Как весело дурачиться, на время позабыв о проблемах.

Смеюсь в небо, подставляя лицо ветру. Больно. Мучительно. Но легко. Сердце стучит неритмично, в такт хохоту Сары.

– Ты смеёшься! Я слышу это!

Она хватается за обе мои руки и, от перил до перил, начинает кружить. Мы как балерины в старинных шкатулках. Не по-пацански заниматься подобным. А Сара счастлива, веселится. Мало её знаю, но такой никогда не видел.

Она останавливает нас, когда я закашливаюсь. Кадык взлетает и опускается. Слюна заполняет рот, и я непрерывно глотаю её. Очень противно.

Почему я так часто смеюсь. С одним, другим. С девушкой вообще впервые.

Сара она настоящая. Противоположность Таи.

В автобусе мало народу.

Сара сидит у окна, я у прохода. Она продолжает посмеиваться, а мы проехали уже две остановки.

– Ну и зачем ты это сделала?

Она смотрит на сиденье впереди себя.

– Мне показалось – это будет весело. Ты видел, как мы напугали охранника?

Эта девушка смеётся заливисто. Она простая. Смех Таи сдержанный, кокетливый. Он завораживал меня, пока я не услышал неподражаемый смех, искренний и звонкий.

– Ты ещё и прыгнула в его чай.

Под колёсами кочки. Водитель резко жмёт на тормоз. Держусь за кресло. Наверное, Майк так и ощущает мою перегазовку в тачке.

Пассажиры смотрят на нас. Такой громкий хохот у Сары.

– Как в детстве по лужам!

С другими она тихая, неприметная. Со мной её тянет в противоположную сторону характера. Можно не задумываться, какая она на самом деле: она шумная, несдержанная, создаёт вокруг себя воодушевляющую атмосферу.

С теми ли людьми она дружит?

Но я ведь тоже не соответствую её энергии.

– Вероника скоро будет помнить только моё имя.

– И Пола. Она разыскивает вас несколько дней. Пол от неё прячется.

Остановка. Людей входит всё больше. Почти все места заняты. Некоторые остаются стоять, глядя за окно.

– Я сегодня уже сбегал от неё.

Сара роется в рюкзаке, вынимает пачку салфеток и отдаёт мне целую упаковку. Дома у меня не так сильно текли слюни. Рано я вышел в люди.

– Противно, знаю. Спасибо.

Забираю салфетки, вынимаю несколько штук сразу. Прикладываю к губам.

– Нет, не противно. Ты не виноват. Кайн – сволочь.

Ребёнок прожигает во мне дыру. Как он не устал ещё пялиться.

– Мам, а что с этим мужчиной?

Женщина отворачивает сына от меня. Обнимает его.

– Это хулиган. Будешь плохо себя вести, станешь таким же.

Ребёнок хнычет. Мать напугала сына – мной.

– Хулиган не он, а другой, – ворчит Сара. Мать ребёнка смотрит на неё с прищуром.

– Забей, – прошу я.

– Нам ещё нужно соорудить тебе маску.

– Из чего?

Кусок салфетки попадает в рот. Выплёвываю. Ребёнок видит это и начинает реветь. А нечего пялиться, маленький человек.

– У меня есть увлажняющая маска для лица. Будет выглядеть не очень. И на раны нельзя.

– Сойдёт.

Сара дёргает плечами, что-то напевает под нос. Ноги её стучат по полу. Колени бьют в переднее кресло и это не нравится тому, кто там сидит. Сара энергичная, но как она сдерживается с другими? В доме Майка была тише воды, ниже травы.

– Расскажу тебе кратко ситуацию с бабушкой.

Мгновенно успокаивается, превращаясь в обычную Сару.

– Об этом знает Пол, и будешь знать ты. Несложно вычислить, кто рассказал другому, если один из вас не задержит язык за зубами.

Провожу языком по сломанному клыку. Часто так делаю, не веря, что тот откололся. Но от постоянной проверки он, к сожалению, не вырастет.

– Останется между мной, тобой и твоей бабушкой.

Она снимает браслет и протягивает мне. На каждом деревянном шарике разное количество точек на выжженных игральных кубиках.

– Это мой любимый, если я кому-то расскажу, порви его.

– Не надо.

– Возьми. Хочу, чтобы стал твоим.

– Не надо.

– Ладно.

Надевает его обратно на запястье. Проводит пальцем по шарикам. Расстроилась. Ей же лучше, что браслет при ней.

Может, у неё раздвоение личности? Смеётся, грустит. Тихо говорит, кричит.

– Мои родители меня контролируют, я не могу сделать без них и шагу.

Останавливаю рассказ. Глотаю. Вздыхаю. Тяжко.

– Я сбежал на вечеринку, а когда пришёл, они сказали, что бабушка скончалась. Передали мне письмо, где она просит слушаться их. Я сразу понял, что дело неладно.

– Они обманули тебя… чтобы ты не сбегал?

Автобус бросает вперёд. Люди вскрикивают. Сара летит на переднее кресло, хватается за мою ногу. Сжимает с дикой силой. Я придерживаю её за плечо. Усаживаю обратно.

– Мудак, а не водитель.

– Майк так постоянно, когда я за рулём.

Сара не убирает руку с ноги. У неё странное желание трогать меня. Это нормально для девчонок?

– Ты правда хочешь избить Кайна?

Смотрю на экран телефона. Ещё десять остановок, и километр пешком.

– Хочу.

– И выиграть в гонке?

– Да.

– Тебе понравилось целоваться с Таей?

Быстро поворачиваю голову на Сару. Вот такого вопроса я не ожидал, удивила так удивила.

– К чему этот личный вопрос?

Закрывает глаза волосами. Прячется.

– Ты сухарь… Как она тебя размягчила?

Поглаживает мою ногу, ногтями проводя по джинсам. По коже пробегают специфически приятные ощущения. Трепет. Восприимчивым я стал.

– Понравилось.

Переносит руку с моей ноги на свою. Остаточные чувства задерживаются на коже, как обманный мираж.

– Хочешь ещё?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Я поняла, но почему?

Прекращает прятаться за волосами. Опечаленно выглядит. Влажные глаза опущены. Что, она опять плакать собралась? Что с ней происходит. Нестабильная какая-то.

– Потому что мне не нужны поцелуи, лишь бы «размягчить сухарь».

Семь остановок осталось. Выйти бы из этой духоты.

– А как ты хочешь?

– С чувствами у обоих.

Кошусь на целующуюся пару. Он лапает её за грудь, она передвигается пальцами к его члену. Старички цыкают, обсуждая непристойное поведение подростков. Дети хихикают.

– Вот так не хочу.

Солнце теряется за домами. Автобус едет дальше. Солнце возвращается. Расходящиеся лучи над головой Сары, как золотой нимб. Она пылает в оранжевом, тёплом свете. Задерживаю дыхание, опуская глаза к её. Изюминка в ней есть. Сладкая. Внешность необычная, но что именно привлекает… нижняя губа, тоньше верхней, или небольшие глаза? Вогнутая спинка носа, или смуглая кожа?

Тянется ко мне. Она так уже делала, а я отпрянул. Что Сара хочет? Её глаза так рядом, два становятся одним.

– Я тоже хочу, как ты. С чувствами у обоих.

Спасли ли салфетки и раненые губы, или подставили? Сара хочет поцеловать меня? Она как Тая? Но зачем пытаться увидеть, что за скорлупой, если не любишь орехи.

– Пойдём к выходу.

Встаю. Иду к двери. Послеобраз перед глазами: вижу полупрозрачную Сару в отражение стеклянных дверей. Она смотрит на меня. Тянется. Хорошенькая. Её духи, с вишней, тонкого душистого аромата, пробиваются через опухоль носа. Она стоит за мной. Держится за поручень, задевая мой мизинец большим пальцем.

Я спускаюсь на асфальт. Остановки нет, один указатель, какие автобусы ходят в этом забытом богом месте. Впереди поля колоса, тропинка узкая. Ужасное место, как в фильмах ужасов. Стараюсь не смотреть этот жанр, но от всего не убежишь.

Люди идут в сторону пятиэтажных домов: серых, с потёртой краской, с отколупанными кирпичами, грязными окнами.

Карта на телефоне показывает дорогу через поле. Там мы и найдём пансионат. Хорошо, что ещё день и в темноте идти не придётся.

– Почему твои родители так поступают с тобой?

Я иду по тропинке, как предводитель. Сара шагает за мной. Я трогаю колос, срываю верхушку. Поле безгранично. Соломенно-жёлтый цвет повсюду. Солнце печёт голову. Жарко. Снимаю ветровку.

Как ответить Саре?

Почему они так делают?

Бабушка начала объяснять, что всё из-за денег. Неплохо бы дослушать её рассказ, и я буду готов отвечать на вопросы.

Мы с Сарой наедине в этом поле. Вдали, на фоне высоких деревьев, ездят комбайны.

– Не хочешь отвечать?

– Я сам не знаю.

Сара болтливая, а мой энтузиазм идёт на спад.

Мобильная сеть пропадает, но я запомнил карту. Убираю телефон.

Ноги гудят. Знал бы заранее, что будет пешая прогулка, надел бы обувь удобнее.

Слышу свои шаги. Шаги Сары. Идём по мягкой земле. Каким-то неведомым образом земляные комки попадает в обувь.

– Жарище.

– Да уж.

От пота щиплет лицо. От того, что щиплет – болит. От того, что болит— хочется зарыть голову во влажную землю.

Останавливаюсь. Сара врезается в меня и трёт лоб.

– У тебя спина железная.

Делаю глоток воды. Полбутылки осталось. Предлагаю Саре. Пьёт.

– Если Кайн захочет избить меня ещё, я повернусь к нему спиной, – пытаюсь пошутить, а Саре не нравится.

– В следующий раз победа за тобой. Я верю, что ты сделаешь его по всем фронтам.

Убираю бутылку и запахиваю ветровку в портфель.

– Давай свою кофту, – предлагаю Саре, не застёгивая молнию портфеля.

Вишнёвые волосы прилипают к её щекам. Сара отлепляет их, но ветер проказничает и опять лепит пряди к вспотевшей коже.

– Надень на голову.

– Твою кофту?

– Не так печь будет.

– У меня светлые волосы, а у тебя темнее. Ты надевай.

– Здесь красиво?

Что за скачки в теме?

– Красиво.

– А что же ты убежал тогда, когда я сравнила твои волосы с пшеницей под солнцем?

Вспомнила бы ещё, что было десять лет назад. Ну убежал, подумал, что насмехается. Тогда, да и сейчас, люди не перестают придумывать про меня шутки

Сара кладёт кардиган на голову, завязывает на подбородке рукава в узел. Похожа на продавщицу с рынка. Я бы у неё что-нибудь купил.

Застёгиваю замок на портфеле и надеваю ремень на плечо.

– Идём дальше.

Боль от пота, как от зубной. Капли текут по синякам и царапинам. Дышать опухшим носом в жару, как не дышать вовсе.

Проходим табличку с просьбой не топтать колос. Да кто до такого додумается?

Слышу позади себя шорох. Боковым зрением замечаю бегущую Сару, мнущую колоски ногами. Руки распростёрты. Бежит, гладит верхушки колоса пальцами.

– Ты что делаешь?!

Она подпрыгивает, разворачивается, и улыбается.

– Когда ещё мы сможем так сделать? Давай со мной!

– Ты не видела таблички? – кричу ей, стуча по картонке с просьбой не делать так, как делает она.

– Видела!

И бежит дальше.

Вот ненормальная. Безрассудная. Безумная.

Аккуратно ступаю в колос, стараясь не помять. Сара разворачивается и бежит ко мне. Кофта с её головы падает в море колоса.

Птицы кружат над нами, хлопают крыльями. Продвигаюсь вперёд – без пшеничных жертв не обойтись.

Сара останавливается в метре от меня. Подзывает к себе.

– Это будущий хлеб!

– Знаю, но пока это будущий, а мы в настоящем. Побежали вместе!

– Куда мне бежать? Опять слюни терять буду.

– Я дам тебе ещё пачку салфеток. Артур, среди колоса так круто! Давай, давай ко мне.

Качаю головой. Делаю ещё шаг. Ещё. Ускоряюсь понемногу. Почти бегу. Колоски щекочут руки.

Сара бежит впереди, растворяется в пшеничном поле.

Бежать трудно, но окружающий пейзаж прекрасен. Деревья и зелёный горизонт простираются далеко-далеко. Комбайны выделяются красными пятнами на фоне жёлтого моря пшеницы. Сара прыгает и исчезает из виду. Я бегу за ней, сбивая всё больше колосьев. Растения шелестят на ветру, склоняя свои верхушки.

Почти спотыкаюсь об Сару, делающую на смятых колосках снежного ангела. Ну, пшеничного, в данном случае.

Волосы в зёрнах пшеницы. Расслабленное лицо.

Я пытаюсь отдышаться, уперев ладони в колени. Пот льётся водопадом.

– Что на тебя нашло?