Каково же было его удивление, когда странного гостя за столом не оказалось. Обеденная зала была огромной. Дарен обвёл помещение взглядом, но нигде не нашёл темноглазого господина. Как он мог так быстро исчезнуть? Куда вышел? И почему никто, кроме Дарена не удивляется этому? Хотя, учитывая, что вокруг стола вертятся скоморохи, поют и пляшут красавицы, можно выйти незамеченным… но так быстро?

Когда обед наконец закончился, спустя целых шесть часов, Дарен первым предпочел ретироваться. Его пыталась задержать одна дама, и стоило бы задержаться, исходя из собственных финансовых обстоятельств, но Дарен не смог. Не мог пересилить себя. В нём поселилось странное чувство тревоги, и он не смог бы сказать, что именно тревожило его.

Это был не страх. Словно предчувствие каких-то перемен. Серьёзных перемен. Странного господина Дарен за обедом больше не видел. Но когда вышел из дома баронессы, тут же столкнулся с ним лицом к лицу.

– Пройдёмся? – предложил господин. – И перестань бояться. Я не сделаю с тобой ничего такого, что ты там себе напридумывал.

– Я не боюсь! – с вызовом соврал Дарен и пошёл прогуляться с мужчиной.

– Стемнело… хорошо. И шторы в доме у баронессы хорошие. Давно я не был в Москве. Она совсем и не изменилась.

Незнакомец говорил непривычно. Равнодушно, что ли…

– Нас ведь представили друг другу. Я позабыл ваше имя. – сказал Дарен.

– Глеб. А ты – Дарен. Я запомнил. Знаете, я давно не видел у человека в глазах такой тоски… у человека, который не имеет особых поводов печалиться. Вы же не крепостной, батенька. Нельзя так.

Он звал Дарена то на «вы», то на «ты». Вообще Глеб разговаривал странно. То употреблял слова, уже вышедшие из обихода, а то как будто опережал время. Замечание о тоске Дарену не понравилось…

– Никто, кроме вас, тоски во мне не видит. Может вы придумали её, ту тоску?

– Нет. – спутник Дарена вдруг хищно потянул носом. – Я такие вещи нутром чую.

– Странный вы. Боязно с вами рядом. Куда мы идём?

– Просто идём. – пожал плечами Глеб.

– Сколько вам лет?

Глеб вдруг рассмеялся хриплым смехом. Потом резко остановился и сказал:

– Твоя тоска исцелима. Она пройдёт… а вот красоту такую надо бы сохранить. Навечно.

Дарен ничего не понимал из того, что говорил Глеб.

– Ты же об этом волнуешься? Что скоро станешь старым, барынь развлекать не сможешь?

– Все увядают, и вся. Так решила природа.

–Я – нет. Могу тебе передать свой дар… Дарен. Хочешь быть вечно молодым?

– Кто ж не хочет? Только не бывает чудес таких.

– Ты согласен? Или нет?

– Если всё так, как вы говорите… только не бывает такого.

Дальнейшее Дарен помнил смутно. Помнил глаза, горевшие уже не черным, а красным огнем. Глаза приблизились к его лицу, и Дарен зажмурился. Инстинктивно. Потом шею словно обожгло огнём. А очнулся Дарен уже изменившимся. На вопрос: «Зачем?», Глеб ответил просто:

– Наш род не должен вымереть.

– Наш?..

– Вампирский. Вампиры должны жить и продолжать создавать себе подобных.

– Почему я?

– Ты красивый. Красота не должна увядать и умирать. Я тебя всему научу, не бойся.

Давно уж разошлись их пути… Глеб был сдержанным вампиром. Не убивал больше, чем требовалось, чтобы выжить. Дарен таким не был. Он ненавидел женщин. Почему-то именно их Дарен винил во всём, что с ним случилось. Не польстись баронесса на его красоту, Дарен бы об этом и не задумался. Служил бы свою службу. Погиб бы, или умер в старости. Это женщины показали Дарену другую жизнь, а потом он понял, что в этой самой другой жизни был лишним. Но уже попробовал её на вкус. И вскоре должен был лишиться.

Существование, которое подарил ему Глеб, нравилось Дарену гораздо больше. Он никогда не состарится, он может брать всё, что захочет. Он может делать с женщинами всё, что захочет. Когда-то они с ним, а после обращения пришла его пора. Наступило его время. Баронесса Черкасова умерла первой. Благодарности Дарен никакой не чувствовал, а вот ненависть…

– Твою мать, Дарен! – услышал он голос, вырвавший его из воспоминаний. – Я что, похожа на уборщицу?

Ольга стояла над свежим трупом какой-то девицы из ночного клуба. Дарен посмотрел на покойницу, потом на свою подружку, и демонстративно отвернулся к окну.

– Ясно. – сказала Ольга. – Уже начала вонять. Вынесу, пока не рассвело.

– Делай, что хочешь. Не приставай ко мне только.

– Ты её трахнул?

– Не твоё дело. – хмыкнул Дарен.

– Естественно. Моё дело убирать за тобой грязь. Какой же ты эгоистичный му…

– Заткнись! – рявкнул он. – Ты надоела мне. Убирайся из моего дома.

– Ладно, остынь. – буркнула Ольга. – Я пошутила.

Она, подумав, вытащила тело девицы на крышу, прыгая с ним по балконам, что было на слишком удобно. Через несколько домов можно будет оставить труп на крыше и вернуться. Не поймать бы первые лучики солнца кожей. Это каждый раз было больно.

Дарен встал и прошёлся по квартире. Брезгливо спихнул со столика перед зеркалом какие-то Ольгины женские штучки. Надоела! Они все и всегда ему надоедают. Может, прекратить их обращать? Одному тоже невесело… он вздохнул и полез спать в свой гроб. Крутой и наворочанный гроб, сделанный на заказ. Ну и что, что понты? Зато Дарену нравится!

Зачем он обратил очередную девку? За полгода она надоела ему хуже горькой редьки! Так ведь они-то и не против обращения! Сами просят. За всю жизнь обратиться в вампира отказалась только одна. Что-то в ней было особенное, наверное… ах, да. Она родила от него ребёнка. Девочку. Не могла родить мальчика? Была бы у Дарена семья. Сын. Плоть и кровь. Девочки ему были не нужны. Ни при каком раскладе.

Максим выслушал её очень спокойно и бесстрастно. По крайней мере, держал себя в руках – не охал, не ахал, глаза не закатывал. Видимо, все соответствующие эмоции уже были прочувствованы им, когда Макс следил за Джейн и видел, как она пьёт кровь из душегуба Георгия. А сейчас он просто спокойно выслушал и кивнул.

– Хорошо. Я понял, кто ты, и понял, как появилась на свет, такая вот необычная. Но есть вопросы…

– Задавай. – также спокойно ответила Джейн.

Уже давно наступило утро. Рассказ свой девушка начала только ближе к шести, до утра им было просто не до этого. Джейн не лукавила, она и правда соскучилась. А уж про Макса и говорить не нужно было. Её радовало, что ничего не изменилось. То, как Максим смотрел на Джейн, как касался её, как дышал ею, – она чувствовала прежнюю любовь. Ни любопытства, ни страха, ни тем более отвращения, не было.

Еды в холодильнике не оказалось, – Джейн редко ела дома, – и они заказали завтрак с доставкой из кафе неподалёку. Кофе сварил Максим. И приступил к вопросам:

– Почему ты убила того мужика? И того, на приёме? Почему ты их убиваешь?

– Я не думаю, что правда должна рассказывать об этом.

– Почему? Мы же договорились, что больше никаких тайн.

Джейн рассмеялась. Это как в анекдоте: «Ты на мне жениться обещал!» – «Мало ли, что я на тебе обещал!» Конечно, когда страсть и нежность смешиваются в одном флаконе и лишают на время разума, несложно на просьбу: «Больше никаких тайн! Обещай мне.» ответить: «Обещаю!»

– Я тебя втягивать просто не хочу, понимаешь? Какими бы я не руководствовалась побуждениями, я нарушаю закон. Будешь знать больше, чем нужно – всё. Считай, соучастник ты. Можно и присесть.

– При… присесть?

– Ну да. На нары.

– Господи, откуда у тебя такой лексикон?!

– Я нарушаю закон. Забыл? Иногда общаюсь с отморозками со всякими. И потом, что такого особенного я сказала? Ну нары и нары. Давай так, Макс! Ты спрашивай обо всём, о чём хочешь. А вот эту часть – кого убила, за что убила – давай оставим в покое.

Он молча смотрел на Джейн.

– Эта часть моей жизни только моя. Никого она касаться не должна. Соучастников у меня не было, нет и не будет. Надеюсь, всё ясно?

– Куда яснее… ладно. Но забыть о таком непросто. Как забыть-то?

Джейн пожала плечами.

– Ты потом ещё в один дом заходила. Но в том доме были плотно задёрнуты шторы, я не смог за тобой подсмотреть. Там ты тоже кого-то убила?

– Там, надеюсь, наоборот. – усмехнулась Женька. – Ты будешь ещё что-то спрашивать? Не про мою работу? Работа – табу. Договорились, или нет?

– Ты злишься, что ли? – догадался Максим.

– Уже да.

– Окей. Окей. Не злись. А вопрос такой… так ты всё-таки вампир, или нет?

– Наполовину. Живой вампир. Такая вот патология.

– Чёрт! Я даже не знал, что вампиры существуют!

– Максим, ты как маленький! Дыма без огня не бывает. Веками люди боятся вампиров, охотятся на них, а их не существует? Сам-то подумай.

– Ладно… я понял… а ты, чисто гипотетически, можешь обратить кого-то в вампира?

– Могу и не гипотетически. Но этот человек будет обычным вампиром. Мёртвым. Ты понимаешь, кто такие вампиры вообще? Они мертвы!

– Ну, то есть, такой вампир на солнце уже не выйдет. Так?

– Не выйдет. Сгорит, если выйдет. И его будет мучить жажда крови. У меня такой проблемы нет.

– А ты обращала кого-нибудь?

– Никогда. Не было у меня повода, обращать кого-то. Вообще, я не сторонник развития вампиризма. Вампиры убивают людей. Это часть пищевой цепи. Или, ты думал, куда люди пропадают?

– Их убивают вампиры? Всех?!

– Да ну конечно, не всех! Среди людей ведь тоже хватает отморозков. Торговля органами, секс-рабство, трудовое рабство, и прочая мерзость. Это всё люди. Но какой-то процент пропавших – дело рук вампиров. Поэтому, я не приветствую обращение людей в монстров.

– Сказала девушка, которая чуть не отгрызла башку мужику. – хмыкнул Максим.

– Да хватит уже! Мне иногда нужна кровь. Но кусаю людей я крайне редко. Просто поверь, что тот мужик заслужил именно такую смерть. Макс… ты меня начинаешь утомлять. Давай сменим тему. Пожалуйста.

– Ладно. Скажи, ты любишь меня?

– Чего-о?

– Это простой вопрос, Джейн. Ты любишь меня, или нет?

Восьмилетний Стас Широких вышел из своей спальни, спустился на первый этаж и громко позвал:

– Мам!

– Да, сынок? Что такое?

– Я есть хочу.

– Тебя уже не тошнит? – Рита вышла из кухни в холл и остолбенела.

Её сын, который сутки пролежал в кровати, прячась под одеялом, отказываясь от еды и от скорой помощи, стоял сейчас перед ней и выглядел… нормально. На лысой голове уже виднелись следы роста волос – едва проклюнувшийся ёжик. Щёки Стаса утратили свою бледность. И… худобу?! Как это возможно?

– Стас… ты вчера буквально говорил, что тебя тошнит. И это уже дело привычное. Но сейчас ты выглядишь, будто… будто…

– Будто я здоров? Я здоров, мам.

– Что?!

– Я здоров. Так есть еда?

– Погоди! – воскликнула она. – А где катетер? А где трахеостома?

Рита подбежала и задрала Стасу пижаму, посмотреть гастростому. Трубки не было, но это было не самым странным. От дырки в животе не осталось и следа. Как, впрочем, и на шее.

– Стас… мне страшно… что с тобой?

– Я просто выздоровел. Разве ты не должна радоваться?

– Но… как?! И где? Должны же были остаться следы… я не понимаю… я не могу поверить… как это? Что это?!

– Мам. Покорми меня, пожалуйста! А потом можем поехать в больницу. И там возьмут анализы. Ты тогда поверишь.

– Это чудо какое-то, да? Чудо? Я не понимаю…

Рита села на пол и зарыдала. Вчера Стас ныл, говорил, что его тошнит, просил оставить в покое и не соваться к нему с тарелками и предложениями вызвать скорую помощь. У него бывали такие дни. И поскольку по всем прогнозам оставалось уже не долго, Рита с Сергеем шли ему навстречу. Не дёргали и не приставали. Ни с лекарствами, ни с едой. Если Рита была дома одна, она просто тихонько плакала в кухне. Если муж был дома, он обнимал её и утешал, хотя сам не в силах был сдержать слёз.

Может она спит? Спит и видит сон. Рита ущипнула себя за руку и вскрикнула. Оказалось, что она не спит. Сидит на полу, а Стаса в холле уже нет. Из кухни раздавались какие-то звуки. Рита встала с пола и направилась туда. Сын уже нарезал колбасу, на столе гудел чайник.

– Есть я хочу, мам! А ты странная какая-то.