При этом из отношений я выхожу не сразу, какое-то время жду и надеюсь на то, что тот самый глубокий уровень раскроется вновь. Но потом, если не случается, я иду, мне дальше… И даже не извиняюсь на прощание. Созвучное моему настроению на этот счет есть у Цоя:

Они говорят: им нельзя рисковать,
Потому что у них есть дом, в доме горит свет.
И я не знаю точно, кто из нас прав.
Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед.
Закрой за мной дверь. Я ухожу…

– Глубинная жизнь души – очень интимное дело, и делиться этим с другими чревато: очень легко быть непонятым. Но иногда все же так хочется говорить о себе, преодолевая этот страх…

– Если у человека был какой-то яркий опыт, некое переживание, – особенно если это произошло подобно вспышке, очень хочется этим поделиться с кем-либо. К примеру, человек только что открыл для себя Бога, получил опыт веры, – вот в этих состояниях сразу хочется всех обратить, всех втянуть. Пригласить своего друга, соседку, родителей. Каждая встреча человека с запредельным уникальна. Поэтому не факт, что если ты получил вспышку эмоций здесь, то такое же переживание сможет разделить другой человек.

Потребность поделиться своей душой с другими людьми присуща нам как человеческим существам. Поэтому, если мы пережили нечто, то при возникшем желании поделиться этим с другими людьми для начала необходимо внимательно посмотреть, на каком уровне сопричастности находится наш собеседник, насколько и в каком количестве он мог бы понять, срезонировать с нашим опытом. Насколько он готов это услышать в нас. Не сказать в ответ, что «тебя-там-куда-то-втянули», или «на тебя повоздействовали», или что «это какое-то безумие». Насколько человек готов услышать наши глубины, наши переживания, то, что находится в нашем сердце?

Вообще, в наше время люди не особо расположены делиться своим внутренним миром. Мы привыкли делиться внешними достижениями: кто что купил, кто куда поехал, у кого сколько денег.

Если человеку интересно именно ваше сердце, то это будет заметно даже в поверхностном общении.

Если нам интересен внутренний мир человека, то можно просто спросить его: «Что с тобой происходит?.. Что тебя сегодня волнует?.. Как у тебя с любовью, есть ли у тебя любимый человек?.. Что ценного дали тебе твои родители?.. Кто больше других в твоей жизни поддержал твою уникальность?..» Когда мы начинаем говорить на таком языке, собеседник раскрывается, и тогда у нас есть шанс поделиться тем, что есть в нашей душе. Поделиться своим опытом без попытки втянуть или обратить в это другого человека.

Тот, кто тебя выслушал, понял и поддержал, без попытки, используя эту открытость, впихнуть пусть даже самую правильную собственную концепцию, становится важным, ценным человеком в жизни. Опыт того, что ты увиден, услышан и понят, по яркости своей не может затмить никакое иное переживание. Поэтому духовность во взаимоотношениях я понимаю не как воздействие своими «духовными» идеями на душу другого человека, а, наоборот, как максимальное благоговение к его уникальности.

То есть у «меня» нет желания продвинуть свою идею в «тебя» для того, чтобы ты стал мне более удобен, более понятен. Я с почтением смотрю на тебя и любуюсь тем, каков ты есть. И когда я увидел эти струны твоей души, может, слегка прикоснулся к ним, я умолкаю. Я благоговейно кланяюсь твоей человечности и живущей в тебе божественности.

И вот на этой святой земле может произойти глубинная встреча двух людей. И только после этого я могу поделиться тем, что меня волнует, что меня коснулось, что подняло, раскрыло и вдохновило меня. Но без намерения, чтобы с тобой это произошло таким же образом, как и со мной.

Безусловно, когда человек встает на путь духовного поиска, поиска более глубокого уровня понимания жизни и себя самого, всегда присутствуют какие-то ошибки, перегибы, максимализм: «Вот я этого не ем теперь, такие вещи не делаю…» Этот максимализм, конечно, очень важный ценный этап, но в конечном итоге, рано или поздно, человек приходит к мудрости осознавания Божьего водительства в каждом человеке, в каждом событии, в каждой встрече и благоговейно замолкает перед этой красотой.

И здесь, в другом человеке, мы снова соприкасаемся с созерцательным измерением жизни. Мы не пытаемся воздействовать на него или изменить его, а принимаем всё так, как оно есть.

(из моего интервью журналу «Экология мышления»)

У святителя Николая Сербского встретил глубоко созвучный моему мироощущению отрывок:

«Когда человек заговорит с тобой, не думай о его теле, не осматривай его внешность, а смотри ему в душу, вживайся в его сущность – и тогда будешь его понимать. И когда ты говоришь с человеком, не думай ни о своем, ни о его теле, а думай о своей душе и его душе, повторяя про себя: “Это душа душе говорит, душа с душой общается”. И тогда ты почувствуешь присутствие Бога между вами. И будешь понятым и понимающим».

– …Все дело в том, что отношенческие вопросы люди, в своем большинстве, пытаются решить не в диалоге, а в своей голове. Поэтому-то и рвутся долгосрочные отношения, уходят старые друзья…

Более того, иногда в процессе беседы в свои «выводы» относительно собеседника они пытаются втянуть его, мол, «все именно так на самом деле, я же чувствую»… А поговорить? А сказать о себе, почему для тебя это важно? Чего бы хотела ты? И как тебе со мной? Открыть все свои карты, перестать играть, выигрывать…

Если уж дальше невозможно вместе, – другое дело. Тогда бережно проститься. Но в диалоге, а не в голове своей…

(из личной переписки)

– Чаще всего человек, видящий «нечто» в другом человеке, видит только свои ожидания и проекции. Без реальной перепроверки «так ли это?», вне честной коммуникации с человеком видящий обречен скитаться в лабиринтах собственных проекций. Но большинству из нас другой человек неинтересен, а то и опасен. Ведь если вы его/ее увидите и по-настоящему узнаете, это может поколебать вашу устоявшуюся картину мира.

Поэтому я искренне верю вашему видению меня, для вас оно – правда. Только при таком настаивании («что бы вы ни говорили, а я все равно вижу, как оно есть на самом деле») не может родиться общая правда. Другими словами, не появится наша общая реальность, то есть дружба. Впрочем, если я правильно понял вас, вопрос таким образом и не ставится…

(из личной переписки)

– …Вы вроде бы задаете вопрос, но мне здесь совсем не остается места для ответа. Ведь вы себе уже все объяснили. Вроде бы спрашиваете, но в вашем тексте нет ни вопроса, ни даже знака вопроса в конце сообщения. Вопрос ведь – это не столько правильная формулировка, сколько открытое состояние души. Именно в это открытое состояние души, в эту осознаваемую недостаточность приходит ответ. Ответ не как текст или информация, а как жизнь, которая вливается в высвобожденное вопросом пространство. Ответ – это возможность порассуждать вместе. А в вашем тексте уже читается ответ на то, что вы называете «вопросом», адресованным мне. Собеседнику, роль которого вы отводите мне, просто нет здесь места. Поэтому возвращаю вам ваш текст, перечитайте его внимательно сами.

(из личной переписки)

Если человек много говорит, при этом заявляя, что он нуждается в помощи, ему вряд ли возможно помочь. Созревший для того, чтобы услышать и принять помощь, всегда краток. Если человек, задав вам вопрос, не выдерживает вашей паузы, трудиться душой для того, чтобы ответить ему (из глубины, а не из ума), не имеет смысла.

Смысл любого сообщения не в том, что оно, по вашему мнению, означает: смысл его в той реакции, которую оно вызвало в собеседнике.

Если вы пытаетесь сделать кому-нибудь комплимент, а он чувствует себя оскорбленным, то смысл вашего сообщения – это оскорбление.

Если вы говорите, что он обиделся, потому что вас не понял, вы оправдываетесь таким образом в вашей неспособности к общению. Но суть самого сообщения все-таки оказалась оскорблением.

Вы можете, конечно, оправдывать и объяснять происходящее, но вы также можете извлекать из него уроки.

Если я произношу ту или иную фразу, а она воспринимается как оскорбление, то в следующий раз я могу изменить мой способ донесения. Если же я хочу в дальнейшем оскорблять этого человека, то я в точности знаю, как это делается!

Сомнение в собственной правоте – необходимое условие для того, чтобы отношения оставались живыми.

Если человек уверен в том, что только он 100 % прав, и ориентируется только на свои чувства и понимания – это начало смерти отношений.

Чтобы сомневаться в собственной правоте, нужно уметь принимать себя и неправым, а это (для неуверенных в себе людей) очень страшно. Как здорово, когда близкие люди за непоколебимой правотой видят реальные страхи и помогут их преодолеть! А это действительно очень трудно – вернуть жизнь в те отношения, которые важны, но из которых пропала искра жизни, потому что я настаивал на своей стопроцентной правоте…

Чувство собственной правоты при неслышимости правды собеседника проистекает из глубокой неуверенности в себе.

– Диалог возможен только в случае неуверенности в собственной завершенности каждого из собеседников. Когда я осознаю, что моей правды мне недостаточно, мне нужна еще и твоя. Когда собеседники искренне ищут большей правды – одной на двоих. Как только достигнуто полное согласие, повод для обмена словами исчезает, можно вместе помолчать. Но это уже совсем иное молчание, оно отличается от молчания «собственной правоты» или «молчания игнорирования», создающего напряжение между двумя людьми.

– Интересно, а истинные мастера тоже ведут диалог с конкретным человеком, с аудиторией из состояния неуверенности и незавершенности? Мне кажется, они просто являются «каналом» для чего-то высшего… Вероятно, стоит озвучить, что вы имеете в виду в данном случае под диалогом…

– Мастерство проявляется именно во взаимодействии, высшее – в доверительном общении. Об этом и «Диалоги» Платона, и Евангелие – это постоянные разговоры учителя с вопрошающими, так же как и древние ведические тексты, в которых метафизические истины изложены посредством общения учеников и гуру.

Критерий мастера – в другом он видит ту же глубину, то же высшее, каковое проявляется и в нем. Если мастер недиалогичен – это уже диагноз: он сам задает себе вопросы и сам же отвечает на них, собеседник ему не нужен. «Ученики» являются лишь зрителями в театре одного актера.

Высшее же проявляется лишь как отклик доверия между глубинами двух индивидов.

(из личной переписки)

Особенность творческих людей – когда люди повсеместно признают их гениальность, – со временем они перестают слышать других, оставаться диалогичными.

Слушатели для многих из них – только повод для того, чтобы обрушить на них свои гениальные идеи, вовсе не видя их как таких же, как они, полноценных людей. Высшая гениальность (по-моему) – открыв свой внутренний поток, оставаться в диалоге с другими людьми, сохранять искренний и живой интерес к ним.

Когда замечаю, что в некогда диалогичном человеке начинает разворачиваться самоуверенность с ощущением своего превосходства над другими, дружески хлопаю по плечу: мол, «забронзовел ты что-то…» или «возгурел»… Если обижается, если относится к подобным репликам без чувства юмора, если в нем зашкаливает чувство важности, – приходится расставаться.

Когда смотришь интервью или лекции разных людей (сегодня только ленивые не записывают видео), иногда остается такое же впечатление. «Гуру» регрессируют своих слушателей до уровня детей или несмышленышей. Учителя же всегда заинтересованы в диалоге.