Мы замерли, тяжело дыша друг другу в губы. Она – испуганно раскрыв глаза, я – наливаясь звериной злостью. Один вдох, один выдох… и я швырнул сучку под себя, игнорируя ее испуганный писк. Сил, как оказалось, у нее осталось прилично, а я тут ее жалею! Теперь не жалел – драл со всей страстью, аж мурашки шли по коже. Но Ринке будто это и было нужно. Видел – отдалась, забылась и перестала путаться в своем вранье. Уже не боялась смотреть. Пусть и из-под опущенных ресниц, но все равно сплеталась взглядом с моим, доверяла, следовала за мной…

Мы взмокли так, будто дождь пролился на нас из ниоткуда и оставил после себя невероятный запах, который хотелось пить – слизывать с кожи ведьмы, собирать, как росу, и бесконечно долго катать на языке…

Я даже не сразу понял, что меня отключило. Вскинувшись, разбудил и Ринку, лежавшую у меня в руках.

– Ты как слон в фарфоровой лавке, – сонно проурчала она.

– Медведь, – прохрипел я, настораживаясь.

Что-то было не так.

Я приподнялся на локте, прислушиваясь.

Дождь… дождь оставил не только запах свежести в нашей спальне. Через открытое окно в занавески бился свежий ветер. И это мешало запаху гари полноценно расцвести у нас в спальне. А когда слух уловил слабый характерный треск, я подскочил с кровати и бросился в гостиную. Но тут же застыл, завороженно глядя, как наша с Ринкой картина тлеет на глазах и разгорается изнутри жрущим ее пламенем. Пожарная сигнализация безмолвствовала.

– Что? – изумленный спросила Ринка. – Что происходит?!

И она едва не кинулась мимо меня по лестнице, но я не пустил. Огонь в это мгновение прорвался через плоть холста и ярко вспыхнул, озарив гостиную целиком. И не сказать что не реальный – жаром от него перло вполне осязаемо. Но когда я уже собрался эвакуировать Ринку через спальню, пламя вдруг вспыхнул ярче… и погасло, не оставив дыма.

Ведьма растерянно обмякла в моей хватке, и я оттащил ее в спальню и усадил на кровать.

– Ни шагу из спальни, – обхватил ее лицо и посмотрел в глаза. – Ты поняла?

– Куда ты? – спросила она хрипло, хватаясь мокрыми ладонями за мои запястья.

– За мобильником. Сейчас вернусь.

Глава 3

Ж

Много всего пугает ведьм.

Но самое страшное – остаться бессильной перед угрозой чужой силы. Я забыла об этом на секунды, когда попыталась броситься вниз к картине. Хотелось отбить ее голыми руками, лишь бы не отдать кому-то. Кто-то решил, что ему можно подобраться вплотную и уничтожить то немногое, что хранило хорошие воспоминания о моем детстве. В этой картине был весь мой путь к Стерегову. Мне так хотелось быть достойной его, уметь видеть хоть толику так же, как видит это он, и дать ему понять, что для меня это ценно. Я будто учила незнакомый мне язык без учебников и подсказок, потому что было жизненно важно уметь разговаривать на нем. С ним. Это для бездушных ученых не было ничего особенного в том, какая искра горела в подопытном мальчишке-оборотне. Для них он был всего лишь одним из многих. Я же умирала каждый раз вместе с ним, когда он не мог часами подняться с кровати.

Но я никогда не могла дать сдачи за него. Пока была маленькой – не было сил. Сейчас – смелости.

– Оденься, – вошел Михаил в спальню, сосредоточенно глядя в экран мобильного. – Сейчас Иса с Ханом вернутся. – Он поднял взгляд на меня, замер… потом прошел к кровати и опустился в моих ногах. – Испугалась?

Я тяжело сглотнула, сжимая коленки обручем из рук.

– Тебе не стоило надевать мне ошейник… – прошептала.

Он задержался на моем лице пронзительным взглядом, но тут снизу донесся стук в дверь, и Михаил поднялся, подхватил штаны с пола и снова вышел из спальни.

Вот зачем я сказала ему про ошейник? Он же не поймет, что мне в ошейнике страшно и что я действительно испугалась своей беспомощности. А если бы мне нужно было защитить нас обоих? Вдруг бы кто-то решил, что можно уничтожить не только дорогую мне картину, но и Михаила?

Внизу зазвучали взволнованные голоса, а я подскочила с кровати, сгребла разбросанные вещи и бросилась в ванную. Наскоро приведя себя в порядок, отважилась высунуть нос на лестницу. В гостиной уже собралась знакомая компания, только без Стриженного. Суровый ведьмак Хан стоял перед картиной и хмуро на нее взирал. Иса со Стереговым – в центре комнаты. Батист расхаживал туда-сюда между ними.

– Я ему башку оторву! – выругался он приглушенно, но тут же вскинул голову и встретился со мной взглядом.

Остальные тоже меня заметили.

– Это снова мы, – попытался смягчить атмосферу всеобщего напряжения Иса улыбнувшись, но Хан при этом так на меня посмотрел, что ноги осязаемо приморозило к полу, и я поежилась.

– Иди в спальню, – недовольно приказал Стерегов, и я прикрыла глаза, будто от пощечины.

Препираться с ним и отстаивать свое достоинство не время. И я, развернувшись, выполнила приказ. Но, переступив порог, тут же опустилась на пол и обняла коленки, вжавшись спиной в дверной проем.

– Ну что ты там бровями водишь? – громко спросил Батист. – Это Сааг, что там еще думать?!

– Вряд ли, – тихо заметил Хан, вздыхая.

Не хватает кислорода. А значит он следовал путем огня и искал источник его питания. Интересно, и куда огонь его завел? Со мной вряд ли поделятся такой информацией.

– Я ничего не чувствую. – А это сказал Иса. – Будто не было тут никого.

– Пожарка не сработала, – мрачно заметил Стерегов.

И казалось, что это его напряжение про меня. Они что, правда думают, что это я?

– Хотели бы тебя убить – подожгли бы что-то по-настоящему, – бурчал Батист.

– Ну это понятно. – Судя по тому, как изменилось эхо голоса Хана, он отвернулся от выгоревшей картины.

Непродолжительная тишина дала понять, что в моем присутствии он больше ничего не расскажет.

Я вжала голову в плечи. Ну почему вдруг стало так важно, чтобы мне тут кто-то поверил? Они уже нацепили на меня ошейник, как на преступную ведьму. Только стало вдруг физически больно. В грудь будто кусок льда положили, и он обжег внутренности. Я сжалась, пытаясь перетерпеть, и прикрыла глаза. Меня вдруг коснулись и, не успела я дернуться, подхватили на руки.

– Что такое? – тихо спросил Стерегов, вскинув меня к груди и коротко прижав к себе. – Тебе плохо?

– Это – не я. – Голос дрогнул, хоть я и пыталась заявить об этом твердо.

– Я знаю. – Он вернул меня на кровать и выпрямился. – Твои шмотки вернули. Собираемся и едем.

– Куда? – растерялась я.

– Ты хотела к врачу. Я тебе устроил встречу.

– Я сама…

– Рот закрой, – беззлобно приказал он. – Ты не будешь себя лечить.

– Я буду спорить с твоими врачами, тебе будет стыдно, – процедила я.

– Плевать. Спорь, сколько влезет.

– Мне неприятно, что ты мной командуешь перед друзьями, – проследила я за ним, когда он направился из спальни.

Михаил даже глазом не моргнул. А когда вернулся с моими вещами в пакете, зыркнул на меня недовольно.

– Я не хочу, чтобы все тебя лицезрели такую! – прорычал, швыряя пакет на кровать.

– Какую?

– Растрепанную, зовущую и еще не остывшую после секса со мной. – Он навис сверху, ввинчиваясь в меня злым голодным взглядом. – Я хочу посадить тебя в комнате и трахать с утра до вечера, а не носиться с этим всем и выворачивать свою личную жизнь на всеобщее обозрение! Поэтому спасибо, что не встала снова в позу!

– Я не виновата, что тебе приходится носиться!.. – зачем-то пререкалась я.

А все оттого, что его откровенные разговоры о желании, всякое отсутствие деликатности и полное бесстыдство вгоняли меня в ступор. Я понятия не имела, что делать с этим раздевающим догола взглядом и физически осязаемым требованием подчиняться каждую секунду. Даже в одежде я ощущала себя перед ним не просто раздетой, а разложенной на кровати с раздвинутыми ногами.

– Ты виновата! – рявкнул он вдруг на мою попытку подтянуть к себе вещи в пакете. – Виновата в том, что носиться мне пришлось только сейчас, а не десять лет назад!

– Потратил ты их так себе! – взвилась я.

– Зато есть, что тебе предложить! – усмехнулся он зло. – Дед твой теперь суетится меня представить в качестве твоего избранника перед всем высшим кагалом! Нет чести теперь больше, чем явиться перед ними в наморднике и, как он выразился, с чистыми руками! Понимаешь?

– Что? – задохнулась я, раскрывая глаза. – Какой намордник? Он не мог…

– Конечно, не мог! – зло скалился он. – Он же не высший, которому позарез надо мою голову на блюде показать ради выслуги. Вот я и думаю: ему так сойдет, или он все же предпочтет меня обезглавить для надежности?

– Ты думаешь, это мой дед сделал? – понизила я голос.

– Если он полезет, я его убью, – смешался с рычанием голос.

Михаил выпрямился и скрылся в ванной, громко хлопнув дверью.

Я насупилась.

Захотелось броситься за ним, вломиться в ванную и продолжить ругаться, желательно с битьем чего-то хрупкого и звонкого на голове твердолобого медведя! Только Стерегов меня либо убьет, либо снова выдерет до радуги перед глазами. А у него там полная гостиная народу. И ничего я все равно не добьюсь.

И когда меня в последний раз хлестало такими эмоциями, что умные мысли и близко не мелькали даже в слепой зоне? Я пошарила взглядом по комнате в поисках чего-то успокоительного – вазы, к примеру, или лампы. Но в интерьере из подходящего был только пышный зеленый цветок на окне, а его мне стало жалко.

Я походила туда-сюда, потирая ладони. Какие же они были холодные! Взгляд вернулся к пакету с одеждой, и я направилась к нему, намереваясь быстро переодеться. Только в пакете не нашлось моего белья. Черт его знает, что с ним сделал Стерегов. Порвал? Выбросил? И как я…

Только тут тихо щелкнули двери, и я замерла с натянутой на голову футболкой. Стерегов сразу сузил глаза на моей голой груди и напряженно вздохнул. Я же задергалась в футболке, запуталась в горловине и едва не задушилась, пытаясь натянуть ее на себя.

– Ну и что я там не видел? – хрипло потребовал он за спиной и взялся меня выпутывать. И, когда я решила, что мне под силу вспомнить, что я взрослая женщина, а не трепетная малолетка, он добавил: – Хотя, я бы еще посмотрел, конечно…

– Господи, да что б тебя!.. – дернулась я, и вместе мы, наконец, спрятали предмет его внимания под футболку. Но меня уже взвинтило. Он что, решил, что так удобнее, если с меня не придется стягивать трусы?! – Где мое белье? Как я буду носить это?! – Я развернулась и указала ему на грудь, неприлично обтянутую в месте торчащих сосков, но понимания проблемы на его морде не обнаружила. Наоборот, Стерегов повернул голову на бок, изучая открывшийся вид с нездоровым интересом.

– Твое белье не вывезло вчерашнего дня, – нахмурился он и тяжело сглотнул, поднимая взгляд к моему лицу. – Если бы я не боялся того, что ты тоже можешь не вывезти, я бы тебя сейчас снова выдрал…

Я замерла на пару вдохов, раскрыв глаза и сжав плечи, чтобы хоть как-то спрятаться от его горящего взгляда, и быстро удалилась в ванную. Стерегов проследил за мной с раздражением. Но меня испугало не то, с каким голодом он смотрел. Наоборот. Мне даже захотелось этого сейчас. Секс с ним не оставлял вопросов. А вот жизнь пугала до чертиков. Идиотизм, конечно, для той, которая собиралась отправиться на расправу вчера. Но Стерегов прав – я совсем запуталась, и это глупое решение показалось мне самым умным. Теперь же жизнь продолжилась. И то, что мне нужно одеться и куда-то сейчас выйти, сбивало дыхание, путало мысли и будто стирало меня в пыль.

Кто я теперь?