Из горла вырывается животный рык.

– Я оторву ему все конечности.

– Нет, не надо.

Нат собирается убрать руку, и я накрываю ее ладонь своей, не готовый терять тепло этого прикосновения.

– Он трогал тебя здесь?

Я осторожно кладу руку на ее грудь, туда, где сердце бешено бьется мне в ладонь. Черт, кожа Наталии мягкая как бархат, и я никогда никого не хотел так сильно, как хочу ее.

– Я ему не позволила, – шепчет она, глядя на меня снизу вверх с таким обожанием, тоской и доверием, что я теряю и без того хлипкий контроль над своими эмоциями.

– Черт, – шиплю я, подхватывая ее шею сзади, притягиваю к себе и набрасываюсь на ее рот.

Я лицемер, потому что в моем поцелуе нет ничего нежного или медленного. Я поглощаю ее губы, словно голодал много лет. Не могу насытиться ею и требую максимума алчными губами.

Она не подводит и отвечает на поцелуй, прижимаясь ко мне соблазнительной грудью. Ощущение ее округлостей на моей коже срывает планку, и я теряю всякую цивилизованность. Положив ладонь ей на поясницу, все ближе и ближе прижимаю ее к себе. Я терзаю ее рот, вкладывая в поцелуй все подавленное желание. Мой язык легко проскальзывает между ее губами, и когда она стонет, я толкаюсь в нее бедрами, не в состоянии остановиться, отчаянно нуждаясь в тесном контакте, чтобы облегчить невыносимое желание, гуляющее в крови.

Она нужна мне.

Очень нужна.

Мои руки свободно шарят по ее телу, и мы достигаем точки невозврата. Нат скулит и стонет мне в рот, пока я изучаю ее роскошные изгибы, но мне все еще мало. Хочу больше. Я потерялся в тумане желания. Поглощенный потребностью сделать ее своей. Потеряв голову от страсти, я не думаю обо всех причинах, по которым это чертовски опасно.

Она отвечает на мой поцелуй с такой же яростью, скользит ладонями вверх и вниз по моей груди и выгибает бедра, так что ее сладкое местечко потирается о меня там, где уже ноет от желания. Моя dolcezza такая смелая, трется о мой член и царапает спину, стремясь получить то, что хочет.

Но вдруг она отстраняется, поднимает с земли брошенный лиф купальника и торопливо надевает. Я прирастаю к месту, не в состоянии действовать, мои разум и тело все еще ощущают ее прикосновения и вкус. Сознание вопит, чтобы руки немедленно вернули ее в свои объятия, но я игнорирую его, пытаясь взять под контроль всепоглощающее желание. В голове шумит кровь, а до боли напряженный член блокирует мыслительный процесс.

– Dolcezza, – хриплю я, очнувшись от ступора и делая шаг к ней.

– Не надо, Лео. – Она поднимает руку. – Не надо играть с моими чувствами. Не надо делать это только потому, что у вас с Сантино какие-то разборки и сейчас это отвечает твоим интересам.

Что за хрень она несет? Она серьезно думает, что это какая-то форма ревнивой мести?

– Нат. Ты знаешь, что это не так.

– Я ничего не знаю.

Она протискивается мимо меня, и я тянусь к ней, но мои пальцы встречают только пустоту.

– Подожди!

Я опять замираю на месте, разрываемый противоречиями и беспомощностью, и смотрю, как она уходит. Подавляю порыв побежать за ней, подхватить на руки и признаться, как сильно люблю и желаю ее.

– Ты отверг меня, Лео. Ты отверг меня ради нее.

На ее лице отражается боль, и меня накрывает новая волна вины и ненависти к себе.

Мне насрать на Николь Честейн. Она была ошибкой, которую я не повторю. Однако мне на руку, что Нат считает наоборот. Между нами ничего не может быть. Это слишком опасно. Мне нужно, чтобы она меня возненавидела. И оттолкнула. Поняла, что я не вариант. Ко мне возвращается здравый смысл, и я захлопываю рот, складываю руки на груди и запираю эмоции.

Какого черта я натворил?

– Так я и думала, – говорит она и, развернувшись, убегает прочь.

Опустившись на корточки, прячу лицо в ладонях, ругая себя за слабость. Теперь я в полной жопе. Этот короткий поцелуй не удовлетворил жажду. Он разверз в моей груди бездну и выпустил зверя на волю. Матео всадит пулю мне в лоб, если узнает, что я лапал его сестру. Он избивал других парней до потери сознания только за то, что взглянули на нее.

Тишину разрывают оружейные выстрелы, и мое сердце сбивается с ритма. Я срываюсь вслед за Наталией, даже не успевая подумать.

– Ложись, – реву я, завидев ее.

Над ее головой свистят пули, и она падает на живот, прикрывая голову руками. Ругая себя за глупость, что пошел за ней без обуви и оружия, я несусь по дорожке, игнорируя боль в ступнях, и вылетаю из сада на лужайку.

Краем глаза я замечаю движение, и на меня обрушивается ужас, когда вижу вооруженного мужика, метнувшегося к моей dolcezza.

Глава 8

Лео

Выжимая до предела все силы, я бросаюсь к Наталии, уже понимая, что не успею добежать до нее раньше незваного гостя. Сомневаюсь, что делать. Если велю ей бежать, он может выстрелить в нее. Но если ничего не скажу, она станет легкой добычей. Нат принимает решение за меня, когда замечает приближающегося мужика и встает на ноги.

Слева раздается выстрел, Наталия кричит и, спотыкаясь, бежит к дому. Один из наших людей, охраняющих периметр, выходит вперед и беспорядочно палит в чужака, прошивая воздух выстрелами. Нарушитель падает на траву и поливает нашего soldato шквалом пуль. Я ругаюсь себе под нос, когда тот падает, словно муха, умерев еще до того, как коснулся земли.

Нарушитель, не теряя времени, бежит за Нат и быстро сокращает расстояние, пока я пытаюсь догнать его. Схватив сзади, он поднимает ее на руки. Я уже близко, но похититель пока меня не замечает. Он слишком занят тем, что пытается удержать в руках извивающуюся красотку. Нат дает ему жару.

Моя девочка.

Пригнувшись, забираю у мертвого солдата пистолет, проверяю магазин и крадусь к ублюдку, посмевшему похитить мою dolcezza.

Урод шипит, когда Нат впивается зубами в его руку, но хватку не ослабляет. Я не могу сдержать ярость, когда он бьет ее по виску прикладом. Я ощериваюсь, представляя, как сворачиваю ему шею за то, что посмел сделать ей больно. Нат моментально теряет сознание, и ее голова откидывается назад. С моих губ срывается сдавленный рык, сводя на нет эффект неожиданности. Мужик резко разворачивается, держа Нат на руках, и прижимает ствол к ее голове.

– Только дернись, и я убью ее, – угрожает он, его протяжный американский оттеняется заметным гнусавым итальянским.

– Тронь хотя бы волос на ее голове, и это станет последним, что ты сделаешь, – холодно отвечаю я, наводя свой пистолет на его голову.

– Просто дай нам забрать ее, и никому не придется умирать, – добавляет он, в его темных маленьких глазках мелькает узнавание. – Мы не причиним ей вреда.

– Срочная новость, козлина, – цежу я. – Ты уже навредил ей.

– Мы не собираемся ей вредить. Как только босс получит, что хочет, он ее отпустит.

– Ты ждешь, что я просто отпущу ее с вами?

Я хочу, чтобы он продолжал говорить, а сам жду, когда он ошибется – отведет пистолет от ее головы, чтобы можно было сделать точный выстрел и избавиться от проблемы.

– У меня нет на это времени.

Развернув ствол, подонок стреляет в меня.

Я не могу ответить без риска ранить Наталию, так что бросаюсь в сторону и вниз, пока пуля со свистом летит ко мне.

Плечо взрывается болью, и я с кряхтением тяжело падаю на землю. Боль растекается вверх и вниз по левой стороне тела, и, когда я прикасаюсь к пульсирующему плечу, на пальцах остается кровь. Не обращая на это внимания, поднимаюсь на ноги, глядя, как урод убегает с девушкой, которая для меня дороже всего.

Стрельба на заднем фоне стихает, и я надеюсь, что это означает, что мы взяли верх.

Мужик продолжает бежать, не оглядываясь, решив, что я выведен из строя или мертв. Вот идиот. Любой уважающий себя посвященный знает, что никогда нельзя поворачиваться спиной к врагу. Даже если он кажется поверженным.

Обе его руки заняты Наталией, а винтовка болтается на плече. Я не могу стрелять в него без риска серьезно навредить Нат, так что делаю единственно возможное. Стреляю по икрам. По одной пуле в каждую ногу, и этого достаточно, чтобы обезвредить его. Он валится на землю, роняя Наталию, и я с ругательствами бегу к ним.

Я сокращаю расстояние между нами быстрее, чем похититель успевает достать винтовку. С силой наступаю на его запястье, и с огромным удовлетворением слышу хруст ломающихся костей. Хотелось бы пленить этого урода, чтобы допросить и пытать, но мне надо позаботиться о Наталии, и я не могу рисковать, оставив тело здесь, чтобы его подобрали сообщники. Фарширую его лицо пулями и еще больше всаживаю в грудь, останавливаясь, только когда уверен, что чужак окончательно мертв.

Осмотревшись по сторонам и убедившись, что в тенях никто не прячется, я подхватываю Нат на руки и, устроив ее голову у себя на груди, бегу к дому.

* * *

– Idiota!

Анджело чернее тучи влетает в комнату, вперив разгневанный взгляд в сына. О нападении ему сразу же сообщил один из людей на воротах, и он незамедлительно нанял вертолет, чтобы вернуться домой.

В кабинет заходит Рокко, следом за ним входят консильери Анджело Копола, подручный Агости и три капо. Они тихо закрывают за собой дверь. Должно быть, Анджело позвонил своим самым доверенным людям, пока летел, и попросил встретить его здесь, чтобы обсудить наши следующие действия.

Дон Маццоне бьет Матео в нос, после чего хватает за плечи и впечатывает в стену. Из разбитого носа Матео течет кровь, пока отец сверлит его взглядом с плохо скрываемым разочарованием.

Мы с Брандо переглядываемся. Это не первый раз, когда Анджело Маццоне злится на сына и бьет его, и я сомневаюсь, что последний.

– Что я тебе говорил про эти вечеринки?! – ревет Анджело, держа сына за шею одной рукой, а другой вжимая рукоять пистолета в его голову. – Когда ты повзрослеешь и станешь мужчиной, который мне нужен?! – Анджело сильнее вдавливает пистолет в лоб Матео. – Ты постоянно разочаровываешь меня, Матео. И мое терпение кончается.

Анджело бьет Матео по лицу пистолетом. Не настолько сильно, чтобы тот потерял сознание, но достаточно, чтобы причинить боль. Он отталкивает Матео от себя и подходит к приставному столику у стены и наливает себе виски. Парень стоит, привалившись к стене и тяжело дыша, его лицо кривится от боли.

Все молчат и ждут, пока заговорит дон. В воздухе нарастает напряжение, смешиваясь с запахом смерти, который проникает в открытые окна. На улице люди убирают трупы у бассейна и перед домом.

– Сегодня мы потеряли пятерых хороших мужчин, Матео, а твою сестру чуть не похитили. – Анджело говорит тихо, но его тон подчеркнуто резкий. Матео выпрямляется и опускает голову от стыда. Анджело разворачивается. – Ты знал, что после засады в понедельник существует угроза, и все равно пренебрег ответственностью, чтобы веселиться и трахать шлюх. – Он бьет кулаком по столешнице. – Заканчивай! – кричит он, испепеляя взглядом своего единственного сына и наследника. Подходит к нему и крепко хватает за подбородок. – Или я закончу тебя и рассмотрю другие варианты.

В глазах Матео плещется потрясение, смешанное со страхом, а мы с Брандо нервно переминаемся с ноги на ногу.

– Да, Матео. Ты не единственный мой вариант, – добавляет Анджело, отталкивая его.

Что за хрень?

Он говорит то, о чем я думаю?

Для донов не редкость иметь внебрачных детей и объявлять их законными наследниками, но про дона Маццоне подобных слухов не ходило. Хотя он обожает свою жену Розу, я знаю, что у него бывают интрижки и он периодически посещает шлюх. Вполне возможно, что где-нибудь у него может быть еще ребенок или два.

Насколько я знаю, он никогда раньше не говорил этого Матео. Судя по шоку на лице друга, я понимаю, что он впервые слышит о вариантах.