Отдельные стопки по нескольку десятков листов скрепляли зажимы для бумаги. Когда продюсер подняла на нерадивого режиссера глаза, тот кивнул:

– Тут до самого конца. Раскадровки до двенадцатой серии.

Все по «Лиддел-Лайту».

Каяко взяла увесистую стопку обеими руками и молча пролистала. На каждой странице Одзи расположил по шесть кадров с композицией, репликами, комментариями по движениям, звуковыми эффектами – записал все, что только может пригодиться в работе. Такие заметки уже и в сценарий можно легко переписать. Одзи не обманул: он и правда сделал все до последней серии.

Он никогда не был рисующим режиссером. Держал в голове концепцию, на бумаге же намечал лишь общее строение кадра, а уже художники переделывали его наброски в намеченном для проекта стиле. Работа не двигалась, пока Одзи не задавал стартовую точку и не показывал ядро будущих эпизодов. Зато теперь ничто не мешает продолжать. Они смогут ему помочь.

Ведь вся команда, начиная с Каяко, собралась здесь, чтобы воплотить в жизнь картинку из головы Одзи.

– Я прочитаю? – спросила она чуть дрожащим голосом.

Одзи обещал, что напишет сценарий, но в реальности сделал намного больше. Он составил такие подробные указания, что до переноса его замысла на экран оставался один шаг.

Впервые за время их совместной работы у Каяко при виде Одзи навернулись слезы.

– Не-а, – категорично отрезал он. – На совещание пора. А опаздывать нехорошо. И вообще. – Он закатил глаза. – Я, знаешь ли, старался. Хочу, чтобы ты прочла вдумчиво и не спеша.

– Хорошо.

– Тогда пошли, – поторопил он ее невозмутимо, как будто ничего не случилось. Отправился вперед нее, но через пару шагов обернулся на Каяко, которая прижимала заветную стопку к груди.

– Снимем шедевр, Арисина.

В это мгновенье мир, который за последние дни для нее потускнел, вновь наполнился красками. Если прежде казалось, что земля не держит ее, то теперь Каяко вновь обрела почву под ногами.

– Ага! – ответила она и побежала следом. – Только у меня просьба.

– Какая? – раздраженно, даже не поворачиваясь к собеседнице, спросил Одзи.

– Не показывай никому эти гавайские конфеты. Подорвешь моральный дух на студии.

– Чего, почему еще? Я ж специально купил, и вообще – от сахара мозг лучше работает. Наверняка все заработались и очень устали.

– И все-таки очень тебя прошу. Не рассказывай никому про Гавайи.

Каяко обратила внимание, как сильно у Одзи смялся подол пиджака, и ее захлестнула буря эмоций. Похоже, он просто накинул первое, что попалось под руку. Да и пиджаков он обычно не носил – значит, решил приодеться, потому что готовился сегодня разъезжать по городу и приносить извинения.

«Как хорошо, что ты снова с нами», – мысленно прошептала Каяко.

Одзи вернулся.

– До сих пор жалеете, что их не убили? – спросила Каяко в их первую встречу, ту самую, когда еще Одзи назвал ее гигантом.

Хотя самому Одзи не нравилось, как он закончил «Опору», Каяко считала, что иной концовки, чем отправить каждую из трех героинь своей дорогой, просто не могло существовать. И все же порой в голову закрадывалась мысль, что она бы посмотрела, какой финал для истории на самом деле приготовил Одзи.

Одзи вскинул голову, как будто не ожидал такого неожиданного удара, и она задала второй вопрос:

– Может, убьете их вместе со мной? Хоть бы даже самую популярную героиню. Поступайте так, как задумали.

– И что, вы правда не будете возражать против такой душераздирающей концовки? Продажи дисков и фигурок полностью зависят от финала. Рискуете не окупить производство.

Предварительные заказы на диски после выхода серий в эфир – это важнейший барометр, показывающий интерес к шоу. Пока идет трансляция, фигурки практически не продают, но предзаказ на них открывают больше чем за месяц до окончания аниме.

Поэтому-то неубедительный финал может испортить все дело. Обычно, когда фанаты устраивают бойкот в сети, печальные слухи о массовых отменах предзаказов разлетаются как пожар. Одно неверное движение – и весь мерчендайз будет пылиться никому не нужными горами в магазинах и на барахолках.

– Ничего страшного. – Каяко попыталась сделать беззаботный вид, молясь, чтобы Одзи не раскусил, как бешено у нее на самом деле колотится сердце. – От коммерческого провала никто не застрахован. И потом, вы же их не просто так убьете. Я знаю ваш стиль работы и уверена, что вы подведете к финалу так, что будет ясно: иного выхода быть просто не могло. Вы наверняка придумали им такие смерти, что большинство зрителей бы приняли их безропотно. Так давайте сделаем это! – воскликнула Каяко. – С нас – рабочее пространство, бюджет и место в эфире. Наш проект задаст новую планку убедительного убийства главной героини.

Ведь их аниме превзойдет даже «Опору».

Именно Одзи придумал включить в название байков, на которых рассекают главные героини, слово «свет». Так появилось название: «Фронт судьбы: Лиддел-Лайт».

Он наотрез отказался от такого названия, которое сокращалось бы до одного осмысленного ключевого слова, хотя на первой встрече вариантов прозвучало немало: «Предвестник», «Завет», «Гнев», «Вираж». Одзи твердо стоял на своем: «Не хочу идти проторенной дорожкой».

Он собирался придумать такое название, которое поначалу будет бессмысленным набором звуков, но вызовет у зрителя плотную ассоциацию именно с его произведением и наполнит его недостающей образностью. Чтобы слово «Лиддел-Лайт», которое пока никому ничего не говорит, навсегда запомнилось зрителям как «то самое аниме».

– Вы ведь позволите? – единственный раз вежливо обратился к ней Одзи. – И не подумайте, «гигант» – это не про ваш рост. Это комплимент. Буду очень рад вместе поработать, Арисина.

В тот же день, когда вернулся Одзи, начались, чтобы наверстать упущенное время, бурные совещания, объезды, а после них принялись и за работу.

Извинения Каяко взяла на себя. Одзи она с собой не брала, чтобы избежать лишнего шума. Среди продюсеров «Анимаркета» и телевидения не все обрадуются его возвращению. Будут бурчать: а где, мол, гарантии, что такого больше не повторится? Что, мол, потом-то будет, если еще до трансляции такое?

Однако в руках Каяко был серьезный аргумент: раскадровки всех двенадцати эпизодов, которые она уже забрала у бедового режиссера.

Какиути из «Анимаркета», конечно, скривился, но признал, что раз материалы есть, то нестрашно, даже если Одзи опять пропадет, и не стал настаивать на замене.

– Хотя я не сомневаюсь, что дальше этот сумасброд будет требовать всяких несбыточных правок.

– Да, и до тех пор, пока они идут на пользу произведению, мы с радостью пойдем ему навстречу, – с улыбкой парировала Каяко.

Для официального анонса собрали трехминутную нарезку из опенинга и самых ярких моментов первой серии.

С возвращением Одзи и работа над ключевой анимацией встала на прежние рельсы. Режиссер проверил материал, за время его отсутствия одобренный главным аниматором, внес дополнительные правки и отправил обратно художникам на доработку. Некоторые ворчали, что нельзя менять все в последние пять дней перед официальным мероприятием, но тем не менее прописались на рабочих местах, и Каяко следила, чтобы им всего хватало. Хотя и вздыхала, потому что зареклась без лишней необходимости ночевать на студии.

Когда она только устроилась в «Эдж», снимала квартирку в доме неподалеку, но из-за этого граница между домом и работой сильно размылась, и, как только началась работа над «Лидделом», Каяко переехала на несколько станций подальше. С таким графиком она бы и в самом деле потеряла разницу между днем и ночью, если бы не ночной перерыв в движении поездов.

Работу над ключевой анимацией дебютного эпизода – того, что задаст тон всему произведению, – разумеется, хотелось отдать лучшему из лучших.

Не то чтобы Каяко специально задерживалась у Сакомидзу, пока ждала ключевые кадры: обычно эта задача ложилась на производственных ассистентов, но, пока рисовали первую серию, Каяко хватало времени лично следить за процессом.

Кстати, а ведь даже в их жестком графике работы она ни разу не видела, чтобы Сакомидзу спал на рабочем месте, а вот по два дня подряд одну и ту же одежду на нем замечала неоднократно. Он никогда не следил за опрятностью внешнего вида, но вместе с тем Каяко не помнила у него щетины, – видимо, давала о себе знать большая организованность художника.

– Так Одзи вернулся? – вдруг спросил Сакомидзу, и на миг Каяко усомнилась, что правильно расслышала вопрос.

– А? – переспросила она несколько по-дурацки.

Художник без тени улыбки обернулся на нее и выдал стопку рисунков.

– Правки внес.

– С-спасибо большое! – Каяко проглядела кадры и ахнула.

В горле опять застрял возглас, которым она так часто описывала работу Сакомидзу: «концентрированное очарование». Даже по неподвижному рисунку чувствовалось, какие у персонажей будут яркие и внушающие трепет движения. Рисунок попросту привораживал взгляд так, что не оторваться.

– Круто! – воскликнула Каяко, поднимая восторженные глаза.

Сакомидзу скривился и пробурчал:

– Ну ты же этого от меня ждала? И сидела над душой не смыкая глаз.

Может, он хотел ее поддеть, но Каяко без запинки ответила:

– Да!

Ведь невозможно спорить: она в самом деле хотела от него талантливого рисунка.

Вообще, большинство аниматоров, в том числе и Сакомидзу, чувства открыто не показывали. Но обычно именно такие настолько потрясающе рисовали, что Каяко и ей подобные стервятниками, по многу дней не ночуя дома, следили за их работой и буравили взглядом склонившиеся над бумагой спины. Каждый раз продюсеры и художники сражались на равных и соревновались, кто выйдет из этой напряженной схватки победителем.

– Спасибо большое. Теперь ваша работа украсит наш официальный анонс. – А затем спросила, не считаясь с «лишними» ушами: – Так ты знал… про режиссера?

– Да тут сложно не заметить… По объему правок сложить два и два нетрудно. А потом на одобренные кадры еще и дополнительные правки прилетели. Изверг! – пожаловался Сакомидзу, но в его голосе не чувствовалось искренней неприязни. – Хотя я все-таки счастлив, что работаю над его проектом.

Уголки губ художника чуть приподнялись, а глаза – немного сощурились в сдержанной улыбке. У Каяко душа запела от радости.

Обычно говорили, что лучшие аниматоры живут впроголодь. При этом каждый рисунок мог стоить от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч иен. Однако верхнюю планку цены за ключевой кадр почти не поднимали, а наиболее талантливым художникам валом валили заказы на более кропотливую, более мелкую работу, и в какой-то момент они уже не справлялись с объемом. С развитием технологий в производстве аниме росли и требования к ключевым кадрам. А уж в «Лидделе» – и подавно.

– Спасибо большое! – снова поблагодарила Каяко с глубоким поклоном.

Раскадровки с четвертого по финальный эпизод она прочла в конференц-зале в «Эдж». В одиночестве, во второй половине того дня, когда вернулся Одзи.

Каким-то шестым чувством Каяко ощущала, что этажом ниже вовсю трудятся художники, а сама тем временем листала рукопись, еле-еле обуздывая нетерпение. Она хотела представлять себе по возможности то же самое, что держал в голове Одзи, поэтому сосредоточенно разглядывала каждый рисунок, каждую буковку.

К тому времени, как она закончила, за жалюзи уже стемнело.