Благодаря усилиям Птолемея I Сотера (жившего в период с 367 по 283 год до н. э.) и его ближайших преемников империя Птолемеев достигла своего расцвета в течение III века до н. э., во время правления Птолемея II Филадельфа (285–246 до н. э.) и Птолемея III Эвергета (246–222 до н. э.). Его империя состояла не только из Египта. Помимо прочего, в нее входили территории современных Ливии, Израиля, Иордании, Ливана, Сирии и Кипра, а также многочисленные заморские территории современной Турции, Фракии и греческого Пелопоннеса. Однако такое превосходство длилось недолго, и в течение II века до н. э. царство Птолемеев было уничтожено его соседями: македонскими Антигонидами, сирийскими Селевкидами и растущей Римской империей. Со временем все эти царства стали частью римского мира; в годы правления Клеопатры VII свою независимость смог сохранить только Египет, но даже ей, учитывая связи ее отца Птолемея XII Авлета с империей, приходилось поддерживать хорошие отношения с рядом влиятельных римлян^[31].

Женщины Македонии (например, Олимпия (375–316 до н. э.), мать Александра Македонского, которая тяжелым трудом добилась славы для своего сына и внука после смерти первого), по всей видимости, обладали большим влиянием, чем их современницы-афинянки, древнегреческие женщины, о которых в большинстве своем и рассказывают сохранившиеся источники. Представительницы династии Птолемеев им не уступали. К их числу относится Арсиноя II (316–270 до н. э.), именно при ней братья и сестры стали вступать в брак между собой для сохранения династии, и она сама правила вместе со своим братом-мужем, а после смерти была обожествлена. Также Клеопатра Сира (205–176 до н. э.), будучи представительницей династии Селевкидов, которым подчинялись территории современных Турции, Сирии, Ирака, Ирана, Иордании и Израиля, вышла замуж за человека из династии Птолемеев. Она стала регентом при своем несовершеннолетнем сыне Птолемее VI и таким образом оказалась первой женщиной династии Птолемеев, которая правила без мужа. Еще стоит упомянуть Клеопатру Селену I, которая правила Египтом вместе с двумя своими братьями (последовательно), после чего покинула Египет и через брак породнилась с династией Селевкидов, став царицей при Антиохе VIII Сирийском, а затем и полноправной правительницей со своим сыном Антиохом XIII^[32]. Эти могущественные женщины послужили примером женского правления в эллинистический и римский периоды, которому затем следовала Клеопатра VII и, в свою очередь, соответствовала Клеопатра Селена, будучи царицей Мавретании. Они доказали, что женщины-правительницы, будь то полноправная царица, регентша или супруга правителя, могут обладать значительной политической, военной и культурной властью в течение долгого времени.

О могуществе, влиянии и исключительной значимости женщин династии Птолемеев свидетельствует созданная приблизительно в 200 году до н. э. мастером Софилосом мозаика из Тмуиса, города в Нижнем Египте (греческий текст в верхнем левом углу мозаики гласит: «Это сделал Софилос»; очевидно, он гордился своим произведением искусства и хотел увековечить свое имя). В настоящее время она хранится в Греко-римском музее в Александрии^[33]. Вероятно, по аналогии с картиной, эмблема на ней изображает Беренику II, жену Птолемея III, как олицетворение самой Александрии. Головной убор царицы выполнен в виде носа корабля с нарисованными по бокам морскими существами, ее красные, пурпурные и золотые одежды собраны на воротнике брошью в форме якоря, а в руках она держит флагшток с изображением корабля, украшенный лентами. Все это – символы военно-морской доблести Египта во времена ее совместного с мужем правления.

Александрия была политической столицей Египта, а Мемфис – его религиозным и административным центром (Птолемей I Сотер фактически перенес царскую резиденцию из Мемфиса в Александрию). В античном мире взаимосвязь двух городов была широко признана и даже нашла наглядное воплощение на византийской мозаике в церкви Святых Петра и Павла в древнем городе Гераса (современный Джараш на севере Иордании), на которой эти города изображены бок о бок^[34].

Александрия, город, где родилась и провела первые десять лет жизни Клеопатра Селена, была основана Александром Македонским 7 апреля 331 года до н. э., после того как поэт Гомер, явившись ему во сне, одарил его вдохновением, хотя сам он и не дожил до завершения строительства^[35]. Что примечательно, в классической Античности его египетское название означало «строительная площадка»^[36], в то время как официальным греко-римским именем города было «Александрия Египетская». Справедливости ради стоит сказать, что город, намеренно расположенный на Средиземноморском побережье и обращенный скорее к Греции, нежели к Египту, всегда оставался несколько в стороне от остального царства. Произведение «Оракул горшечника», которое составляло часть пропаганды против династии Птолемеев и было переведено с демотического египетского на греческий, дает понять, как отличалась Александрия и ее население от остального Египта. В тексте Александрия описывается как «город у моря», «город иностранцев» и «город тех, кто носит пояса» в связи с греческой манерой одеваться^[37]. Несмотря на то что произведение было создано в III веке до н. э., его не забыли и спустя несколько веков. Хотя к тому времени, когда Клеопатра Селена появилась на свет, Египет был далеко не таким могущественным, а империя Птолемеев не такой обширной, как раньше, Александрия по-прежнему оставалась самым крупным и важным городом в Восточном Средиземноморье. Центр политической, культурной, интеллектуальной и экономической жизни сохранял прочные связи с царствами, которые однажды превратятся в Мавретанию, вотчину Клеопатры Селены и Юбы. Александрия привлекала людей со всего античного мира, поэтому население города включало не только македонян и прочих греков, но также и египтян, евреев, сирийцев и персов^[38]. Эти разнородные этнические группы жили в относительной гармонии^[39]. Греческий мыслитель Страбон из Амасии (современная Амасья в Турции) описывал город как центр науки и торговли^[40]. Позднее этот город послужит для Клеопатры Селены источником вдохновения для реконструкции Иола Кесарии, столицы Мавретании, которую она провела вместе со своим мужем Юбой.

Александрия занимала площадь 30 стадиев в длину и 7–8 стадиев в ширину, что составляло примерно 25,5 гектара. Город был разделен на пять отдельных районов^[41], которые, по-видимому, назывались по буквам греческого алфавита (хотя известны названия только трех из них, об оставшихся можно догадаться). Район «Альфа» принадлежал судебным институтам, «Бета» составляли стóи и зернохранилища. В районе «Дельта» преобладало еврейское население Александрии. Что представляли районы «Гамма» и «Эта», неизвестно. Согласно греческому историку Диодору Сицилийскому, жившему в Александрии в I веке до н. э., в то время город населяли 300 000 человек, но, так как это число не включает рабов, реальное количество жителей могло быть гораздо больше^[42]. Есть признаки того, что Александрию воздвигли по примеру Афин, города, где Александр Великий и многие другие выдающиеся деятели ранней Александрии провели значительную (и плодотворную) часть жизни^[43].

Страбон прибыл в Александрию между 26 и 24 годами до н. э. вместе со свитой римского перфекта Гая Эллия Галла вскоре после римского завоевания Египта в 30 году до н. э. Благодаря ему у нас есть детальное описание города времен детства Клеопатры Селены, и во многом его слова подтвердили подводные археологические раскопки, предпринятые за последние три десятилетия^[44]. В те времена этот город был намного красивее Рима, хотя сейчас, к сожалению, от его былого величия мало что осталось из-за природных катаклизмов и постепенного оседания грунта, в результате чего большая часть Александрии погрузилась под воду. К IX веку н. э. Александрия Клеопатры Селены уже исчезла в волнах Средиземного моря и осталась недостижимой до 1990-х годов, когда две соперничавшие между собой команды археологов под руководством Жан-Ива Эмперёра и Франка Годдио соответственно начали исследовать морское дно. Им удалось обнаружить удивительные вещи: под толщей воды были захоронены не только руины величественных античных зданий, статуи фараонов и их божественных покровителей, но также крошечные предметы, некогда принадлежавшие давно почившим горожанам, такие как монеты и украшения.

Страбон начинает свое повествование с Фаросского маяка, спроектированного и построенного из белого мрамора греческим архитектором и инженером Сократом Книдским в III веке до н. э. за 800 талантов золота. Он располагался на острове Фарос и смотрел в сторону Большой Гавани, которую соединяла с городом дамба, известная как Гептастадион из-за ее длины семь стадий^[45]. Этот маяк был одним из семи чудес античного мира, при этом он выполнял свою непосредственную задачу, будучи заметным на расстоянии примерно 300 стадий^[46]. Он состоял из четырех этажей: первый этаж был квадратным, второй – восьмиугольным, третий имел форму круга, на четвертом находились розжиг и зеркала, которые отражали огонь и направляли его свет в сторону моря (расположенную в Тапосирисе гробницу, которая датируется II веком до н. э., соорудили по подобию маяка в размерном соотношении четверть к одному, что дает полное представление о том, как он выглядел). Со времен Античности сохранились многочисленные описания маяка в период процветания. Особенно много их осталось на оборотных сторонах монет, выпущенных в Александрии, таких как эта бронзовая полудрахма, отчеканенная в царствование императора Адриана в 134–135 годах н. э.^[47]. Хотя маяк был разрушен и разграблен ради строительных материалов, некоторые мраморные блоки, разбросанные по морскому дну, все же сохранились. Александрийский маяк не только вдохновил Клеопатру Селену и Юбу воздвигнуть такой же в Иоле Кесарии; он повлиял на появление маяков по всей Римской империи, в том числе и в Остии, главной гавани Древнего Рима^[48].

Согласно Страбону, район царей Брухейон составлял четверть или даже треть всего города, поскольку последующие правители династии Птолемеев оставляли нетронутыми дворцы своих предшественников и возводили свои собственные, тем самым дополняя первоначальную застройку^[49]. Археологические раскопки в этом районе обнаружили следы жизни и быта, относящиеся к IV веку до н. э.: дом, в оформлении которого прослеживаются черты македонских построек из родного города Александра Македонского, Пеллы, был найден в саду бывшего британского консульства^[50].

Брухейон охватывал полуостров Лохиас на северо-востоке и север самого города. Именно здесь во время своего пребывания в городе жили и проводили бóльшую часть времени Клеопатра VII и ее семья. Авл Гирций, один из легатов Цезаря, заметил, что александрийские здания были практически несгораемыми, поскольку их строили из камня почти без использования дерева^[51]. Все дворцовые здания в комплексе, каждое из которых состояло из множества дворов с колоннадами, отличавшихся друг от друга размерами и планировкой, были связаны между собой. При желании тот, кто имел доступ, смог бы пройти путь от самого последнего сооружения до самого первого – дворца Александра Македонского в Акрополе^[52]. Места во дворцах было достаточно и для того, чтобы встречать и располагать важных гостей, таких как Цезарь, Антоний и Октавиан. Ряд комнат Цезаря, по всей видимости, находился близко к театру Диониса и выходил на царский порт и верфи^[53].