Если внешность Франсин являла полную противоположность внешности Дэна, то по некоторым душевным качествам она могла бы сойти за его дочь. Она была гораздо спокойнее Дэна и, вероятно, даже более непреклонной, чем он, – именно эта непреклонность и приводила к конфликту каждый раз, когда они встречались с Кристофером Кентом. Она была стройная, с очень светлой кожей, которая никогда не загорала и не обгорала на солнце, а словно светилась изнутри от собственной белизны, особенно подчеркнутой аккуратно подстриженными светлыми волосами и миндалевидными темно-карими глазами. Она казалась – и тут не подобрать иного слова – очень породистой, причем порода, похоже, делала ее вполне жизнеспособной, а вовсе не анемичной. И было сразу понятно, что ее простого покроя коричневое платье – последний писк моды, настолько идеально сидело оно на ее фигуре.

– Послушайте, Хардвик… – начал Дэн сдержанно.

Он уперся ладонями о письменный стол, а затем заметил Кента.

Дэн присвистнул.

– Да какого же… – прибавил он, стараясь не заорать во все горло.

– Полагаю, – произнес Хэдли, – вы знакомы с мистером Кентом?

– Господи, да, конечно. Один из лучших моих… – ответил Дэн. Он снова осекся и быстро поднял глаза. – Крис, ты сказал им, кто ты такой? Потому что если сказал…

– Знаю: я проиграл. Плюнь ты на это пари, Дэн. Забудь о нем. У нас тут дела посерьезнее. Привет, Франсин.

Дэн залился краской, потирая щеку. Он выглядел растерянным, нерешительным, потому что его врожденный такт боролся с внутренней потребностью все объяснить.

– Вот дрянь, – произнес он. – Самый дрянной кошмар, в который я когда-либо вляпывался. Мы пытались тебя разыскать, Крис, но, разумеется… Однако не переживай, не волнуйся совершенно. Я обо всем позаботился. Он похоронен в Хэмпшире, ты же знаешь, его предки оттуда родом; все по высшему разряду, обошлось мне в пять сотен с лишним, но стоило того. – Судя по этим рваным фразам, даже стальные нервы Дэна, кажется, не выдерживали. Он говорил сварливым тоном. – Вот бы сейчас оказаться дома с хорошим бокалом в руке. А теперь еще и Дженни. У тебя есть какие-нибудь соображения, что с нами вообще творится?

– Нет.

– Но ты хотя бы можешь им сказать – правда, можешь, – что никто из нас не пожелал бы смерти Роду или Дженни?

– Могу и говорю.

Хэдли дал им возможность побеседовать, наблюдая за обоими. Франсин Форбс, едва ответив на приветствие Кента, дожидалась объяснений все с тем же видом человека, только что принявшего холодную ванну: наверное, дело в этой ее светящейся коже, подумал он, а заодно и в напряженной атмосфере. Она все-таки тоже не в своей тарелке. Хотя миндалевидные глаза смотрели спокойно, ее выдавали руки, нервно разглаживавшие платье на бедрах.

– Если мы уже закончили обсуждать великодушие Криса, – проговорила она своим неприветливым голосом, и Кент в долю секунды вспыхнул и разозлился, – может быть, нам стоит объяснить вам, мистер Хэдли, чего ради мы явились. Наша делегация из двух человек хочет довести до вашего сведения, что мы совершенно точно не намерены сидеть по своим номерам, словно в одиночных камерах, если нам не объяснят, с какой целью. Мы знаем, что Дженни мертва. Но это все, что нам известно.

Хэдли был сама учтивость. Он отодвинул для Франсин стул, хотя она тут же отвергла его взмахом руки, означавшим, что она просит перейти прямо к делу.

– Боюсь, это все, что известно и нам самим, мисс Форбс, – сообщил ей суперинтендант. – Мы как раз собирались переговорить с каждым из вас, как только закончим осмотр комнаты, где совершилось убийство. Да, убийство, в точности такое же, как и первое, как это ни прискорбно. Между прочим, позвольте представить вам доктора Гидеона Фелла, о котором вы, возможно, наслышаны.

Франсин коротко кивнула, в ответ доктор, тяжело сопя, поднялся с места, прижав к груди свою шляпу с широкими загнутыми полями. Он так же внимательно оглядел ее сквозь пенсне с выражением нескрываемого и добродушного любопытства, которое, по-видимому, вызвало раздражение. Однако она не сводила взгляда с Хэдли.

– Она что… задушена?

– Да.

– Когда? – спросил Дэн. Он, кажется, хотел как-то оправдаться.

– Пока что мы не знаем; как я уже говорил, мы еще не завершили осмотр ее номера и не виделись с врачом. Понимаю, – продолжал Хэдли успокаивающим тоном, – вам трудно оставаться у себя в комнатах в данный момент. Однако поверьте мне, если вы всего-навсего последуете моему совету и вернетесь к себе, мы сумеем сохранить дело в тайне и избежать ненужного внимания к случившемуся – и к вам самим. Конечно, если вы не хотите сообщить нам что-нибудь очень важное, касающееся прошлой ночи?

– Н-нет, – ответил Дэн, прочищая горло. – Ничего такого, видит бог!

– Насколько я понимаю, ваша компания вернулась из театра около четверти двенадцатого накануне вечером?

– Да, все верно.

Хэдли не обратил внимания на его недоверчивый взгляд.

– Мистер Рипер, когда вы вернулись, вы заходили в номера друг к другу или же сразу разошлись по своим комнатам?

– Сразу разошлись. Мы все устали.

К этому моменту лицо Франсин приобрело настолько скучающее выражение, что Кенту нестерпимо захотелось отвесить ей хорошую пощечину. Никогда ему не удавалось понять, эти ее настроения действительно искренни или же они тщательно продуманная жеманная маска.

– Что ж, в таком случае не видели ли вы или не слышали что-нибудь подозрительное прошлой ночью?

– Нет, – суровым тоном отозвался Дэн.

– А вы, мисс Форбс?

– Ничего, благодарю вас, – ответила Франсин, словно отказываясь от предложенного угощения.

– Кто-нибудь из вас в какой-нибудь момент покидал свой номер?

– Нет, – ответил Дэн и засомневался. – Нет, хотя это тоже считается. Я не покидал номера. Я высунул голову и поглядел в коридор, больше ничего.

– Вы выглядывали в коридор? Зачем?

– Смотрел на часы. Там на стене в коридоре часы, рядом с номером Франсин. Просто мои остановились. Я позвал жену спросить, не знает ли она, который час, но она оказалась в ванной, там текла вода, и она меня не услышала. Поэтому я открыл дверь, – пояснил Дэн, разводя руками, – выглянул и посмотрел на часы. Вот и все.

– И сколько же было времени?

– Две минуты первого, – с готовностью ответил Дэн. – Я поставил свои часы.

Сержант Беттс потихоньку двинулся вдоль стены, заходя за спинку стула Хэдли. Он набросал несколько слов на полях своего блокнота и протянул начальнику. Кент, сидевший к Хэдли ближе остальных, успел прочесть, прежде чем тот аккуратно пододвинул блокнот доктору Феллу. Там говорилось: «По словам доктора, смерть наступила около полуночи».

– А вы видели или слышали что-нибудь в коридоре, мистер Рипер? Может, там кто-то был?

– Нет, – ответил Дэн. – Никого, – прибавил он, – кроме служащего отеля рядом с дверью Дженни, который нес большую стопку полотенец.

Глава пятая
Новая «гильотина»

Кент так и не понял, дошло ли до самого Дэна, что он сейчас сказал, насколько сознательно сообщил об этом и специально ли для этого сюда пришел. Было трудно поверить, что человек практической смекалки, вроде Дэна, мог не догадаться. Однако же он говорил со своей обычной ровной доброжелательностью, словно речь шла о чем-то совсем неважном. Атмосфера в комнате изменилась, и все они это почувствовали.

– Однако… – внезапно возмутился Хардвик, но затем выражение его лица сделалось прежним, и он оставил свои соображения при себе.

– Присядьте-ка на минутку, мистер Рипер, – попросил Хэдли. – Две минуты первого ночи вы видели, как служащий отеля нес по коридору полотенца? Мужчина?

– Да.

На этот раз атмосфера в комнате стала настолько напряженной, что Дэн ощутил это так явственно, словно его хлопнули по плечу.

– Мужчина в униформе?

– Ну да, разумеется. Естественно.

– А в какой именно униформе?

– А какая у них у всех? Темно-синяя, на обшлагах красная полоска, серебряные или медные пуговицы, что-то в этом роде. – Внезапно взгляд Дэна застыл, а потом он прищурился, словно человек, который пытается разглядеть что-то с большого расстояния. – Ого! – вырвалось у него.

– Значит, вы поняли наконец. Когда был убит мистер Кент, в доме сэра Гайлса Гэя видели мужчину в униформе служащего отеля…

Дэн сопоставил факты.

– Ах, черт побери! – произнес он. И прибавил после паузы: – Конечно, я понимаю, к чему вы клоните. Но неужели вы думаете, что я удивился, увидев служащего в униформе в отеле? Думаете, я счел это подозрительным? Какое озарение могло на меня снизойти? Я и не рассмотрел-то его особенно. Просто взглянул – заметил краем глаза – и снова захлопнул дверь. Примерно так.

Дэн всегда много жестикулировал, когда спорил. А сейчас он спорил, и даже с некоторым жаром. И в его позиции был свой резон.

– Суть не в этом, мистер Рипер. У нас есть свидетельские показания, кажется, есть свидетельские показания, что никто из служащих отеля не входил в это крыло с половины двенадцатого ночи и до пяти часов утра.

– О-о, – протянул в ответ Дэн. Он напустил на себя свой сдержанный «деловой» вид и сделал это как-то внезапно. – Об этом мне неизвестно, суперинтендант. Я могу рассказать вам только то, что видел. А что за свидетельские показания?

– Рабочие, которые монтируют лифт, утверждают, что никто не поднимался и не спускался в этот промежуток времени.

– А по лестнице?

– И по лестнице.

– Ясно, – резко произнес Дэн. – Ну и кто же я после этого?

– Вероятнее всего, важный свидетель, – ответил Хэдли без особого энтузиазма. – Тот человек в коридоре… вы не рассмотрели его лицо?

– Нет. Он же нес большую стопку банных полотенец! Вот оно! Банные полотенца. Должно быть, их была целая дюжина. Они скрывали его лицо.

– Но он был развернут лицом к вам?

– Да, он проходил мимо… Минуточку, я понял! Я стоял в двери спальни нашего люкса, повернув голову влево, к часам на стене само собой. И он двигался в мою сторону. Как я и сказал, он был как раз рядом с дверью Дженни.

– Что он делал?

– Я ведь уже объяснял, – ответил Дэн таким же лишенным выражения голосом, как и Хэдли, – что почти не рассмотрел его. Сомневаюсь, что я простоял в двери дольше пары секунд – ровно столько, чтобы взглянуть на часы. Я бы сказал, что он либо двигался в мою сторону, либо стоял неподвижно.

– Так что именно? Я хочу услышать лишь ваше впечатление, мистер Рипер.

– В таком случае скорее стоял.

Не самое страшное привидение из тех, что можно увидеть в коридорах обычного отеля, однако терпеливо выжидающее привидение, которое к тому же душит своих жертв и уродует им лицо. Самым отвратительным Кенту показалось то обстоятельство, что призрак неподвижно стоял рядом с дверью Джозефин.

– Банные полотенца, – произнес Хэдли. – Несколько таких полотенец, как мы слышали, были обнаружены в комнате, где произошло убийство. Похоже, этот ваш таинственный служащий по меньшей мере побывал в номере…

– А ее лицо?.. – внезапно воскликнула Франсин.

– Да. И задушили ее полотенцем для лица, как и в другом известном нам случае, – подтвердил Хэдли. Девушка не содрогнулась, не сделала никакого драматического жеста, но глаза ее неожиданно заблестели очень ярко, словно она была готова заплакать. Хэдли нисколько не смутился. Он обернулся к Дэну. – Так насчет того человека: вам не показалось странным, что служащий в униформе разносит полотенца? Разве это не обязанность горничной?

– Откуда мне знать, чьи это обязанности, – огрызнулся Дэн. – Уж странным мне это точно не показалось, я не удивился бы, даже если бы уловил все тонкости, на которые вы указываете. В гостиницах у меня на родине вообще нет горничных. Всю работу выполняют служащие, индийцы в основном. Теперь-то я понимаю, что это довольно странно, но с чего бы мне было удивляться в тот момент?

– Можете вы хоть как-то описать того человека? Высокий, низкий? Толстый, тонкий?

– Да обыкновенный.