Нита управилась со своей порцией и сказала:

– А у меня уже хорошо получается есть руками.

– А чем еще едят? – не понял Гвоздарь.

– Ножом, вилкой, ложкой, – чуть улыбнулась Нита. – Не важно.

– Чего? Ты над нами издеваешься?

Лицо Ниты вдруг стало встревоженным, почти испуганным, и он обрадовался. И притворно нахмурился.

– Нечего смотреть на нас сверху вниз, если мы не знаем ваших мажорских штучек. Вот отрежем пальцы, что ты будешь делать со своими вилками? Ясно тебе?

– Извини.

– Ага, сначала наговоришь, а потом извиняешься.

– Заткнись, Гвоздарь, она извинилась, – велела Пима.

Тул глянул на Ниту желтыми немигающими глазами.

– Не так хорошо извинилась, как должна. Правда, парень? Поучить твою мажорку хорошим манерам? – Он наклонился вперед.

Теперь Нита испугалась по-настоящему. Гвоздарь покачал головой:

– Не надо. Забудь. Она уже все поняла.

– Рано или поздно все понимают, – кивнул Тул.

Гвоздарь содрогнулся от слов, произнесенных ровным, безразличным тоном. Он впервые оказался так близко к этому существу. Но о Туле ходило очень много слухов. О том, откуда взялась паутина шрамов на лице и груди. О том, что он бродил по болотам, охотясь на аллигаторов и питонов. Говорили, что получеловек ничего не боится. Что его создали неспособным чувствовать страх и боль. Тул был единственным, о ком его отец говорил с осторожным уважением, а не пренебрежительно и высокомерно. Получеловек был страшен. Видя, как он смотрит на девочку, Гвоздарь понял, чем именно страшен.

– Не надо, – повторил он. – Уже все в порядке.

Тул пожал плечами и вернулся к еде. Они сидели молча. За пределами круга света от костра шумели животные и жужжали насекомые, а больше не было ничего. Мгла джунглей и духота болот. Прислушавшись к далекому шуму прибоя, Гвоздарь прикинул, что они в миле от берега, не меньше. Улегшись на землю, он глядел на мерцание пламени. Еда была вкусная, но он снова очень устал. Мысли уплыли куда-то далеко. Он гадал, что планирует отец, чего так боится Пима, что происходит в хорошенькой головке Счастливицы. А потом снова заснул.

– Эй, мне сказали, что ты очнулся.

Гвоздарь открыл глаза. Рядом сидел улыбающийся отец с горящими от амфетамина глазами. Татуированные драконы тоже смотрели на Гвоздаря.

– Я знал, что ты справишься, – сказал отец. – Ты же сильный, как и твой старик. Тебя же не зря Гвоздарем назвали. Ты такой же, как я.

Он рассмеялся, ткнул сына кулаком в плечо и даже не заметил, как тот вздрогнул от боли.

– Выглядишь получше, чем пару дней назад.

Бледная, мокрая от пота кожа Ричарда Лопеса блестела в свете костра. Улыбался он широко и дико.

– Я уж подумал, что придется скормить тебя червям.

Гвоздарь попытался улыбнуться, отчаянно соображая, в каком отец настроении.

– Пока рано, – сказал он.

– Ага, ты живучий. – Ричард посмотрел на Ниту. – Не нравится она мне. Давно бы подохла, если бы я не спас ее красивую задницу. Я уже почти надеюсь, что твой батя не явится, детка.

– Ее люди не прибыли? – Гвоздарь сел и поджал ноги.

– Пока нет. – Отец глотнул виски и протянул бутылку Гвоздарю.

– Врач сказал, что ему не надо пить, – вмешалась Пима.

– Опять меня жить учишь? – скривился Ричард.

Пима замялась:

– Это не я. Это доктор Лаки Страйка.

Гвоздарь хотел велеть ей заткнуться, но уже было поздно. Настроение отца переменилось, и безоблачное небо затянули тучи.

– Ты что, одна слышала, что говорил этот сраный докторишка? – спросил Ричард. – Это я его сюда привел. Я ему заплатил, чтобы он моего парня на ноги поставил. – Он подошел к Пиме, размахивая бутылкой. – И теперь ты будешь мне рассказывать, что говорил врач? – спросил он, наклоняясь к ней. – Хочешь повторить? На случай, если я не расслышал?

Пиме хватило ума замолчать и пригнуться. Отец Гвоздаря долго смотрел на нее.

– Вот так-то. Умная девочка. Я-то думал, ты не заткнешься. Ну и дети пошли.

Он ухмыльнулся своим дружкам, Синеглазая и Моби ухмыльнулись в ответ. Тул смотрел на Пиму собачьими глазами.

– Поучить ее кой-чему? – спросил он. – Напомнить урок?

– Как думаешь, детка? – спросил Ричард. – Нужен тебе небольшой урок от Тула? Может, такой учитель тебе больше по нраву?

– Нет, сэр, – покачала головой Пима.

– Ого, какая вежливая, вы только поглядите, – улыбнулся Ричард.

Гвоздарь попытался вмешаться.

– Почему мажорка до сих пор здесь? – спросил он. – За ней не пришли?

Ричард снова переключился на него.

– Да вот мне самому бы знать. Девка говорит, что ее ищут. Что кому-то там на нее не накласть. Но никого нет. Корабли не пришли, и на поезде никто не приехал. Берег не обыскивают. Никто не задает вопросов. Ни одного богача. – Он облизнул губы, глядя на Ниту. – Похоже, наша малютка никому не интересна. Кажется, она вся не дороже своей почки. Как ужасно выйдет, если нам придется продать ее на запчасти, правда?

– Может, надо поискать ее людей самим? – спросил Гвоздарь. – Дать им знать, где она?

– Да если б мы знали, где их искать. Она говорит, в Хьюстоне. Синдикат «Упадайя». Клан, занимающийся грузоперевозками. Лаки Страйк уже отправил кого-то туда.

– «Упадайя»? – удивился Гвоздарь, но умолк, увидев предостерегающий жест Пимы.

Озадаченно посмотрел на нее. Зачем Ните врать насчет своей родни? Если она действительно из «Патель глобал», людей из ее компании можно найти прямо здесь, на берегу.

– И что будешь делать? – спросил он отца.

– Сложно сказать. Я думаю, она стоит немало, учитывая, какая шикарная, но она наверняка и проблем много принесет. Может, у этой «Упадайи» есть крутые связи. С боссами. Может, сюда пошлют кучу мордоворотов и испортят жизнь честным работягам вроде нас. – Отец задумался. – Вообще похоже, она слишком опасна и проще будет скормить ее свиньям. У нас останется ее судно, а она уже как-то до хрена про нас знает. – И повторил тише: – До хрена.

– Но должна же она хоть чего-то стоить.

Ричард пожал плечами:

– Может, да. А может, нам обойдется куда дороже, чем если бы ничего не стоила. Ты умный парень, Гвоздарь, но все-таки слушал бы папку. Я кой-чего повидал и скажу тебе: богачи всегда приносят проблемы людям вроде нас. За нашего они куска провода не дадут, но своих ценят. Может, заплатят за ее спасение, а может, придут сюда с пушками и выжгут нас, как змеиное гнездо. И спасибо не скажут.

– Мы не станем… – запротестовала Нита.

– Заткнись, мажорка, – сказал Ричард, не повысив голоса, и холодно посмотрел на нее. – Может, ты чего-то и стоишь, а может, ни хрена. Но одно точно скажу: ты достала болтовней. – Он вытащил нож. – Я уже тебя наслушался, и, похоже, пора отрезать твои красивые губки. Чтобы улыбалась, даже когда грустно. Как думаешь, твои ребята примут тебя обратно без губ?

Нита промолчала. Ричард довольно кивнул, сел поближе к Гвоздарю, наклонился к нему, едва не касаясь головой. Гвоздарь почувствовал запах пота и виски, увидел, какие красные у отца глаза.

– Это ты затеял, парень, – тихо сказал Ричард, глядя на девочку. – Но чем больше я думаю, тем меньше это мне нравится. Мы очень много нашли на судне. Теперь все изменится. Мы чертовски богаты, наравне с Лаки Страйком. От клипера уже один скелет остался. Им занялись серьезные люди, и через пару дней он исчезнет без следа. – Он ухмыльнулся. – Это тебе не старые танкеры ломать. Такие парусники в два счета разбираются. А вот с девки никакого проку. Она может привлечь к нам внимание больших боссов. Может нас подставить. Люди начнут всякие вопросы задавать. Что за хабар, да где нашли, да кто хозяин, да кому выгодно.

– Никто нас мажорам не выдаст.

– Не ври себе, – буркнул Ричард. – За хороший шанс люди мать родную продадут.

– Подожди чуть-чуть, – прошептал Гвоздарь. – Еще немного, и мы будем еще богаче.

Думал он только о том, как бы оказаться подальше от отца, от его блуждающего взгляда, от нервной улыбки, от дергающегося лица человека, обожравшегося наркотиков.

Ричард посмотрел на девочку:

– Не будь она такой хорошенькой, я бы уже ее пришил. Она привлекает много внимания. Не нравится мне это.

– Может, получится устроить так, что за нее заплатят выкуп, не зная, кто ее продает, – предложил Гвоздарь. – Ведь насчет нее пока никто не в курсе?

– Кроме моих ребят, никто, – ухмыльнулся отец и взглянул на Синеглазую, Моби и Тула. – Хотя и это многовато. Нельзя сохранить что-то в тайне, когда люди начинают швыряться деньгами. – Он снова взглянул на девочку. – Ладно, подождем денек. Посмотрим, как дела пойдут.

Он встал, и Гвоздарь тоже попытался подняться, но отец усадил его обратно.

– Ты остаешься. Отдыхай. Садна спрашивает, куда делись вы с Пимой. Я дураком прикидываюсь. Не хочу, чтобы кто-то знал, что происходит. Мне проблемы не нужны.

– Садна нас искала? – Гвоздарь попытался скрыть надежду.

– Наверное, до нее дошли слухи, что Пима у нас. – Отец пожал плечами. – Но у нее нет денег, а людей без китайских красных никто не слушает. – Он повернулся к Тулу, Моби и Синеглазой. – Следите за ними.

Все трое кивнули: Синеглазая – с улыбкой, Моби – сделав глоток, Тул – безразлично. Ричард исчез среди кустов и звуков джунглей, только бледное пятно мелькнуло во мраке.

Моби ухмыльнулся и еще раз отпил из бутылки.

– А времени у тебя все меньше, девка, – сказал он. – Если за тобой не придут, заберу себе. Из тебя выйдет хорошая зверюшка.

– Заткнись, – велел Тул.

Моби мрачно посмотрел на него, но стерпел.

– Первой будешь дежурить? – спросил Тул у Синеглазой.

Та кивнула. Тул толкнул Моби, и оба устроились спать в кустах. Скоро Тул захрапел. Голос Моби, все еще жалующегося на жизнь, еле слышался через заросли папоротника. Вокруг костра роились москиты, и Нита беспомощно отмахивалась от них. Остальные просто не обращали внимания.

Синеглазая подошла и застегнула наручник на запястье Пимы. Посмотрела на Гвоздаря:

– Проблемы будут?

– Что? – изобразил удивление Гвоздарь. – Ты собираешься сказать папе, что надела на меня наручники? Клипер – моя находка, между прочим.

Синеглазая задумалась. Ей явно хотелось и Гвоздаря пристегнуть, но она не могла решить, пленник он или союзник. Гвоздарь с вызовом глядел на нее. Он знал, что Синеглазая видит перед собой костлявого мальчишку, приходящего в себя после тяжелой болезни. А за спиной у нее безумный Ричард Лопес. Нет, рисковать она не будет.

И в самом деле Синеглазая передумала. Села на камень и принялась точить мачете. Пима и Счастливица многозначительно смотрели на Гвоздаря. Костер догорал. Гвоздарю очень не понравились намеки отца. Ричард явно колебался, и любая мелочь могла изменить его мнение.

Гвоздарь лег на землю рядом с Пимой.

– Как пальцы? – спросил он.

Та улыбнулась и подняла руку.

– Ничего. Хорошо, что он не решил преподать мне целых пять уроков.

– Очень больно?

– От потерянных денег больнее.

Пима держалась храбро, но он понимал, что пальцы болят ужасно. Повязки уже обтрепались. Пима проследила за его взглядом.

– Сломаем потом заново, чтобы ровно срослись, – сказала она.

– Ага. – Он посмотрел на Счастливицу. – А ты как? Ничего не сломано?

– Заткнитесь! – заорал из кустов Моби. – Я спать хочу.

Гвоздарь понизил голос:

– Скоро тебя найдут?

Счастливица замялась. Испуганно посмотрела на него, на Пиму, на Синеглазую, сидевшую поодаль.

– Да. Скоро.

– Да? – переспросила Пима. – Правда? Па-а-атель, – протянула она. – Это серьезно или ты нам наврала? Если ты правда Патель, прямо тут, на берегу, наверняка есть кто-то из твоих, какой-нибудь сраный торговец. А ты молчишь. Почему?

В глазах Ниты снова мелькнул страх. Она откинула с лица черные волосы и вызывающе посмотрела на Пиму.