– Ясно, – сказал Сергей Петрович. – Сейчас буду.

Через пять минут он шагал по коридору ЦУЗа мимо панорамных окон. Увидел, как на одну из площадок гидроплатформы садится вертолёт. Даже с расстояния узнал фигуру, покинувшую винтокрылую машину. Зрение к сорока пяти годам у Макеева осталось, как у орла, так что он усмехнулся:

– Дорогая военная разведка.

Полковник Гиберов прибыл. Ну опять, значит, что-то про теракт. Гидроплатформу орбитального лифта охранял весь тихоокеанский флот. И ГРУ плотно держало руку на пульсе объекта. Функционирование космической тросовой дороги – вопрос национального престижа и безопасности всей планеты. Особенно с учётом того, что это уже третий лифт, но первый реально работающий. Два первых накрылись под два провала до самого дна в бюджете страны.

Сергей Петрович прошёл мимо своего кабинета через холл перед стеной из бронестекла, окружавшей атриум ЦУЗа, и приставил запястье с комплексесом к считывающему устройству двери. Потом прошагал по залу центра управления запуском, выходящего окнами на стартовую площадку лифтовых капсул. Поздоровался с операторами ночной смены и вошёл в кабинет начальника объекта, примыкающий через стеклянную стену к операторскому атриуму.

Через все прозрачные перегородки ещё на подходе увидел, что встреча у Вадима Анатольевича уже идёт. За столом был он сам, полковник Гиберов и ещё какой-то новый парень из военных.

– Макеев, доброе утро, – поприветствовал главного инженера полковник. – Сразу в курс дела тебя. Угроза теракта. Или диверсии.

Сергей Петрович занял своё место за столом и кивнул:

– Понял. Так теракта или диверсии?

– Не знаем пока. Сегодня уточним.

Гиберов показал на парня.

– Знакомься, Сергей Петрович – лейтенант Данислав Чаров. Определить, что и когда будет – это его задача. Ты должен ему помочь.

Макеев окинул парня внимательным взглядом. Молодой, худой, но жилистый. Заметные вены на руках выдавали привычку к физическим нагрузкам. Года двадцать четыре. Взгляд внимательный. И тяжёлый немного для двадцати четырёх лет.

– Сергей Петрович, – произнёс Чаров.

– Чем я могу помочь, лейтенант? – спросил Макеев.

– Ответить на мои вопросы для начала.

Сергей Петрович сощурился:

– Прости, сынок, возраст у тебя маловат. Ты кто вообще?

– Психолог, – усмехнулся Данислав.

И не обманул, кстати. Специальность была его, и даже поработать успел. Пока Артур Иванович не забрал его в свой спецпроект.

– Ой, не к добру, – вздохнул Макеев и перевёл разговор к Гиберову: – Ну и за каким нам тут психолог? Что он будет выяснять?

Артур Иванович откинулся на спинку кресла и окинул Макеева внимательным взглядом:

– Сначала определим возможность диверсии.

– То есть? – Сергей Петрович наоборот придвинулся к столу, поставил на него локти и пристально посмотрел на полковника. – Будете искать среди персонала предателя? Кто может изнутри работать против нас?

Гиберов утвердительно кивнул:

– По предположениям вероятность диверсия более высокая.

Он почему-то взглянул на Чарова, явно вопросительно.

Макеев нахмурился, как и Вадим Анатольевич.

– И откуда такая информация? – спросил последний.

– И как понять по предположениям? – уточнил Сергей Петрович. – Разведка теперь наобум работает? Что у вас есть? Против кого-то конкретно что-то есть?

– Пока нет, – наигранно весело ответил Гиберов. – Так что я пока действую, так сказать, неофициально. На опережение работаем, проверяем подозрения. Но мы инициировали проверку на лояльность сотрудников «Вавилона-3». Это официально. Повторно проверяем все связи.

Макеев усмехнулся:

– Это какая по счёту будет? Двадцать восьмая?

– Не серьёзно относитесь… – начал было Гиберов, но Макеев прервал его:

– Серьёзней некуда, Артур Иванович. Я десять лет на этом объекте, с начала строительства. И всех, кто здесь работает, я знаю, как членов семьи. Сам лично участвовал во всех ваших проверках на лояльность. Сам лично всех проверял. Вероятность, что кто-то из своих может устроить диверсию – ноль процентов. Просто ноль. К тому же случись такое, все погибнут. И сами диверсанты тоже.

– На то они и смертники, – покачал головой полковник.

– Нет, – Сергей Петрович сложил руки на груди. – Не верю я. Хотя… – он усмехнулся, – это же не наше дело. Ищите.

На пару секунд в кабинете установилась тишина. Гиберов пристально поглядел на всех и, наконец, кивнул:

– Ну спасибо за согласие. Данислав?..

Лейтенант Чаров обратил на себя внимание Макеева вопросом:

– Сергей Петрович, вы не обращались за психологической помощью после смерти сына?

Макеев просто замер. Мысли срослись одна к другой мгновенно. Проверку начали с него. Значит, он под подозрением. И в очереди подозреваемых, похоже, первый. Да как так?

– Чего? – хрипло переспросил он.

– Прошло всего три месяца, как вы его потеряли, – спокойно ответил Чаров. – На приём к штатному психологу вы не приходили, от помощи психологической службы Роскосмоса тоже отказались. Я понимаю, тяжело принять такую потерю. И попросить помощи тоже не просто, но…

Данислав замолк, глядя на лицо Макеева. Там уже была буря, но пока он её держал, а Чарову надо было, чтобы прорвало.

– Но опасность в том, Сергей Петрович, – продолжил Данислав, – что в такой момент – когда человек психологически ослаблен, очень легко воздействовать на него. Легко уговорить, легко доказать, что вся жизнь и работа были просто самообманом. К тому же сейчас, с современными методами воздействия, даже сильного, абсолютно уверенного в своей правоте человека можно за пару минут обработать так, что он мать свою застрелит и даже не заметит этого.

– И? – у Макеева получился очень сиплый звук.

– И… – не сомневаясь продолжил Данислав, – я должен спросить: не помните ли вы такого, чтобы к вам обратились какие-либо люди с какими-либо просьбами? Возможно, сразу после похорон? Может, к вам кто-то подходил?

– Почему после похорон? – Сергей Петрович чувствовал, что его накрывает волна ярости.

До перехода грани остался всего один шаг.

– Потому что это самое точное время, когда можно провести психологическую обработку, – ответил Чаров.

Макеев смотрел на лейтенанта не моргая. Этот парень говорит, нагло глядя прямо в глаза. Этот, мать его, сопливый пацан! Понимает он! Понимает, как единственного ребёнка терять? Когда сыну двадцать два и вся жизнь впереди, а он разбивается насмерть…

– Нет, никто ко мне не обращался, – хрипло выдавил Макеев. – Не подходил, не уговаривал провести диверсию на этом объекте! Вы, мать вашу, охренели!

Касалось уже всех.

– Меня проверяете?.. – Сергей Петрович выдохнул, взял себя в руки и резко сменил тон: – Хорошо. Я понял. Только вот что я вам скажу, тебе в первую очередь, гадёныш! – Макеев не удержался от выражения в отношении Данислава, злость пересилила: – Я жизнь положил, чтобы «Вавилон-3» был построен и заработал! Тут по кабелям моя кровь течёт! Чёрт, я семью потерял из-за этого поганого космического лифта! И сына тоже! Потому что, когда был ему нужен, я здесь был!

– Именно! – резко оборвал Чаров. – Не обиделись? Не хотели кому-то отомстить? Не было чувства вины? Вся жизнь отдана поганому лифту, а ради чего? Как раз в такие моменты людей и обрабатывают на совершении диверсий.

– Ну ты мразь! – Макеев взорвался в долю секунды.

Гиберов даже среагировать не успел. Сергей Петрович вскочил и с замаха послал кулак в щёку Чарова. Парень почти успел уклониться, но кольцо Макеева проехало ему по скуле.

– Всё, всё, всё, Сергей Петрович! – полковник встал между бушующим Макеевым и Даниславом, который приложил пальцы к рассечённой щеке.

– Это что за дела? – Сергей Петрович не мог успокоиться. – Артур, вы там кого набрали себе? Он всех так проверять будет? Да на хрен иди, придурок! Чувство вины тебе! Если бы из-за этого люди взрывали место, где живут и работают…

– Всё, всё, он понял, больше так не будет, – Гиберов наконец достучался до разгорячённого главного инженера.

Макеев хрипло дышал. Но выброшенный адреналин уже переработался и самоконтроль начал возвращаться. Сергей Петрович выругался уже сам на себя. Вот знал, что сегодня день поганый будет! Точно сорвётся на кого-нибудь. Так бы никогда не стал орать на какого-то молодого пацана, но вот надо же ему именно сегодня такую ахинею нести. В тот день, когда можно ткнуть кого-то ручкой, а потом из глаза её доставать.

Макеев сел отдышаться под внимательным взглядом Дашкова. Тот отнесся с пониманием и ничего не сказал. А Гиберов взглянул на своего лейтенанта:

– Ну что, Чаров, продолжай.

Данислав взял стул, подвинул к столу и сел рядом с главным инженером. Макеев отчаянно не хотел смотреть на парня, но как-то автоматически повернулся и смерил его взглядом.

– Прошу прощения, Сергей Петрович, – произнёс Чаров. – Но всё, что я вам сказал – правда. Насчёт лёгкого внушения. Мы ищем на объекте диверсанта, а вы первое слабое звено. Я должен был поверить ваши реакции.

– Проверил? – жёстко спросил Макеев. – Кровь утри.

Данислав замолчал, ещё мгновения внимательно смотрел на Сергея Петровича, потом последовал его совету – стёр каплю крови с рассечённой щеки, пока не дотекла до шеи и не испачкала китель и рубашку. Заодно подумал о том, что надо как-то с другой стороны зайти в доверие к главному инженеру. Чаров перевёл взгляд на полковника Гиберова и попросил:

– Давайте позже побеседуем. Сначала главное сделаем.

– Согласен, – кивнул Артур Иванович. – Значит так, господа начальники, основная команда наших психологов прибудет через пару часов. Они займутся персоналом. Всех по очереди на тестирование и детектор. И вот ещё что…

Полковник посмотрел на Макеева, потом на Чарова. Последний так и вытирал кровь с лица. Ещё текла.

Артур Иванович усмехнулся:

– Сергей Петрович, мне нужно, чтобы ты помог нашему особому специалисту с подъёмом на «Титанию».

Макеев потёр бровь:

– На переходную платформу? Зачем?

Гиберов ответил мастерски – и похвалил, и вопрос нивелировал:

– Ты же у нас сопровождал всех высокопоставленных лиц наверх. Лучше всех знаешь работу лифта. Сможешь ответить на все вопросы.

– Я-то смогу, – подтвердил Сергей Петрович, – и кивнул на Данислава, – а этому туда зачем? Персонал переходной платформы можно и здесь из себя вывести.

– Макеев, – Артур Иванович прервал его речь, – свози лейтенанта. Без вопросов.

Сергей Петрович вздохнул:

– Хорошо.

А куда деваться? Разведка просит.

– Вернуть в целости и сохранности, – предупредил Гиберов. – Он у нас такой один.

Данислав усмехнулся при этих словах, а Макеев только покачал головой:

– Да уж, эксклюзив.

***

На стартовую площадку поднялись все вместе. Данислав осматривался с интересом. Сколько раз видел «Вавилон-3» издалека, но на самом объекте ещё ни разу не был. А кроме удовлетворения любопытства, Чаров пытался отвлечься перед скоростным подъёмом, так похожим на полёт.

Из дока на площадку вертикально поднялась серебристая лифтовая капсула. Створки люка открылись, обнажая внутренний отсек, где разместились роскошные пассажирские кресла с ярко-синей обивкой.

Сергей Петрович вошёл первым и молча кивнул лейтенанту, чтобы следовал за ним. В капсуле также молча показал на кресла в центре, дождался пока Чаров сядет и довольно грубо пристегнул его ремнями.

В наушнике у Макеева раздался голос оператора запуска:

– Сергей Петрович, техническая проверка пассажирской капсулы «Дельфин-1» завершена. Готовы к отправке.

Макеев сел в кресло и пристегнулся.

– Пассажиры проверены, – ответил он. – Запускайте.

Данислав, услышав это, сглотнул, прижался затылком к подголовнику, набрал воздуха в грудь и задержал дыхание.

Гиберов, стоявший напротив открытого люка капсулы, засмеялся: