Расколотое сознание (страница 12)
Их кислые лица говорят больше, чем слова. Вздохнув, я решаю перетерпеть эту ночь, а завтра вернуться домой, в свою кровать.
Чертовски не хочется ни туда ни сюда.
Найти бы новое место – своё – там и жить
Начну копить на съёмную квартиру, заниматься спортом, и продолжу учиться водить.
Стану лучше, чем я есть.
– Понял.
Прислоняюсь к спинке дивана.
– Пивасик бахнешь, полегчает.
Марк одним движением руки открывает бутылку. Пена поднимается к горлышку и опадает. Кислый запах блевотины.
Бутылка возвращается ко мне. Не отмажешься, придётся пить.
Первый глоток вызывает жжение в горле. Ноздри раздуваются от неприятного запаха.
Какое говно. Не таким я представлял себе алкоголь.
– Ну и что у вас за бутылочка?
Если не копаться в себе, то с этими людьми мне неплохо. Я разговариваю, не молчу и наблюдаю за окружающими. Это прогресс, не иначе.
– На кого горлышко показывает, тот рассказывает о себе что-то постыдное, – опять Тая выглянула с кухни, и смеётся над свирепым выражением лица Майка.
– Жрать где?
У Марка всё об одном. Он в колледже только и делает, что жуёт, а сам высокий, тонкий, как богомол. Худее меня будет.
Я терплю голод. Делаю ещё глоток пива, и реакция как на первый.
Живот крутит от алкоголя без грамма еды в желудке.
Дискомфорт – именно это слово половину моей жизни идет за мной, наступает на пятки. Но я всё равно не привык к нему, потому что не хочу привыкать.
В животе бурлит, но я невозмутим. Не хочу показывать слабость, хотя чувствую себя слабее, чем таракан на чьей-то кухне.
– А вот и мы.
Сара несёт на подносе подогретую запечённую рульку. От аромата мяса обилие слюней. Делаю третий глоток пива. Начинает нравиться, но появилась бы возможность вылить – вылил бы.
Сара ставит поднос на стол. Девчонки садятся кто куда, а Тая возвращается на место рядом со мной. Марк суёт пальцы в мясо, отрывает кусок, дует на него и бросает в рот. Майк отщепляет кусок сбоку. Марк тянется за добавкой, но получает по руке от Донны.
– Вилки забыли, а вы как дикари.
Встаёт.
Возвращается с приборами и салфетками.
Без тарелок.
Зубчики вилок впиваются в мясо, масло стекает на поднос, а с подноса на стол. Пол неуверенно приближается к рульке. Мы обмениваемся взглядами. Никто из нас не ест так по-свински.
Тая жуёт громко, от наслаждения стонет. Сара машет ладонью на язык. А нечего есть еду сразу из печки.
Пока я водил жалом, остался единственный, печально помятый кусок. Выбора нет, поэтому я забираю его себе. Он острый, с избытком приправ, но очень сочный. Запиваю остроту пивом. Незаметно и во мне плещется уже полбутылки. Как непьющий, да и впервые пробующий пиво, куда-то уплываю. Трясу головой. Алкоголь нарушает координацию, делает глупым и неосмотрительным.
Такого мне не нужно.
– Не хочешь смыть голубиные какашки с волос? – интересуется Майк, указывая на мои волосы.
Я о таком тупорылом сравнении уже и забыл. А он вот нет.
– Где?
– Ты думаешь, я не моюсь? – смеётся он.
Лак стягивает голову. Согласиться или мучиться? Размышляю. Майк ждёт.
Я мылся в чужой душевой только у Пола, но его квартира мне привычнее этого большого дома.
– А ты с собой вещей не взял? – спрашивает Донна.
Вообще ничего не взял. Я должен был спать с… какашками на голове, а утром в спешке поправлять причёску. Про одежду никто и не подумал, родители торопились отправить меня на заработки.
В одном костюме два дня. Не учёл, мой промах.
Я поднимаюсь с дивана.
– Куда мне идти?
Майк провожает до ванной комнаты, показывает шампуни, бальзамы. Объясняет, как регулировать температуру воды.
Всё такое навороченное.
Глава 12
Смена условий
Я возвращаюсь ко всем без пиджака, в рубашке, расстёгнутой на две верхние пуговицы. С мокрыми волосами и посвежевшим – тёплая вода помогла проснуться, но не протрезветь.
Все расположились на полу по кругу, и я должен заполнить брешь. В середине пустая стеклянная бутылка, а моё пиво стоит около Таи.
Они хотят, чтобы все рассказывали о позорных моментах. У меня их много, и совсем нет. Я из дома-то выходил в колледж, на концерты, в продуктовые магазины. И редко-редко забегал к Полу. О чём мне рассказывать? Я и том, что было в школе уже не помню.
Я лох, и это самое постыдное.
Я сажусь на пол по-турецки рядом с остальными.
– Начнём?
Все кивают. Я пью ещё пива, скорее бы допить его.
Марк вращает бутылку по кругу, горлышко останавливается на Донне. Она теребит дреды.
Всё внимание ей. Донна не смущена и улыбается. Чему здесь лыбиться, говорить о себе другим нечто тупое не может быть весёлым.
– Два года назад я взяла у мелкой сестры велосипед и поехала кататься по городу. Вернулась домой без него, потому что продала незнакомым пацанам. И купила себе две пачки сигарет, когда её велосипед стоил, как пятьдесят.
Отстойно.
– И зачем ты так сделала? – спрашивает Сара.
– Мы играем – расскажи позорное, а не почему ты так сделала.
Сара потупляет взгляд.
Донна запускает бутылку по новому кругу.
Я смотрю на горлышко, перебираю воспоминания, ищу в себе то, о чём не страшно рассказать. Прошлое серое и туманное. Я хочу забыть, а не помнить.
Очередь Майка.
– Что я вам ещё не рассказывал? Ну… в гостях у одной девчонки, после перепихона…
– Секса или занятие любовью! – поправляет Тая, косясь на меня.
А я при чём? Я девственник вообще. Грешил фантазиями и всё.
– Неважно, – машет он на неё рукой, – ну так вот. После этого я нассал ей в горшок для цветов.
– Фи-и-и, – отвращение переходит с одного на другого.
И такими вещами надо делиться с остальными? Просто позор. Я не въезжаю, как можно вести себя так похабно.
Горлышко смотрит на меня, и в глазах собравшихся интерес сильнее, чем на остальных. Ну да, сейчас закрытый в себе мальчик откроет рот и что-то да скажет.
Для чего пялиться друг на друга, что это даст? От этого слух не станет лучше.
Отключение мозга происходит внезапно, я мнусь. Ни вспомнить ничего, ни придумать тоже. Да ещё и голубые глаза Таи отвлекают.
– Ну… я…
Да отвернитесь вы, может, и припомню чего.
– Я… выбросил мамины ключи, когда провожал её до работы, чтобы она не попала домой.
– Ого…
– Потому что хотел побыть один.
– Принимается. И это грустно как-то, – Сара садится полубоком, чтобы лучше меня видеть. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть никого.
– Крути.
И я кручу.
Очередь Сары. Она молча теребит браслет, и я уже думаю, что она ничего не расскажет, как она начинает говорить:
– Я рылась в помойке, чтобы достать очень нужную мне вещь. И не один раз.
– Да все рылись. Я случайно выкинула сумку вместо мусора и пришлось доставать, – Донна склоняет голову набок, словно хочет услышать от Сары что-то ещё.
– Нет, эта вещь… она мальчика, который мне нравился.
Донна принимает ответ Сары, и никто не знает, что на это сказать. Во имя любви и не такое делают.
Горлышко выбирает Таю. Я о ней мало знаю. Она разная: в колледже такая, наедине другая, в компании иная.
Влюблённость не подразумевает досконального изучения человека. Да и кто бы мне дал исследовать эту девушку.
Я сам не открытая книга – разный сюжет, разное эмоциональное состояние в тексте.
Я не определился, кто я.
– Мне пришлось украсть булочку у одной девушки, потому что я очень хотела есть. А булочка была надкусана.
Марк суёт два пальца в рот. Майк разыгрывает её признание, как мим: берёт со стола невидимую булочку, подносит ко рту, всматривается в пустоту и кусает.
Тая надувается.
– Давайте не будем высмеивать других… – медлительно выговариваю, сглатывая слюну вкуса пива.
– Спасибо, Арти!
– Он Артур, – опять Сара. Я что, для неё немой?
– Я, Артур, – демонстративно повторяю я.
Тая забирает бутылку с пола.
– Каждый о себе рассказал, игру пора заканчивать.
– Я спать, – Марк вскакивает на ноги и потягивается.
– И я тоже хочу, – Пол присоединяется к Марку.
– Комнаты я вам показывал, спокойной ночи. А мы выйдем с Артуром, поболтаем.
Майк поднимается и поправляет спортивные штаны.
Ну вот, я так-то тоже спать собирался.
Пошатываясь, я следую за Майком на улицу. Немногое поменялось после выпитой бутылки пива, только в груди тепло, а мысли разбегаются с одной на другую: я умею их задерживать, но алкоголь препятствует. Я думал выпивка – это успокоительное, но это не так.
Тело стало тяжёлым и лёгким одновременно. Неповоротливым.
Майк останавливается у «Honda Civic». Заглядывает внутрь через окно. Уличные фонари освещают его напряжённую фигуру.
– Кайн сказал, что сокращает срок твоего обучения на вождение.
– Что? Разве так можно?
Он отрывает взгляд от машины и смотрит на меня.
– Он сказал, что ты вызывающе себя повёл. Раз ты такой дерзкий, то и отвечай за поступки.
От эмоционального перенасыщения в правом веке тик, он стучит по тонкой коже, как барабанные палочки по барабану.
– Это из-за того, что я про Пола сказал? Удара ему недостаточно для наказания?
– У нас есть двадцать пять дней до гонки.
– А если откажусь?
– Придётся убираться в его доме год, а машину выкупить за миллион. Если и от этого откажешься, согласие он будет из тебя выбивать. Сам знаешь, как Кайн это делает. Он так уверен в себе, что уже готовит документы на передачу машины тебе.
Новость не плохая, а отвратительная.
Облокачиваюсь на тачку, и, заледеневшими от ужаса пальцами тру лоб.
– У меня есть шанс выучиться за эти дни?
– У тебя все шансы, и на первом уроке ты это доказал.
Любое веселье заканчивается так: вышибанием духа из тела.
Провожу кончиками пальцев по месту разлома бокового зеркала: острые волны и углы царапают кожу.
Всего лишь из-за нелепой случайности я стою здесь, а не сплю в своей кровати.
И я впервые смотрел в глаза девушки так долго.
Тяжело быть не таким как все.
Плюсы и минусы всегда идут за руку.
– Почему машина стоит у твоего дома?
– Кайн приехал на ней и не забрал.
– Ясно.
Сиреневые звёзды и переплетающиеся линии на дверях автомобиля переливаются бледно-фиолетовым под тёплым светом.
Глава 13
Я ведь знал
Майк почёсывает бровь, думая о своём, но я прерываю его мысли:
– У вас все умеют водить, и участвуют в гонках?
– Ну нет. У нас команда для этого. Есть знакомые с других районов. Девчонки вон не участвуют. Тая единственная решилась на обучение, но водит она не лучше тебя.
Он смеётся, пока вдруг его лицо не вытягивается.
– Устроим гонку между вами?!
Щёлкает пальцами.
– Между мной и Таей?
Отдаёт ключи от машины.
– Заводи, я за Таей.
– Мы же выпили!
Майк смотрит в небо.
– Тебе же на руку.
– Это чем же?
– Вождение – это разное настроение, разные мысли, разное самочувствие.
– К чему ты клонишь?
Пинаю камушек на газон.
– Ты научишься управлять не только машиной, но и собой. Ну всё, я за Таей.
Радостно подпрыгивая, направляется в дом. Он удивительный.
Я думал о нём, как о глупом, заносчивом человеке, но он говорит мудрые вещи, а улыбается как дурачок: водить выпившим не мудро, конечно, но вот со всем остальным он прав.
– Ты не поедешь со мной? – кричу ему в спину.
– Поеду, ты же ненормальный.
Со смешком выключаю сигнализацию и сажусь за руль.
Привычное место, приятное. Глажу торпеду, отклеиваю липучку со средним пальцем и кидаю назад, к остальному мусору. Когда пойму, что машина действительно моя, выкину всё эту хрень.