный модуль с установкой холодной пластической деформации или самонаводящаяся мина, то они должны были подойти достаточно близко к переходной платформе, чтобы направить разряд в башню. Но поблизости Чаров ничего не увидел.

В полной тишине по бортам прошла сильнейшая вибрация. И Земля в панорамном окне будто сдвинулась в сторону, открывая чёрный космос и гаснущие огни тросовых линий…

Выстрел, – громкий, оглушающий, прямо в грудь, в упор, выбросил сознание Данислава из видения будущего. Он шумно вздохнул, сразу приподнялся на локти и увидел Макеева рядом с собой.

Сергей Петрович не утерпел, подсел на корточках поближе к парню. Потому что, когда Чаров лёг и замер с открытыми глазами, зрачки у него на что-то реагировали. Макеев хотел поглядеть на это. В отсеке ничего не происходило, а зрачки в глазах Данислава сужались и расширялись, будто он наблюдал за каким-то светом или движением. Всего пару минут он побыл в этой коме, а потом внезапно сделал судорожный вдох и очнулся.

– Ну что, Кассандра? – с интересом спросил Сергей Петрович. – Напали на нас или как?

– Или как, – Чаров сразу начал вставать.

После видения будущего состояние было не совсем приятным, голова кружилась. Надо бы пару минут перетерпеть, но Данислав торопил:

– Всё, поехали назад, Сергей Петрович. Надо Гиберову доложить, что внешней атаки не будет. Всё-таки кто-то изнутри.

– Чёрт возьми… – Макеев очень внимательно смотрел на парня. – Чем тебе помочь, Кассандра?

– Найдите решение задачи, Сергей Петрович, – уверенно сказал Чаров. – Как раскачать башню, чтобы произошёл разрыв троса на переходной платформе.

– С этого места подробнее, – попросил Макеев.

***

В кабинете Дашкова, Сергей Петрович сразу приступил к делу. Данислав подробно описал ему все увиденные повреждения, и Макеев на много часов засел за схемами «Вавилона» прямо за рабочим столом начальника объекта.

– Может, нам инженеров собрать? – в какой-то момент предложил Дашков. – Быстрее сообразят.

Но Гиберов идею не одобрил и объяснил почему:

– Если Чаров прав, и есть тут у нас неблагонадёжный, то мы его спугнём. Чем меньше народа знает о наших подозрениях, тем лучше.

Так что всю нагрузку полковник перевесил на Макеева:

– Сергей Петрович, разберёшься?

Макеев уверенно кивнул:

– А куда я денусь.

Пока главный инженер разбирался, Гиберов наседал на Данислава:

– Время, Чаров, время. Когда?

– Один, два дня, – Данислав пока не мог сказать точнее.

– Это не ответ, Даня! – Артура Ивановича, конечно, такой временной период не устроил. – Завтра или послезавтра? Ошибка в двадцать четыре часа.

– Товарищ полковник, буду следить, – сказал Данислав, – если горизонт событий изменится, я это увижу.

– Увидишь, конечно, только за сколько? За полчаса? Даня, я тебя не уволю из проекта если «Вавилон-3» накроется, но за гибель объекта и людей мы с тобой оба пойдём под трибунал. Ты понял?

– Так точно, – вздохнул Чаров.

Макеев отвлекся от чертежей при этих словах и взглянул на Данислава. Парень стоял, сложив крепкие руки на груди, и напряжённо думал. Ответственность, конечно, на нём аховая. Сергей Петрович себе такой не пожелал бы никогда.

– Можем закрыть «Вавилон», – предложил Дашков. – Отменим ближайшую запланированную делегацию в связи с угрозой диверсии.

– Нет, – Гиберов сразу отказался. – Я не могу официально заявить об угрозе диверсии.

Дашкова это, конечно, удивило.

– Угроза выявлена сотрудником проекта «Кассандра», – объяснил Артур Иванович, – а проект до сих пор не вызывает стопроцентного доверия у нашего начальства.

Полковнику пришлось кратко рассказать Вадиму Анатольевичу о «Кассандре». Макеев уже был в курсе, так что от работы не отвлёкся, а Дашков возмутился.

– Артур, если бы я тебя не знал, я бы и процента не дал на доверие, – сказал он, недовольно глядя на Чарова. – Твой зондер-отряд сейчас моих людей шерстит из-за чего? Из-за того, что вот этому парню что-то снится?

Но Гиберов был полностью уверен в своём протеже. Как и в том, что закрытие «Вавилона» сейчас, заставит диверсанта отменить операцию. Потом всё время жди сюрприза. Брать надо в этот раз.

А Сергей Петрович наконец нашёл вариант.

– Демпферный щит, – произнёс он, ещё обдумывая своё предположение.

– Ну? – Артур Иванович сел напротив. – По-русски? По-человечески?

Макеев вывел схемы демпферных узлов башни на электронное поле рабочего стола:

– У нас новейшие ультразвуковые гасители колебаний. Сами по себе отличные, сверх эффективные. Если, как говорит Данислав, башня вибрирует и разрушается, единственное, что я могу предположить – это резонанс конструкции. Демпферный щит не позволяет такому произойти, но если использовать его для целей, обратных назначению – настроить его на собственную резонансную частоту внутренних колебаний башни… – Сергей Петрович ещё подумал и добавил: – Только если это сделать, система будет кричать «тревога» и автоматика произведёт перенастройку.

Макеев поставил локти на стол, потёр пальцами наморщенный лоб и взглянул на Данислава. Тот стоял в ожидании.

– Даня, а ты прав, – произнёс Сергей Петрович. – Если способ диверсии – демпферный щит, то, чтобы это сработало надо ввести коды ручного управления. Это передаст приоритет команд от автоматике к человеку. И это может сделать только кто-то из своих. Кто знает оборудование и систему и… владеет кодами.

– А коды? – Гиберов сощурился. – Только у тебя и у Вадима Анатольевича?

Сергей Петрович откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул:

– Да.

– А старшие смены? Когда заступают на дежурство? – уточнил полковник.

Макеев отрицательно покачал головой:

– Если система покажет опасность входа в резонанс, это либо исправит автоматика, либо старший смены обязан вызвать главного инженера.

– Интересно, – сказал Гиберов.

Помолчали.

– Артур Иванович, – Макеев посмотрел полковнику в глаза. – Я – никогда, слышишь? Никогда.

– Я тебя понял, – Гиберов сидел задумавшись.

Сам знал, что маловероятно.

– Так, ладно, – Артур Иванович решил разрядить обстановку. – Давайте кофе попьём. Обсудим, какие визиты у вас в ближайшие два дня.

***

В столовой сели за один стол напротив окна, выходящего на океан. Красивый был вид. Меж охранными постами, окружающими акваторию гидроплатформы «Вавилона», вдалеке, как мираж, проходил крейсер ВМФ «Пересвет», и небо уже темнело к вечеру.

Данислав поглядывал на волны в раздумьях и слушал разговор.

– В ближайшие дни у нас только одна делегация, – говорил Вадим Анатольевич. – Завтра. Команда журналистов. Роскосмос обещал им экскурсию до официального открытия пассажирского лифта.

– И они потенциальная угроза, попадают в наш период, – Гиберов оголодал за день, так что набрал себе тарелок на поднос и с удовольствием поглощал ужин: – Вероятность того, что диверсию всё-таки проведёт профи извне исключать не будем. Вадим Анатольевич, дай распоряжение начальнику охраны, пусть его люди следят, чтобы у гостей контакта не было ни с кем, кроме сопровождения. И никто никуда не отлучался. Даже в туалет.

Дашков смеялся:

– И как же?

– Только с сопровождающим.

– Ну ты как это себе представляешь?

– Представляю, – кивнул Артур Иванович. – Мало ли что.

Пока полковник общался с Дашковым, Сергей Петрович обратил внимание на задумчивого Чарова.

– Ты чего, Кассандра? – спросил Макеев. – О чём думаешь?

Данислав усмехнулся своему новому имени. Похоже, оно к нему приклеится.

– О ваших словах, Сергей Петрович, – ответил Чаров. – О том, что никто из своих на такое не пойдёт.

Данислав сопоставлял всю полученную информацию и кое-что не сходилось. Не верил он, что Сергей Петрович способен на диверсию. А ведь Макеев по-прежнему оставался главным подозреваемым. Но теперь Чаров искал другие варианты, и одно предположение у него возникло.

– Иногда своей воли не требуется, – ещё раздумывая над этим произнёс Данислав. – Даже наоборот – она исключается.

– То есть? – уточнил Макеев.

– То есть… – Чаров сделал глоток кофе, – есть техника обработки сознания. Производится она минут за пять. После этого нужно только сказать человеку, что он должен сделать и кодовое слово. Это называется спящий агент.

– Спящий? – нахмурился Сергей Петрович. – И что, определить его нельзя?

– Нет, – покачал головой Данислав. – Пока не проявится сам, это невозможно. Так что если кого-то так обработали, узнаем только, когда спящий приступит к выполнению своей программы.

– Даня, а ты владеешь? – с интересом спросил Макеев. – Так обработать человека можешь?

Чаров, усмехнувшись, кивнул:

– Могу.

– Да ну? – искренно поразился Макеев. – А назад? Если обработанного надо в чувство привести?

– А вот это почти невозможно, – не обрадовал Данислав. – У таких программ есть защита. Попытаешься остановить человека, и последствия могут быть очень не хорошими. Прежде всего для самого человека.

– Хм… интересная работа у тебя, Даня, – заметил Макеев.

Гиберов и Дашков как раз закончили ужин и собрались вернуться в кабинет.

– Идёте? – позвал полковник.

– Нет, – ответил Данислав. – Мы ещё по кофе.

Ему надо было кое о чём поговорить с Макеевым наедине. Когда полковник с начальником объекта ушли, Чаров сказал Сергею Петровичу:

– Я ведь так и не извинился перед вами за разговор сегодня утром.

Макеев усмехнулся, глядя на скулу парня, где осталась припухшая ссадина, и отмахнулся:

– Да я понял тебя теперь.

– Тем не менее, извините меня, – искренне попросил Данислав.

Утром ему нужно было проверить главного подозреваемого и он действительно не подумал о том, что давление на рану безболезненно только для того, кто давит. За отсутствие сочувствия получил по заслугам. Но это в прошлом. А сейчас Чаров ждал, глядя на задумчиво-напряжённое лицо Макеева.

Утром было многое сказано, и это осталось в памяти и чувствах Сергея Петровича. Он молчал ещё несколько минут, не решаясь признаться лейтенанту в том, насколько тот прав.

– Есть чувство вины, Кассандра, – наконец произнёс Макеев. – И обида есть. На себя. Меня сын просил, прям просил. Мне и во сне это снится: поехали, пап, поехали. Звал меня с собой на отдых. А я… – Сергей Петрович сухо сглотнул, – мне некогда было. Здесь был.

Данислав не прерывал наступившей тишины. Просто внимательно смотрел на Макеева.

– Всё думаю, если бы поехал с ним, то мог бы что-то сделать, – вздохнул наконец Сергей Петрович.

Он снова чувствовал ядовитую горечь от понимания того, что уже ничего не изменить, не вернуть и не восполнить. И даже прощения у сына не попросить.

– Ну всё, хорош, – Макеев заставил себя собраться и вытер мокрые ресницы.

Данислав ничего не сказал ему, только кивнул, глядя в глаза. И Сергей Петрович ясно почувствовал, что парень понял всё, что у него на душе. И от этого почему-то стало чуть легче. Совсем не много. Но легче.

***

Вертолёт с журналистами прибыл рано утром следующего дня. Макеев вышел их встречать, как, в общем, и всегда. Тем более, что группа считай «своя». На объекте могли работать только проверенные корреспонденты и операторы средств массовой информации, допущенных к освещению работы «Вавилона-3». Так что Сергей Петрович давно знал всех в лицо.

Сегодня на площадке журналистов встречал не только главный инженер и руководители служб, но и усиленный наряд охраны объекта. Гиберов тоже подошёл. А с Даниславом Макеев пил кофе ещё затемно. Лейтенант спал пару часов в комнате для гостей, потом гулял по гидроплатформе, а сейчас остался поодаль от скопления народа и оглядывал вновь прибывших.

К Сергею Петровичу сразу подошёл Роберт Майерс – корреспондент американской «ЭнБи Миллениум», и довольно улыбаясь, протянул руку для приветствия:

– Сергей Петрович, рад видеть вас снова.

– Так уж и рад, – усмехнулся Макеев, – поди прилетел искать, где мы тут прокололись.