– Нет, и слезь с меня. Ты весишь сто пудов, – проворчала Татьяна, тоже щекоча сестру.

– Таня, ты не ответила, – настаивал Дмитрий.

– Верно, – поддержал Александр. – Пусть ответит.

Татьяна глубоко вздохнула.

– Любовь… – наконец произнесла она и запнулась. А что действительно она могла бы сказать об этом? Как найти такие слова, которые не были бы ложью? И где кроется правда? – Любовь, – медленно повторила она, глядя только на Дашу, – это когда он голоден, а ты его кормишь. Любовь в том, чтобы знать, когда он голоден.

– Таня, но ты ведь не умеешь готовить! Он, пожалуй, умрет с голоду!

– А если он пожелает чего-то другого? – зашелся хохотом Дмитрий. – Желания бывают разные, верно? Сообразишь, что делать?

– Закрой свой рот, болван! – взорвался Александр.

– Дима, это вульгарно! – фыркнула Даша. – Откуда в тебе столько пошлости? Саша, теперь твоя очередь.

Татьяна по-прежнему сидела со скрещенными ногами, глядя мимо Александра на Большой Петергофский дворец и представляя позолоченный тронный зал и все свои мечты, расцветавшие здесь, в Петергофе. В далеком детстве.

– Любовь – это когда любимая отвечает тебе тем же, – выговорил Александр наконец.

Татьяна, чувствуя, как дрожит нижняя губа, не сводила глаз с дворца Петра Великого. Даша с улыбкой прислонилась к Александру:

– Красиво сказано, Саша.

Только когда они встали и сложили одеяло, перед тем как пуститься в обратный путь, до Татьяны дошло, что никто не спросил у Дмитрия, что такое любовь.

Этой ночью Татьяна, лежа лицом к стене, терзалась невыносимым сознанием вины. Отвернуться таким образом от Даши означало признать то, что нельзя признать, принять то, что невозможно принять, простить то, что немыслимо простить. Отвернуться – означало, что обман становится образом жизни до тех пор, пока у нее есть темная стена, к которой можно повернуться.

Как теперь жить, дышать, существовать, спать рядом с сестрой, от которой она отворачивается каждую ночь? От сестры, вместе с которой ходили собирать грибы под Лугой и не брали ничего, кроме корзины, даже ножа, «чтобы грибы не боялись». От сестры, которая учила ее шнуровать ботинки в пять лет, кататься на велосипеде в шесть и высасывать медовый нектар из клевера. От сестры, которая покрывала все ее проделки, готовила вкусную еду, заплетала косички, купала… От сестры, которая однажды взяла ее на свидание со своим пылким кавалером. Татьяна неловко переминалась, стоя у стены и поглощая мороженое, и старалась не замечать целующихся влюбленных. Впоследствии Даша никогда не брала ее с собой и после той ночи стала относиться к ней еще более покровительственно.

Больше так продолжаться не может.

Она должна потребовать, чтобы Александр прекратил эти встречи.

То, что она испытывала к Александру, не подлежало обсуждению. Ей следовало вести себя с ним по-другому. И это тоже не подлежало обсуждению.

Повернувшись лицом к сестре, она нежно погладила густые локоны.

– До чего же приятно, – сонно пробормотала Даша.

– Я люблю тебя, – шепнула Татьяна; слезы бесшумно падали на подушку.

– И я тоже. Спи.

И все это время, пока Татьяна боролась с собой, устанавливая неоспоримые правила морали и порядочности, в мозгу звучало одно слово, бьющееся в такт ударам сердца: «Шу-ра, Шу-ра, Шу-ра…»

13

В понедельник, после поездки в Петергоф, Татьяна, сурово глядя в улыбающееся лицо Александра, объявила, даже не поздоровавшись:

– Александр, ты больше не можешь сюда приходить.

Улыбка сползла с его лица.

– Пойдем, – попросил он, взяв ее за руку. – Пойдем.

В молчании они добрались до улицы Говорова.

– Что случилось? – пробормотал он, уставившись в землю.

– Александр, так больше не может продолжаться. У меня нет сил.

Он ничего не ответил.

– Я правда совсем потерялась, – продолжала Татьяна чуть бодрее. Хорошо, что они идут рядом и можно не смотреть ему в лицо. – Все это слишком тяжело для меня.

– Почему? – спросил он.

– Почему… – растерялась она. Как выразить вслух свои мысли? У нее не хватало смелости.

– Мы ведь просто друзья, верно? – спокойно осведомился Александр. – Добрые друзья. Я прихожу, потому что знаю, как ты устаешь. Много работаешь, до дома далеко, а впереди одинокий вечер. Я прихожу, потому что иногда ты улыбаешься мне, и тогда я думаю, что тебе хорошо. Я ошибаюсь? Но ведь только поэтому я и прихожу. Это такая малость. Все, что я могу для тебя сделать.

– Александр! – воскликнула она. – Да, мы постоянно притворяемся, что ничего такого не происходит. Но в таком случае почему мы все скрываем от Даши? Почему каждый раз расстаемся в нескольких кварталах от моего дома?

– Даша не поймет, – очень медленно пояснил он. – Это ранит ее чувства.

– Еще бы!

– Таня, все это не имеет ничего общего с Дашей.

Татьяна с такой силой сжала кулаки, что побелели пальцы.

– Ты сам знаешь, что это не так. Я не могу лежать рядом с ней ночь за ночью и бояться, что она все узнает. Пожалуйста!

Они добрались до трамвайной остановки. Александр встал перед ней:

– Таня, взгляни на меня.

– Нет.

Она отвернулась.

– Взгляни на меня, – повторил он, сжимая ее руки.

Она подняла глаза. До чего же у него теплые ладони!

– Взгляни на меня и скажи: «Александр, я не хочу, чтобы ты приходил».

– Александр, – прошептала она, – я не хочу, чтобы ты приходил.

Он не отпускал ее руки. Она не отстранялась.

– Это после вчерашнего? – спросил он срывающимся голосом.

– Особенно после вчерашнего, – выдавила она.

– Таня! – неожиданно воскликнул он. – Давай ей скажем!

– Что? – ахнула Татьяна, не веря своим ушам.

– Да. Давай ей скажем.

– Что именно? – едва ворочая языком от страха, пробормотала Татьяна. Ей вдруг стало ужасно холодно. – Нечего тут говорить.

– Тата, пожалуйста. Нужно наконец объясниться, и будь что будет. Так, по крайней мере, честнее. Даша этого достойна. Я немедленно покончу с нашими отношениями, и тогда…

– Нет! – отчаянно вскрикнула она, пытаясь вырвать руки. – Только не это. Она с ума сойдет. Должны же мы думать о других. Не только о себе!

– А мы? – прошептал он, стискивая ее пальцы. – Что будет с нами?

– Александр, я прошу…

– Нет, это я прошу! Мне до смерти все это надоело… и все потому, что ты не желаешь поступить честно!

– По-твоему, мучить людей – это честно?

– Даша с этим справится.

– А Дмитрий?

Александр не ответил.

– Как насчет Дмитрия? – повторила Татьяна.

– Предоставь мне самому позаботиться о Дмитрии, договорились?

– И ты ошибаешься. Даша не справится. Она считает тебя своей единственной любовью.

– Ей так кажется. Она даже не знает меня.

Татьяне вдруг стало нехорошо. Она освободилась и отпрянула:

– Нет-нет. Хватит, я не хочу слушать.

Но Александр не сдвинулся с места.

– Я солдат Красной армии. Не американский доктор. Не британский ученый. Я солдат Советского Союза. И еще до воскресенья могу исчезнуть с этой земли. Не исключено, что это последние минуты, которые у нас с тобой остались. Не хочешь провести их со мной?..

Словно завороженная, Татьяна пробормотала:

– Сейчас я хочу одного: лечь в постель и…

– Да, – почти обрадовался он, – в постель. Со мной!

Татьяна, мгновенно ослабев, качнула головой.

– Нам некуда идти… – прошептала она.

Александр подступил ближе и, сжав ладонями ее лицо, дрожащим голосом пообещал:

– Мы что-нибудь придумаем, Таточка, даю слово, потерпи…

– Нет! – вскричала она.

Его руки опустились.

– Ты… ты не так понял, – всхлипнула она. – Я хотела сказать, что у нас нет выбора.

Вслед за руками опустились его глаза. И ее тоже.

– Она моя сестра, – пояснила Татьяна. – Ну как ты не понимаешь? Я не могу разбить ее сердце.

– О да, ты уже говорила, – холодно бросил Александр. – Мужчин много, а сестра одна.

Он круто развернулся и зашагал прочь. Татьяна бросилась за ним:

– Александр, подожди!

Он не остановился. Татьяна никак не могла догнать его. Наконец, обессилев, она прислонилась к желтой стене и прошептала:

– Прошу тебя, вернись.

Он вернулся:

– Пойдем. Мне нужно идти в казармы.

Татьяна отчаянно помотала головой:

– Послушай, если все закончится сейчас, нам, по крайней мере, не в чем будет признаваться людям, которые нам дороги, которые любят нас и не ожидают предательства. Даша…

– Татьяна!

Александр надвинулся на нее так стремительно, что она отскочила, наткнулась на стену и чуть не упала. Он едва успел подхватить ее.

– О чем ты? Предательство… нельзя же так бросаться словами! Мы всего лишь не сказали им о наших встречах, а это еще не предательство.

– Прекрати.

Но он не обратил на ее слова внимания.

– Думаешь, когда ты боишься взглянуть на меня, чтобы никто не увидел того, что вижу я, – это не предательство? Когда твое лицо загорается в ста шагах от остановки, стоит тебе выйти из ворот после целого дня дурацкой работы? Когда ты распускаешь волосы, когда твои губы дрожат… разве это не предательство? – тяжело дыша, выпалил он.

– Прекрати, – повторила она, раскрасневшись, измученная, несчастная, безуспешно пытаясь вырваться.

– Татьяна, все это время, проведенное со мной, ты лгала сестре, Дмитрию, родителям и себе. Когда тебе это надоест?

– Александр, – прошептала она, – не надо так.

Он отпустил ее.

– Ты прав, – задыхаясь, выпалила Татьяна, – только себе я не лгала! Поэтому так больше не может продолжаться. Прости… я не хочу ссориться с тобой. И у меня не хватит сил ранить Дашу. Вернее, ни на что не хватит.

– Сил или желания?

Она с мольбой протянула к нему руки:

– Именно сил. Я живу во лжи… – Смутившись, Татьяна покраснела, но все же решительно продолжила: – Ты понятия не имеешь, чего мне стоит скрывать это от Даши… каждый день, каждую минуту, каждую ночь. Мой безразличный взгляд, веселый смех… неужели ты не понимаешь, чего мне все это стоит?..

– Понимаю, – мрачно произнес он, – прекрасно понимаю. Только я один знаю правду. Поэтому я и хочу покончить со всем этим обманом.

– Покончить, а что потом? – вспылила Татьяна. – Ты все обдумал? Покончить, а дальше что? Мне по-прежнему придется жить с Дашей! – Она горько рассмеялась. – Думаешь, после того как объяснишься с ней, ты сможешь приходить ко мне? Ужинать? Болтать с родными? А как насчет меня? Куда идти мне? С тобой в казармы? Неужели ты не понимаешь, что мы спим в одной постели! И мне некуда податься! Пойми, ты можешь делать все, что хочешь, разорвать отношения с Дашей, но в таком случае никогда больше меня не увидишь.

– Вот оно что! – воскликнул Александр. – А я-то, осел!..

Татьяна застонала, готовая разрыдаться. Александр сразу опомнился:

– Прошу тебя, не расстраивайся.

Он потер ее ладони.

– Тогда прекрати меня мучить.

Он отнял руки.

– Ты мужчина. У тебя своя жизнь. Продолжай встречаться с Дашей. Она именно такая женщина, которая тебе нужна. А я…

– Слепая, – вставил Александр.

Татьяна поморщилась от резкой боли, ударившей в сердце.

– Александр, чего ты хочешь от меня?..

– Всего! – свирепо прошептал он.

Татьяна покачала головой и прижала к груди кулачки. Александр, мгновенно смягчившись, погладил ее по волосам:

– Тата, я в последний раз прошу…

– А я в последний раз отвечаю… – сдавленно пролепетала она.

Александр резко выпрямился. Она подступила к нему и осторожно положила руку на рукав:

– Шура… я… я не могу пожертвовать жизнью своей сестры только ради нашего с тобой удовольствия…