– Где женщина, которая меня привела?

– Кажется, она ушла, как только вас вернула.

Хо Ян изменился в лице:

– Вы без моего на то приказа позволили человеку в одежде врага уйти?!

Двое мужчин тут же опустились на колени и дрожащим голосом произнесли:

– Когда вы вернулись, выглядело так… словно вы хорошо с ней знакомы, и мы предположили, что… Поэтому и не решились ее остановить.

Генерал сдвинул брови, не сказав больше ни слова, как вдруг уголком глаза заметил стоящую в отдалении девушку в серой одежде, она смотрела на него неподвижно. Стоящие на коленях солдаты тут же невероятно оживились:

– Господин, она вернулась!

Су Тай смотрела на Хо Яна спокойным, точно вода, взглядом. Тихонько ему кивнув, она отвернулась и пошла прочь. Мужчина сжал кулаки, его сердце наполняли бесчисленные вопросы. Он собственными глазами видел, как лекарь вскрывал ее тело, так почему же она все еще была жива, почему оказалась здесь, почему… спасла его?

Невольно он двинулся вслед за Су Тай и покинул лагерь. Девушка неторопливо шла в направлении бескрайнего ледяного поля.

По другую сторону границы холодный ветер со снежными хлопьями, напоминающими гусиные перья, царапал лицо. Они шли друг за другом в полной тишине посреди застилающего небо и землю белого цвета. Внезапно Хо Яну показалось, что в следующую секунду девушка взмоет ввысь и исчезнет.

– Су Тай, – наконец-то не выдержав, позвал он, вот только вдруг лишился всех остальных слов.

Она сделала еще несколько шагов вперед, а затем неожиданно припала к земле. Среди снега и льда девушка выкопала белую травинку. Это было растение, крайне полезное в лечении внешних ранений. Рукой она подозвала Хо Яна к себе.

Су Тай вложила растение в мужскую ладонь, и от прикосновения ледяных кончиков пальцев к его теплой коже они оба замерли.

Девушка подумала, как было бы хорошо, если бы она могла забыть прошлое, если бы все отпустила и просто осталась с ним рядом, вот только это было невозможно. Их разделяло предательство, между ними лежала смерть, клином стояла ненависть к родине другого. Лишиться памяти она не могла, а значит, не могла и быть с ним.

В эти мгновения в ее душе крутился один и тот же вопрос: «Почему ты не принял капитуляцию?»

«Почему обрек Сюй на такой горький конец, почему пожелал уничтожить все без остатка? Ты был настолько предан своему правителю, что отказался от меня, от ребенка? Разве нельзя было уступить хоть немного? Или же ты возжелал, чтобы на том свете я не смогла взглянуть в глаза своим солдатам и народу лишь потому, что хотел отомстить за мое предательство?»

Все эти вопросы теперь не имели значения. Прими Хо Ян капитуляцию сейчас, это все равно бы не изменило того факта, что он уничтожил государство Сюй.

Он должен был быть верен своей стране, а она должна была защищать своего правителя.

Неожиданно Су Тай поняла, что судьба с самого начала сделала их чужими.

Она смахнула с плеча Хо Яна собравшийся снег так же, как когда-то летом в тени деревьев стирала пот с его виска. Она попробовала изогнуть губы в улыбке, но в конце концов ей пришлось оставить эти попытки. Между двумя людьми растекалась тишина, пока наконец-то Су Тай не сжала крепко руку генерала и легонько не прижала его ладонь к своему животу.

Кожа под тканью оказалась неожиданно бугристой. Как бы она ни располагала внутренности, они все продолжали непослушно собираться в кучу, напоминая о том, что она уже давно мертва.

– Это мальчик, Хо Ян, – тихо произнесла Су Тай.

Он вздрогнул, сжался, словно его обжег кипяток. Тогда девушка отпустила его ладонь, склонила голову и, смотря на свой живот, легонько провела по нему рукой. И пусть лицо ее оставалось пустым, теплоты во взгляде оказалось достаточно, чтобы Хо Яну стало больно дышать.

Су Тай хотелось сказать, что ребенок был похож на него – здоровый и красивый. Вот только жизнь теперь навсегда лишила ее слов.

Она отступила на шаг, и Хо Ян машинально потянулся за ней. Разве он знал, что, стоит его ладони коснуться ее предплечья, как Су Тай разобьется на осколки и, унося с собой несуществующие отныне любовь и ненависть, вслед за вихрем зимнего ветра сольется с метелью и улетит прочь.

Он не успел даже ответить. Хо Ян остался тихо смотреть на то место, где исчезла девушка.

Этой картине предстояло стать кошмаром его будущей жизни, тревожащим из ночи в ночь, не дающим покоя.

С хрустом снега на землю упал гребень из древесины персикового дерева. Хо Ян ошеломленно замер, но не прошло и мгновения, как с земли его подняла чья-то бледная рука. Он даже не заметил, когда рядом появилась женщина в белом. Цвет ее одеяния, казалось, сливался с миром вокруг. Незнакомка достала из одежды кисть, легонько коснулась ей гребня и, словно утешая, произнесла:

– Тьму в твоем сердце я забрала себе.

Хо Ян остался все так же растерян.

Подняв голову, Бай Гуй окинула взглядом его уставшее лицо и прохладным тоном с примесью жестокости произнесла:

– А вот твоя останется с тобой.

Отныне этому человеку было не избавиться от воспоминаний и не воротить прошлое…

Ему остались лишь пронзающая до костей тоска по любимой и неумолимая боль.

Часть 3. Проклятая картина

Глава 1

В третий месяц весны, когда плакучую иву у окон женской половины дома Лю укрыли новые побеги, а теплый ветер ласкал поверхность воды, тревожа ее мелкой рябью, со двора, взволнованно топоча и крича, выбежала служанка в светлых одеждах:

– Господин! Плохи дела, господин! Юная госпожа вновь разгневалась! – Ей вслед полетела череда бьющегося фарфора и пронзительных воплей.

Свернув за угол, служанка угодила головой в мужчину – тот спокойно ее придержал, а затем вежливо отступил. Девушка растерянно вскинула глаза и тут же оторопела: какой же красивый… даос.

Из-за спины незнакомца раздались крики другого мужчины, на вид годившегося ей в отцы:

– Бестолковая девчонка, смотри, куда несешься! Чего встала? Пропусти служителя внутрь!

Наконец-то придя в себя, она боязливо повиновалась, но тот не унимался, пока молодой даос не отмахнулся:

– Ничего страшного не случилось. – Голос у него оказался легкий и очень приятный на слух, казалось, он обладал некой успокаивающей силой, от которой внутри все затихало.

Даос обогнул служанку и медленно вошел во двор, но не прошло и мига, как в землю полетела фарфоровая кружка и женский голос завизжал:

– Вон! Пошли все вон! Здесь нечистая сила… Нечистая сила!

Цзин Нин взглянул на лицо юной госпожи семьи Лю и слегка нахмурил брови. Он достал из-за пазухи желтый бумажный амулет и, бормоча заклинание, двинулся к ней.

Служанка вместе с господином Лю следили за ним с тревогой, однако лицо юной госпожи постепенно стало разглаживаться, а когда Цзин Нин наконец-то передал амулет девушке, приобрело тот же ласковый вид, что имело до появления недуга.

– Подождите немного снаружи и держите его крепко.

Сжимая в ладони амулет, юная госпожа послушно вышла со двора. Со щелчком дверь заперлась изнутри. Взгляд Цзин Нина медленно прошелся по каждому уголку комнаты, а затем упал на рисунок за столиком для курильницы.

На рисунке была изображена девушка, одетая в бледно-желтое платье, под деревом плакучей ивы. Прислонившись боком к растению, она, казалось, одновременно любовалась рыбами, пребывала в глубоких раздумьях и словно была потеряна. Родинка у глаза, напоминавшая слезу, придавала облику печали. Цзин Нин почти в тот же миг узнал в изображении юную госпожу Лю, а еще понял, что она ей вовсе не является.

Он только сделал шаг и не успел еще ничего предпринять, как изображение тут же размылось и из картины неожиданно высунулась голова. Девушка с ребячливым видом наигранно закатила глаза и показала ему язык, как будто верила, что такое глуповатое поведение могло его отпугнуть.

Закончив с представлением, которое рассмешило бы даже ребенка, она быстро нырнула обратно в картину и спрятала голову, точно черепашка.

Простояв мгновение в оцепенении, Цзин Нин загадочно прищурился. Он впервые видел настолько глупую нечисть. С невозмутимым видом он шагнул вперед и постучал по столику для курильницы.

– Выходи.

Изображение не двинулось. Тогда даос согнул пальцы в заклинании и с вспыхнувшим на ладони клубом оранжевого огня произнес:

– Так как дел ты натворила немного, я хотел отнестись к тебе со снисхождением, но… – он слегка подпалил свиток с изображением, – раз ты выбираешь продолжать свои злодеяния, мне ничего больше не остается.

Изображение продолжало молчать еще какое-то время, но потом, будто не вытерпев напряжения, вся покрывшаяся потом девушка вновь высунула голову на поверхность. Она озлобленно вытащила язык и угрожающее шикнула на служителя.

Нисколько не изменившись в лице, Цзин Нин погасил огонь, а затем проворно ухватился за длинный язык.

На лице девушки тут же отразился испуг, она вся побледнела. Уголки губ Цзин Нина слегка приподнялись, и мягким голосом с редкой ноткой веселья он произнес:

– Будет немножко больно.

Тут же, без всяких церемоний, он потянул за язык и силком вытащил ее из картины.

– Ай! Ой… – Девушка в желтом униженно свернулась на полу и мысленно зарыдала, баюкая руками язык, что пока был не в состоянии сжаться обратно.

Цзин Нин же как ни в чем не бывало вытер перепачканную в слюне ладонь о ее свиток, размазав при этом выразительный рисунок ивы. С собирающимися в глазах слезами девушка в желтом устремила на него гневный взгляд, а затем, еле выговаривая слова, произнесла:

– Вот же.

Глава 2

Цзин Нин, которого и без того обвиняли в бесстыдстве, не придал этому особого значения и равнодушно спросил:

– Как тебя звать, нечисть из картины?

Та горделиво хмыкнула и отвернулась. Тогда Цзин Нин повел указательным пальцем, и прямо ей в лоб ударился шарик яркого огня. Обожженная девушка во весь голос завопила.

Даос спросил еще раз помягче:

– Как тебя называть?

Она засунула язык обратно в рот и с обиженным видом сглотнула. Имя нечисти служило своего рода заклинанием, и стоило человеку его узнать, как он обретал контроль над существом. Девушка скосила взгляд на огонь у указательного пальца Цзин Нина, губы ее дрогнули. Жалобно, давясь слезами и утирая их же, она произнесла:

– Мо Хуа, зовут меня Мо Хуа.

Цзин Нин кивнул:

– Почему ты вздумала навредить юной госпоже Лю?

Глаза Мо Хуа забегали по сторонам, она не хотела отвечать на этот вопрос. Тогда даос тихонько позвал девушку по имени, и все ее тело слегка окаменело. Скривив рот в несогласии, она ответила:

– Меня написал один ученый человек. Всю жизнь он был влюблен в юную госпожу Лю, но в прошлом месяце узнал, что ее отдают замуж за другого… и утопился в реке. Я стала его последней картиной и слышала последнюю волю: он желал взять юную госпожу в жены. Поэтому у меня не было иного выбора, и я…

– Решила убить и ее, чтобы они воссоединились на том свете?

Мо Хуа слабо кивнула:

– Мне было его жалко, поэтому захотела помочь исполнить последнее желание.

– Пусть твой умысел и исходил из доброты, но рождение, старость, болезни и смерть определяются свыше. Как можно губить чужую жизнь, только чтобы удовлетворить собственные желания? – ответил Цзин Нин. – Вижу, что натура у тебя неплохая, поэтому сегодня проявлю снисхождение, но впредь не совершай больше зла.

Мо Хуа послушно кивнула.

Немного помолчав, служитель добавил:

– И не высовывай постоянно язык, за него очень легко ухватиться.

Склонив голову вбок, девушка ненадолго задумалась.

– Но это постоянно срабатывало, юная госпожа так меня боялась…