Эбигейл закатила глаза.

– После полнолуния шесть лет назад, Гидеон. С тех пор Маллиата не видно и не слышно. По-моему, он не хочет ни с кем встречаться.

В ее голосе слышалась печаль, даже стыд, и на этот раз не из-за него.

– Ты переживаешь за него?

– Нужно было позволить ему умереть с остальными, а не запирать в клетку!

– А чего он ожидал! – Пусть Гидеон не во всем одобрял выбор предков, но не мог его не защищать. – Маллиат начал с нами войну. Даже эльфы согласились, что он неправ, потому, не став ему помогать, покинули Иллиан. Может, неправильно было заточить Маллиата, но тогда было не до правильности.

– Мы всегда должны поступать правильно. – Ее губы тронула улыбка. – А я-то думала, ты все уроки истории мастера Харла проспал.

– Не думай – большую часть времени мне приходилось веки заговаривать, чтобы не засыпать. Но вот на рассказах о драконах я всегда просыпался…

Глава 8
Первая кровь

Целый день внезапные союзники держались на сухарях и едва теплой воде из запасов, а к ночи разбили лагерь. Натаниэль, памятуя, что Элайт на испытательном сроке, послал ее охотиться: Серые плащи много путешествуют, она должна уметь прокормить себя в дороге. Чтобы вести трудную, полную опасностей и сражений жизнь, питаться нужно как следует.

– Две белки и… – Натаниэль неверяще уставился на добычу Элайт. – Это что, еж?

– Я там два часа бродила! Дичи нет. – Элайт бросила зверюшек к его ногам и устало плюхнулась у костра.

Натаниэль поднял ежа за длинные колючки и отшвырнул в кусты, не забывая краем глаза посматривать на Эшера.

Рейнджер сидел напротив и тщательно полировал двуручник, но, услышав перепалку, молча встал и извлек из-под плаща странный лук, снял с пояса алый лоскут.

– Куда ты собрался? – Натаниэль поборол желание встать и загородить рейнджеру дорогу. Хоть Эшер и шел в Велию по собственной воле, не мешая ему выполнять приказ, его бы все равно в цепях держать, а не отпускать в лес.

– Не волнуйся, Серый, завтра вечером мы втроем въедем в ворота Велии, как и договаривались. – Большим пальцем Эшер поддел какой-то крючок, и завертелись миниатюрные шестеренки: лук раскрылся, явив свою настоящую форму.

Натаниэль безуспешно попытался не пялиться на это невероятное в своей сложности оружие, верх инженерного мастерства. Он никогда еще такого не видел, этот лук наверняка был работой гномов или даже эльфов… Впрочем, последнее было маловероятно: эльфов на Иллиане не видели очень давно.

Положив меч на землю, Эшер исчез во тьме, окружавшей костер.

– А он неразговорчивый, – заметила Элайт, расстилая одеяло не твердой земле.

– Нам нужно еще дров, – бросил Натаниэль приказным тоном. Элайт опустила голову и нехотя поднялась – хоть зыркать на него не стала, и на том спасибо.

* * *

И часа не прошло, как Эшер вернулся с маленьким оленем на плече. В яростных всполохах пламени он выглядел настоящим скитальцем, морщины вокруг глаз странным, мрачным образом сочетались с татуировкой в виде клыка.

Пока он свежевал оленя, Элайт продолжала биться над умирающим костром, раздраженно швыряя ветки в темноту.

– Из-за этой бури дурацкой все вымокло! – Она обвиняюще ткнула мокрой веткой в небо.

– Подержи. – Эшер передал ей оленя, приладил вертел и, сосредоточившись на затухающем костре, легонько помахал над ним рукой. Пламя мгновенно взметнулось, охватив вертел.

Натаниэля так и подбросило на бревне.

– Как ты это сделал?

Он был уверен, что Эшер нигде не прятал волшебную палочку. Элайт, новичок в магии, смотрела на него с восторгом.

Эшер молча занялся оленем: быть человеком-загадкой его, видно, устраивало.

После ужина Элайт сразу же уснула, но у Натаниэля не было сил будить ее и воспитывать, хотя, вообще-то, они должны были обсудить, чья сейчас очередь караулить Эшера. Теперь вот Натаниэлю приходилось сидеть и ждать, пока рейнджер не заснет. Неловкое молчание, прерываемое только потрескиванием дров и стрекотом сверчков, повисло между ними.

– Меня, кстати, зовут Натаниэль. Натаниэль Голфри… – Может, хоть теперь Эшер перестанет называть его «Серый».

Эшер не спеша прожевал мясо.

– А Тобин Голфри тебе, случаем, не родственник?

Вот оно. Тень, от которой Натаниэлю никогда не сбежать.

– Он мой отец.

Впервые за много лет он сказал это вслух.

Эшер оторвал еще кусок мяса.

– Я думал, Серым плащам положено хозяйство в штанах держать.

Ну надо же, у этого старикана-убийцы есть чувство юмора!

– Нам нельзя заводить семьи: связи – это уязвимость, по словам лорда-маршала. Но вот само соитие – тема в Западном Феллионе спорная… – Натаниэль умолк. И почему он вдруг разоткровенничался с рейнджером? Как просто оказалось забыть, кто этот человек на самом деле!

– Звучит уныло, – пробормотал Эшер с набитым ртом. – Так что, выходит, старина Тобин макнул-таки клюв…

– Не заговаривайся, убийца. – Натаниэль бросил на Эшера угрожающий взгляд, хотя вряд ли смог бы привести угрозу в исполнение.

– Я не хотел тебя обидеть. – Эшер примирительно поднял руки. – Сталкивался я с твоим отцом, он и вправду был легендой, у меня даже шрам от него остался, на бедре.

– Ты с ним сражался? – Натаниэль никогда об этом не слышал, а он знал все истории об отцовских приключениях.

– Он тогда не знал, что я убийца. Я притворялся скитальцем, чтобы… – Эшер умолк на полуслове и снова впился в кусок мяса. – В общем, Тобин Голфри никогда не любил скитальцев, особенно тех, которые выходят за пределы своих земель.

Натаниэль посмотрел в огонь, представив эту стычку. Ему хотелось расспросить рейнджера подробнее, но он чувствовал, что делиться тот не настроен.

– Ты, наверное, важная шишка в Западном Феллионе… – Эшер вгляделся в его лицо повнимательнее, кивнул, поняв. – А… нет, ты напоминание о том, что даже самые героические Серые плащи сбиваются с праведного пути.

– Что может убийца знать о праведном пути? – бросил Натаниэль.

– У аракешей тоже есть свой кодекс, – спокойно ответил Эшер. Почему-то Натаниэль не ожидал такого спокойствия. Он вообще не знал, чего от этого человека ожидать. – Дай угадаю, кроме этого Серые плащи о Полночи вообще ничего не знают?

– Мы многое о вас знаем. Вы сражаетесь двумя мечами, обычно короткими, как тот, что у тебя на спине. Главный у вас называется «Отец» или «Мать» в зависимости от того, какого он пола. Еще мы знаем, что вы можете видеть в темноте…

Натаниэль прикусил язык – снова сказал слишком много.

– Да ну? – Эшер ухмыльнулся так, что Натаниэлю ужасно захотелось ему врезать.

– А как иначе ты подстрелил бы оленя безлунной ночью?

Эшер перестал улыбаться и вернулся к еде.

– Хочешь взглянуть? – Носком сапога он подтолкнул к Натаниэлю складной лук. – Это единственное, что я забрал.

Натаниэль взглянул на алую тряпицу у его пояса и подумал, что старикан врет и забрал не только лук. Впрочем, раз это было оружие Полночи, значит, его использовали все аракеши. Почему не узнать о враге новое, раз есть такая возможность?

– Ну и как он работает? – с деланым равнодушием спросил Натаниэль.

Эшер передал ему лук, и рыцарь застыл, любуясь элегантностью оружия. Верхний и нижний края держались на шарнирах, управляемых сложной системой шестеренок, тетива шла через желобок в середине лука. Натаниэль щелкнул крючочком и вытянул руку, наблюдая, как раскрывается лук, как тетива скользит по желобу, натягиваясь.

– Невероятно… – прошептал он.

– Ты предпочитаешь луки, – сказал Эшер и в ответ на удивленный взгляд пояснил: – По рукам видно.

Натаниэль осмотрел свои ладони: и правда, очевидные следы от оружия. Однако он был впечатлен тем, что Эшер заметил такое.

– А ты любишь сражаться большим мечом. Редкость для аракеша. – Он кивнул на воткнутый в землю двуручник. Отсветы костра играли на шипастом яблоке-навершии.

– Больше подходит для нынешней работы. – Эшер помедлил. – Я ведь не аракеш больше.

– А имя у него есть?

Увидев улыбку Эшера, Натаниэль тут же пожалел, что спросил.

– У моего меча?

– Да. Мне казалось, вы, рейнджеры, такое любите: сочинять легенды вокруг своего оружия, – ответил Натаниэль как можно болеет небрежно.

Эшер усмехнулся себе под нос.

– Нет, у него нет имени. Просто меч. А тем, кто такой ерундой занимается, обычно от дамочек не перепадает.

Они переглянулись и рассмеялись. Элайт, крутившаяся во сне, сбросила одеяло, повернувшись к ним спиной. Натаниэль рад был бы злиться на Эшера за его прошлую жизнь, жизнь, посвященную убийствам, но искренность рейнджера обезоруживала. И говорил он связно, не как грубый бродяга с ворчливым голосом, и уж точно был умнее, чем… скиталец.

Натаниэль охотно принял из рук Эшера бутылку золотистого эля и только после первого глотка подумал, что эль, вообще-то, мог быть отравлен. Располагающая натура рейнджера тоже была, очевидно, его оружием.

– Так чем же занимаются рейнджеры? – Натаниэль вернул бутылку.

– Тем же, чем и вы, только получают больше. – Губы Эшера вновь растянула высокомерная ухмылка.

Натаниэль не смог сдержаться и рассмеялся.

– Не сомневаюсь. Наши патрули длятся по три месяца. Три месяца в дороге, а получу всего сто пятьдесят монет!

Пришел черед Эшера смеяться.

– Мне дали четыреста семьдесят за одного только волка в Вистле!

Он вдруг снова осекся отчего-то и посерьезнел. Натаниэль, заметив эту перемену, тоже умолк, и между ними вновь повисло неловкое молчание. Дождь, к счастью, закончился, только плотные тучи катились по небу, обещая утром продолжить с новыми силами поливать землю.

– Мой орден охотится на тебя с того случая в Лириане, Эшер. Ты тогда выступил напоказ, перед всем Иллианом.

Рейнджер промолчал, сосредоточившись на еде.

– Почему ты спас королеву Изабеллу? Ты же столько лет убивал таких, как она. Почему ушел из Полночи? – Этими вопросами в Западном Феллионе задавались долгие годы.

Эшер внезапно встал, вернул меч в ножны.

– В другой раз, Голфри. – Он расстелил свою скатку на земле. – Поспи, завтра долгий путь. И не беспокойся, меня можно не караулить. Раз мне надо к королю, значит, ты мне еще пригодишься.

Натаниэль кивнул, хотя спать не собирался – нужно было сначала разбудить Элайт. Пусть Эшер оказался интереснее, чем он думал, ему едва ли стоило доверять.

* * *

На следующий день, уже в сумерках, Эшер различил белокаменную стену Велии и домишки деревни, раскинувшейся у ее подножия. Дождь колотил нещадно с тех пор, как они выступили в путь, даже кожа на кончиках пальцев сморщилась от воды. Стена ливня скрыла океан и паруса многочисленных кораблей, заходящих в порт и выходящих на водный простор.

Эшер сдернул капюшон, чтобы лучше видеть Натаниэля и Элайт. Те, по случаю ливня, натянули на знаменитые плащи черные пончо-дождевики, низко надвинули капюшоны, спасаясь от непогоды. Слева сверкнула молния, за ней тут же последовал оглушительный раскат грома, дерево рядом не выдержало напора ветров и повалилось. Заржали, заметались испуганные лошади.

– Нужно найти укрытие! – заявил Натаниэль, перекрикивая шум дождя.

– Пара часов осталась! – крикнул Эшер в ответ.

Но не успели они поспорить, как Элайт повернула коня к нагромождению валунов. Один камень как раз образовывал удобный выступ-козырек, окруженный деревьями и камнями, так что получалось идеальное убежище от дождя. Девушка спрыгнула с лошади и принялась стаскивать промокший насквозь дождевик. Стоящие торчком волосы Элайт прилипли к голове.

– Ух, как же надоело мокнуть! С таким же успехом могли бы до Велии доплыть!

Эшер привязал Гектора к дереву и стащил с головы промокший капюшон, отер лицо, отжал хвостик мокрых волос. Натаниэль тем временем разминал поясницу, видно, пытаясь вернуть окаменевшему заду хоть немного чувствительности.