Расколотое сознание (страница 45)
– Забей уже, – просит Майк.
– Пол, прости, что я тебе солгал, – не затруднительно это – извиняться, – извини, что я пошёл на такой шаг.
– Хорошо, что всё закончилось, – говорит Сара.
– А что вообще произошло? – Тая не понимает, ведь в тюрьме мы сидели вместе.
– Потом расскажу, если Сара позволит.
– Рассказывай.
Мы перешёптываемся между собой. Студенты проходят мимо и оборачиваются. Один останавливается и хватает себя за шею.
Эти люди навсегда запомнят, как я чуть не задушил Кайна. Я и сам не забуду, но они и не дадут.
– Наверное, я на пары не пойду, – предупреждаю я.
Все смеются, и я пытаюсь, но это приносит мучения.
– Я провожу тебя, – Сара заботливо осматривает мои раны. – Тебе нужно к врачу?
Моя рука скользит по её спине. Она встаёт, берёт меня под локоть и, как старичка, ставит на ноги. Полностью не выпрямиться, приходится смотреть на вишневолосую снизу-вверх.
– Не нужно.
Ложь.
В травмпункт стоило бы заглянуть. Пытаюсь пошевелить пальцем, но дело дрянь – он двигается, но обжигает болью.
– Спасибо, что вы рядом, – произношу я напоследок.
Сара ведёт меня вперёд, поддерживая под руку. Большинство студентов ушли в колледж, но некоторые остались на улице пересматривать на смартфонах нашу с Кайном драку.
В гостинице Сара помогает мне лечь в постель. Она поит меня тёплой водой. Я стараюсь глотать, но половина воды выливается изо рта на грудь. Как же это знакомо. Опять избили.
Сара поправляет подушку под моей головой.
– Надо стереть кровь.
Я понимаю, что она изо всех сил старается не заплакать. Её руки дрожат, а движения даются с трудом. Было бы лучше отпустить её домой. Чем дольше Сара смотрит на меня, тем труднее ей становится. Она теребит браслет, но себя им не бьёт.
– Я немного посплю, а потом умоюсь. Не переживай, раны заживут.
– Конечно, заживут. Даже быстрее, чем ты думаешь, – с этими словами она укрывает меня одеялом, садится на край кровати и поглаживает плед.
– Ты останешься со мной?
Глаза закрываются, а стены ближе и ближе, быстрее и быстрее смыкаются. Мышцы расслабляются, на смену приходит ощущение покоя, освобождение от боли.
Волосы цвета вишни, светло-карие глаза…
Темнее, засыпаю.
Глава 39
Пожалуйста, живи
Я долго проспал, и открыв глаза, понимаю, что в номере один. За окном светает. Я проспал целый день и ночь.
Осмотрев руки, вижу, что они чистые. На костяшках зелёнка. Указательный палец перевязан бинтом.
Неустойчивой походкой добираюсь до душевой комнаты.
Смотрю в зеркало, в этот раз не избегая отражения. Лицо без капли крови, зато в синяках и царапинах. Выгляжу лучше, чем в первый раз.
Сара позаботилась обо мне. Смогу ли я отплатить ей таким же вниманием? Это беспокоит, когда кажется, что ты ничего не делаешь для любимого человека.
Возвращаюсь в номер. Телефон заполнен сообщениями:
«Пианист, Вероника достаёт Кайна. Она хочет узнать, кто его отделал. Вы поменялись местами, поздравляю. Прогресс. Если способен, поехали отпразднуем. Пиво пить не будем. В спортивный магазин хочу. Я предупреждал, если ты забыл».
«Артур, извини, что ушла. Я поняла, что тебе надо побыть одному».
«Ты не сердишься на меня? Зря я тебе рассказал».
Я уменьшаю яркость экрана до минимума. Глаза вдавливаются в череп.
«Вишневолосая, ты не обязана сидеть надо мной, как над инвалидом. Спасибо, что продезинфицировала раны… и что всегда рядом. Я люблю тебя».
Я нечасто пользуюсь телефоном. Сообщения и звонки не для меня. Мне проще общаться вживую. Но не всегда. С некоторыми людьми лучше держаться на расстоянии.
После принятия душа оставляю на голове полотенце. Администратор сообщает, что ко мне приходили.
Дождавшись, когда с кухни уйдут люди, готовлю яичницу. Мне срочно нужно заправить желудок.
Мой телефон почти разрядился от звонков и сообщений. Я набираю номер Майка, и после нескольких гудков он отвечает:
– Здорово, пацанчик. Жив, что ли? – Майка плохо слышно, голос едва различим среди всевозможных звуков.
– Ты рад или расстроен?
– Рад, конечно. Погоди.
Гул водопровода, что-то падает, Майк ругается.
– От девчонки приехал, руки мою.
– Не буду уточнять, куда ты запихивал пальцы.
Он смеётся, и я отвожу телефон от уха, чтобы не оглохнуть. Смех Майка в динамике громче, чем вживую. Более басовитый.
– Ты в порядке?
– Если хочешь, поехали, куда ты собирался. Мне нужно проветриться, – предлагаю я, зажимая ухом телефон, чтобы переложить яичницу в тарелку.
– Скутер вернёшь?
– На нём приеду.
– Ок, понял. Подъезжай.
«Вишневолосая, со мной всё хорошо. Чувствую себя лучше. Хочу прокатиться с Майком. За руль сядет он. Мы отправимся в спортивный магазин. Вечером зайду к тебе».
Рассказывать кому-то – куда я иду, с кем и зачем – не так уж и сложно. И нет ощущения контроля. В нормальных отношениях, наверное, все так и делают. Я сказал, она сказала. Мы оба в курсе, и никто не беспокоится.
Из-за боли в дёснах и губах требуется проглатывать еду, не жуя. Я беру с собой побольше денег, стараясь не считать, сколько у меня осталось. И так понимаю, что мало. Вряд ли уеду с покупкой.
Но мне хочется провести время с Майком, и лучше иметь хоть копейку. Тем более Майк сказал, что эта поездка будет моим способом отблагодарить его за доброту.
Я забираю со стоянки скутер. Из-за перебинтованного пальца, опухшего, как и моя рожа, больно и неудобно держать ручку газа.
Я еду за грузовиком, пока тот не останавливается у продуктового.
Как я буду играть на пианино, если указательный палец всё же сломан?..
Дорога становится всё хуже и хуже. Кочка за кочкой. Я подпрыгиваю на сиденье, добавляю газу, и в ответ на это мотор жужжит. Я тихо постанываю от боли, охватывающую всё тело. Объезжаю знак, упавший из-за ветра, и продолжаю путь к Майку.
Майк стоит возле BMW и протирает щёткой окна. Я подаю ему сигнал, и он машет в сторону гаража. Я следую туда и оставляю скутер у ржавой «семёрки» с низким клиренсом. По слухам, что я слышал где-то полгода назад, Майк выиграл на ней гонку с иномаркой.
Майк бросает щётку в багажник.
– Чё с пальцем?
Рассматриваю повязку: ошмётки от прорезиненной ручки прилипли к бинту.
– Перелом или трещина.
– Запариваться с гипсом не стал? – Майк осторожно касается неаккуратного узла из бинтов.
– Я не хочу в травму идти. Сара помогла мне.
– Сара всегда рядом, когда нужна помощь, а ты, её парень, ещё устанешь от такой заботы, – с лёгкой усмешкой говорит он, насвистывая под нос знакомую мелодию из какого-то фильма.
Вряд ли от такой заботы я устану.
Майк с громким хлопком закрывает багажник.
Открывает пассажирскую дверь и впускает меня в машину. Я приземляюсь в кресло и прикладываю ладонь к синяку под ребром. Сгибаться с такой фигнёй адски больно.
Он садится за руль. Я хочу пристегнуться, но вспоминаю, что ремней безопасности нет, и опускаю руку.
Майк прикуривает и заводит машину. Приятное рычание мотора напоминает о мелькающих деревьях, скрежете тормозов и визге шин. Руки так и тянутся к рулю, но я сжимаю их между ног, чтобы побороть желание пересадить Майка на своё место и занять его.
Он начинает движение. Едет неторопливо, и пока не собирается ускоряться.
– Что ты хочешь в том магазине?
Теребит рычаг передач.
– Я хочу новую боксёрскую грушу. Она же поместится на задних сиденьях? – говорит он, поворачивая голову назад и слегка наклоняясь, не отпуская руль. – Да, точно поместится.
– А со старой что?
– Порвалась.
Он щёлкает языком, повторяя звук поворотника. Мы движемся по знакомой гоночной трассе.
– У тебя есть права?
– У меня да, и тебе нужны. Кстати, мы подъезжаем к главной дороге, – информирует он.
Я ещё никогда не выезжал на основную дорогу. Открываю бардачок и заглядываю внутрь: пожелтевшие старые журналы, влажные салфетки, складной нож и жвачка.
– Тебя не учили спрашивать разрешения?
Я сразу же закрываю бардачок до щелчка. Отчего-то показалось, что так я узнаю о Майке больше.
– Майк, можно с тобой поговорить?
– Попробуй.
Его пальцы выбивают ритм на руле. Тук-тук-тук. Я не знаю, как начать разговор. Расстёгиваю и застёгиваю молнию на горловине свитера. И зачем я так тепло оделся?
– Я расстраиваю Сару… потому что веду себя… как мразь. Но я не понимаю, почему мне срывает крышу.
Пальцы Майка замирают на руле. Вторая его рука отпускает рычаг передач и почёсывает щеку.
– Давай представим, что ты был домашним котом, но хозяева вдруг выгнали на улицу.
– Котом? Не ожидал от тебя такого сравнения.
Я рассматриваю профиль Майка, словно это поможет лучше понять его. Светлые волосы аккуратно уложены в одном месте и слегка топорщатся в другом. Губы расслаблены и чуть приоткрыты. Нос с горбинкой украшен парой тёмных веснушек. Но к сожалению, разглядывая Майка, в его душу не заглянуть.
– Все могут удивлять. Так вот, ты начал учиться жить на улице, добывать еду, защищаться от других. И тут тебя берут в другую семью. Что будешь делать?
– Ну, – визуализирую ситуацию, отворачиваясь от Майка. Гляжу за лобовое стекло на белую, разделяющую дорогу полосу, – бояться, огрызаться, кусаться.
– Правильно, что ты и делаешь. Ты стал нашим другом, мы взяли тебя под своё крыло, но ты опасаешься, что мы будем как твои родители.
– Опять о них, – я вздыхаю, – Сара тоже о них талдычит.
– Потому что ты мозгами ещё с ними.
– А Кайн кто в этой аллегории?
– Кот, который уже жил в этой семье.
– Логично. И что мне сделать?
– Поговорить с родителями. То есть попрощаться с улицей.
– Попрощаться с улицей, – задумчиво повторяю за Майком.
Он давит на газ и переходит на пятую передачу. Как жаль, что не я сижу за рулём.
Я замечаю на встречной полосе два грейдера. Майк тоже замечает их и поднимает брови.
– Взялись за ремонт дорог, что ли? Придётся искать новое место для гонок.
Озираюсь по сторонам.
– Позволишь приходить к тебе грушу бить? К сожалению, у меня нет места, куда её вешать.
– Да без проблем. И интерактивной пользуйся. Приходи, бей, уходи довольный.
Беспечно смеётся, берясь за руль двумя руками. Да, дорога здесь безобразная. Майку только и приходится, что объезжать яму за ямой.
– Всю подвеску убьют.
Асфальт становится ровнее, и Майк газует. Мы поздно замечаем бело-красный знак, стоящий посередине нашей полосы. Майк въезжает колёсами в яму, мы подпрыгиваем вверх и вперёд. Я вытягиваю руки и опираюсь ладонями на торпеду, чтобы не удариться о лобовое стекло. Боль в пальце не чувствуется от охватывающего ужаса.
Майк отпускает руль, но тут же хватается за него. Он давит на педаль газа, пытаясь выбраться из ямы. Задние колёса проваливаются, будто вязнут, и автомобиль начинает заносить. Но колёса зацепляются за край ямы, и машина выскакивает из неё.
Майка бросает на боковое стекло, меня – на него.
Всё происходит в тишине, от шока мы не можем даже закричать. Майк совершает резкое торможение, шины гудят. Внезапно Майк совершает дрифт, и руль, словно обретя собственную волю, начинает крутиться, не подчиняясь усилиям Майка.
Я пытаюсь найти ремень безопасности, но снова вспоминаю, что его нет. Ещё одна огромная яма, Майк вновь утрачивает контроль над ситуацией, и нас бросает из стороны в сторону. Колёса заезжают на обочину, камни ударяются о днище BMW.
В лобовое врезается ветка, и Майк, вывернув руль, возвращает нас на дорогу. Но новая яма снова сбивает нас с курса. Так вот почему здесь так много рабочих!