– Ещё и там стояли, – отозвалась Ника, указав на сверкающую вымытую батарею хрусталя, уже без жутковатых обитателей серванта. Так ей всё нравилось гораздо больше.

Вик у неё в гостях, конечно, бывал не раз, ещё когда мама и даже бабушка была жива. Но когда спрашивал, мама отшучивалась, а бабушка, которая к тому времени, к сожалению, уже была не совсем в ладах с реальностью, объясняла смутно, даже жутковато.

– О, смотри-ка, – парень отодвинул полупрозрачную тюль и указал на подоконник. – Даже на окне. Причём две. Между прочим, сырость – враг соломы. На подоконнике им точно не место.

Сердце кольнуло. Эти две Нике нравились. Их ещё мама делала на заказ, но заказ почему-то не забрали. Они были похожи на бабушкиных берегинь, только не такие… потусторонние. В сарафанах и нарядных кокошниках, с ожерельями из рябиновых бусин. Мама неизменно поворачивала их к окну.

– Не помню, их мама расставляла, – глухо ответила Ника, ставя на пол большую картонную коробку. – Сколько себя помню, после каждой ген уборки мы с мамой расставляли всех этих кукол по местам…

Сколько времени прошло со звонка в больнице? А ей всё казалось, что мама сейчас окликнет с кухни, ужинать позовёт. Или пожурит, что не так расставила, да и пыль на серванте пропустила. Ника закусила губу. Нет, так жить нельзя – нужно двигаться дальше… Мамин голос она по ночам слышала долго, даже когда «заморозка» первого шока отошла. Сейчас вроде немного полегче стало, а всё равно нет-нет, да накроет. Здесь всё было мамино и бабушкино, всё дышало ими, и даже эти жутики из серванта будто по-своему тосковали по ним.

В какой-то момент Ника поняла, что нужно вычистить всё, чтоб не напоминало так больно.

– Ну теперь-то всё, хватит, – девушка решительно кивнула. – Пора менять жизнь кардинально.

Вынести старое из дома и из головы. Обновиться, проветриться, открыться новому. Полезно, знаешь? Только избавляясь от отжившего мы достигаем гармонии с собой и достигаем новых вершин.

– Это тебе твой психолог так сказал? – беззлобно подначил Вик. – Ну вместе с йогой, вдох-выдох. Полный релакс, музыка сфер.

Нике почему-то стало обидно. Она понимала, что друг ничего плохого не имел в виду, но когда пытаешься научиться жить хоть как-то, сама, одна… Вик понял, что немного перегнул, и примирительно улыбнулся, забирая у неё коробку. Ника перехватила у него соломенную куклу и бросила на ворох старых бумаг, тряпок и ещё нескольких кукол, похожих на эту.

– Тебе, кстати, тоже советую, – всё ещё хмурясь, сказала она. – Начни хотя бы с ген уборки, – проще было перевести тему со своих проблем на чужие. – Ты ж после расставания с Катюхой сам не свой.

Она посмотрела на двух маминых кукол и решительно сняла их с подоконника. Жалобно звякнули рябиновые бусы. Выбросить рука не поднялась – Ника отложила куколок в сторону.

– Ну это уже удар ниже пояса, Николя, – хмыкнул парень. – Да кто угодно будет «сам не свой» после расставания с девушкой.

– Ну учитывая, что ты сам её аккуратно бросил… тут явно что-то не сходится. Думаю, ты просто раздолбай, боящийся ответственности. И даже сейчас помогаешь мне разгребать старый хлам вместо подготовки к пересдаче, – подмигнув другу, Ника подошла к серванту, провела ладонью по лакированной «янтарно-деревянной» поверхности. Заглянула за тщательно вымытое, но по-прежнему мутноватое стекло – никого ли не пропустила?

Нет, страшных обитателей бабушкиного «хрустального храма» среди колонн-бокалов не пряталось. Все перекочевали сперва в кладовку, а теперь в коробки.

– Вот она, чёрная неблагодарность, – Виктор картинно возвёл глаза к потолку, являя собой вселенскую трагедию. – Вместо «спасибо, ты настоящий друг» получаешь «ты ж раздолбай». Ещё скажи, что надо было оставить тебя одну в этом неравном бою с пылью, стариной и армией криповых соломенных кукол, – он запечатал другую коробку, подвигая к Никиной. – Кстати, хорошо тебе с новой причёской. Сколько тебя знаю, всё время носила длинные, а теперь коротко постриглась, модно. Тоже по совету психолога? – он улыбнулся.

– Ага, сама бы не решилась, – Ника повернулась к Вику, смущённо провела ладонью по короткому «недокаре». Ей нравилось. Было в этом что-то дерзкое, почти киберпанковское. Совсем не похожее на неё прежнюю. – Ну то есть… она сказала изменить что-то привычное на совсем новое. Типа вот пьёшь ты всегда кофе, а возьми и начни пить чай. Но идея с причёской ей понравилось. Мама б, наверное, в шоке была… – её взгляд скользнул к фотографии на серванте, уложенной лицом вниз. Нерешительно Ника взяла старую фоторамку, впервые за эти долгие недели решившись посмотреть. Красивая женщина со светлой косой, перекинутой на плечо, улыбалась в камеру. На голове, словно маленький изящный кокошник, пристроился узорный плетёный ободок. – Ужасно по ней скучаю. Вроде и ссорились часто, и не понимали… ну знаешь, как у всех с предками… А как мне позвонили тогда… – на глаза навернулись слёзы, и она снова закусила губу.

Виктор обнял её за плечи.

– Ты сильная девочка. Уже год самостоятельно живёшь. Ковид многих забрал и скучать по ним – нормально. Просто помни, что у тебя есть мы, твои друзья. Хоть и раздолбаи.

– Спасибо, – Ника шмыгнула носом, медленно отстранилась. – Как думаешь, куда положить? Смотреть сил нет.

– Ща, – Вик поднялся и принёс из коридора пустую коробку поменьше. Достал откуда-то маркер и написал крупными буквами: «Память. Осторожно, хрупко». – Вот сюда давай. Сложим всё, что тебе важно. Всякие дорогие мелочи.

Девушка кивнула и бережно положила фото в коробку. Туда же последовали мамины «заказные» куколки.

– Иди умойся и продолжим.

Ника кивнула и ушла в ванную, а когда через минуту вернулась – парень изучал содержимое книжных полок. Его взгляд привлёк плетёный ободок, примостившийся поверх потёртого томика с русскими сказками. Переплетение алой ленты и соломы с нанесёнными на них символами – красивая была вещица когда-то. Правда, от времени и частой носки символы почти стёрлись.

Аккуратно, боясь сломать, Вик взял ободок. Ника знала – тот был крепче, чем казался на вид.

– Бабушка мастерила… – Ника протянула руку за ободком, невзначай коснувшись плеча друга.

– А я его помню, – кивнул Вик. – Ты его часто носила, когда мелкая была. Так это значит… – он раскинул руки, обводя комнату и коробки. – Всё бабушка делала?

– Ага, в точку, Шерлок. Со второй попытки.

Ника улыбнулась, вспоминая.

– Мама тоже делала куклы на заказ. А вот бабушка была непревзойдённая мастерица, как говорили. К ней со всей России люди приезжали, представляешь. Правда, продавала она их недорого, а иногда даже даром отдавала. Ну или в обмен на какую-нибудь безделицу.

– Сейчас бы много денег на этом подняла. Этника и хоррор в моде. Эй! – парень картинно потёр плечо, куда Ника ткнула его кулаком. Несильно.

– Бабушка странная была. Даже до того, как заболела… До сих пор помню, в детстве она всегда заставляла меня этот ободок надевать. И у мамы был похожий. А ещё… – Ника вздрогнула. Сколько она старалась об этом не думать и даже почти подзабыла, и вдруг вспомнила остро, как вчера.

– Всё нормально? – с тревогой уточнил Вик, когда молчание стало затягиваться. Ника тряхнула головой.

– Да нормально, просто вспомнила, знаешь… Помню, когда мелкая была, ужасно боялась бабушкиных кукол. Тех, из серванта. И подумала, что надо с ними подружиться, чтоб они меня больше не пугали. У меня была Барби, я ей сделала домик на книжной полке. Взяла пару бабушкиных кукол и поставила их туда – пригласила на чаепитие. Но бабушка, когда увидела, так на меня накричала! Отобрала своих кукол. Говорила «нельзя приглашать их в дом, нельзя!» И так она сильно сердилась, что я дико испугалась, заплакала. Мама прибежала, увела меня на кухню. Никогда я бабушку такой не видела… До сих пор помню, столько лет прошло, и столько было хорошего. А ярче всего этот момент. Это ж… ну… ненормально как-то?

Вик пожал плечами.

– Ну так уж у нас память устроена. Помним самое яркое и не всегда хорошее. Иногда вон песню дерьмовую услышишь – так и крутится потом. А уж если чего-то боишься…

– Так, не начинай. И так спать стрёмно иногда.

– Могу остаться и охранять твой сон, – он улыбнулся, заметив тень страха на её лице. В шутку предложил или всерьёз – да кто разберёт?

И ведь поначалу, когда совсем тяжело было, ребята часто у неё оставались ночевать, иногда всей компанией. Просто как-то стыдно было признаваться, что ей до сих пор не по себе от тёмных проёмов, от шорохов в кладовой, от отражений в зеркалах трюмо и серванта…

– Я уже большая девочка, – фыркнула Ника и кинула ободок в коробку «на выброс».

– Эй, зачем? – Вик перехватил ободок на лету. – Понимаю, воспоминания не всегда радужные. Но потом ведь сама жалеть будешь, такая важная частичка памяти.

Парень протянул ей ободок. Покрутив в руках, Ника переложила его в коробку «память». Почуяв, что она опять «зависла», Вик потянул её на кухню.

– Пойдём хоть перекусим, и так уже ударно поработали. А через пару неделек вообще развеемся по полной! С шашлычками, все дела. Ты ж не забыла, надеюсь? – он грозно сверкнул глазами.

Ника чуть улыбнулась, качая головой. Толик звал их к бабушке, на озеро. Правда, ехать туда было часа три, а по пробкам так и все пять. Но очень уж и правда хотелось развеяться… а заодно побыть подальше от квартиры, любимой и уютной, но всё-таки полной призраков памяти.

– Едем в итоге как, всей командой?

– А то ж. У Марата тачка, без него никак. Светик никуда от Марата – ну сама знаешь. Сколько раз ты ей сама мозги вправляла, когда он расставался со своей очередной. Мол, ловить там нечего, только дружба, только хардкор.

Ника со вздохом кивнула. Переубеждать подругу в её «великой пресветлой любви» было бесполезно. «Мар – он же самый лучший».

– Ну мы с тобой. И Толик. Только б не бубнил всю дорогу что-нибудь заумное… так-то он парень норм.

Вик говорил что-то ещё, но Ника опять «зависла», обернулась через плечо, в комнату. Может, не ехать никуда? Что она, на озере ни разу не была, что ли? Квартира её словно не отпускала. Уютная, привычная, тёплая топь…

Вик сунул ей в руки чашку с тёплым чаем.

– Так, пей, сейчас бутеров пожуём и продолжим. Как раз к ночи всю эту хрень до помойки донесём.

* * *

К выбору сладкого Ника всегда подходила вдумчиво, подолгу торча у полок. Это ведь почти ритуальное действо – поднести дары к чаепитию, особенно когда едешь в гости. Как бабушка говорила, для каждого момента и настроения – своё угощение. И в этом она никогда не ошибалась, в любой компании. Чутьё. Ну, примерно как Вик с Маратом умели выбирать приличные напитки на любой бюджет.

Сегодня лучше подойдут золотые фольгированные колокольчики «Осеннего вальса» или простенькие, но невероятно притягательные сладкие с кислинкой «Феи»? А может, слоёный вафельный тортик или совсем «тяжёлая артиллерия» – воздушные безе с кремом? Всё, что с кремом, в жару, конечно, «поплывёт», но почему-то Нике показалось правильным привезти хозяйке именно такое «подношение». Что, конечно, не исключало печенья, карамелек и прочего баловства… Но, когда девушка уже развернулась и уверенно направилась к холодильнику с тортами и пирожными, чтобы выбрать достойное, её внимание привлекли шум и ругань.

– Да я клянусь, сами, сами на него посмотрите! – голосил кто-то за полками. – Вон он, в белом пыльнике и красных кедах! Он же…

– Совсем у деда крыша потекла.

– Напился уже, вот и мерещится всякое.

– А чего говорил-то?

– Да бред какой-то несёт.

Ника пошла вдоль полок, прислушиваясь. Покупатели равнодушно обсуждали происшествие и возвращались к своим делам. Пара охранников выводили из супермаркета всклокоченного пожилого мужчину, который на удивление агрессивно цеплялся к какому-то парню из отдела молочки.