Глава 9
Получается, самовлюблённый

Со всех сторон разносятся поздравления с очередным концертом. В основном здесь взрослые, а молодёжи мало.

В холле перед концертным залом люди пьют шампанское и общаются. Родители принимают мои лучи славы, а я направляюсь к организатору, чтобы получить зарплату. Деньги за концерты хоть и небольшие, но всё же неплохие.

Я замечаю краем глаза знакомую девушку, но она как виденье – появилась и испарилась, оставив после себя воспоминания о вишне.

Мама обнаружила, что я ухожу. И я, виляя, прячусь то за одним гостем, то за другим. Некоторые улыбаются мне, намереваются поймать за руку, чтобы провести светскую беседу, но я в привычной манере прошу прощения и убегаю, пялясь в пол.

В коморку организатора захожу запыхавшимся. Закрываю дверь и щеколду заодно. Женщина в жёлтом платье сидит за столом цвета дуба и перебирает бумаги. Она поднимает на меня глаза. На стенах фотографии тех, кто выступал под её крылом.

Губы её растягиваются в улыбке. В дверь позади меня стучат.

Точно мать с отцом.

– Здравствуй, молодой талант, присаживайся.

Рукой показывает на стул.

– Я ненадолго, спасибо.

Так, и как это делается? Дайте, пожалуйста, денег? А мне вот, я слышал, денег положено.

За её спиной окно, разные люди ходят туда-сюда, но лица одинаковые, как у близнецов.

Яркое пятнышко бросается в глаза и пропадает из виду.

Тёмно-вишнёвые волосы до плеч.

– Э…я… – она смотрит. Ждёт: – За деньгами.

– А-а, что же ты сразу не сказал, – открывает ящик стола, вынимает конверт и кладёт передо мной.

– Ты же Артур Донов?

– Да, я.

– Твои родители сказали, что ты очень занятой человек, и поэтому они получат зарплату за тебя.

Улыбка исчезает с её лица, когда в дверь снова стучат.

– Они говорят так, чтобы я ни копейки не получил.

Я забираю конверт и прячу его во внутренний карман пиджака.

Отодвигаю защёлку и открываю дверь. На пороге стоят взволнованные родители.

– Тебя ругали? Плохо сыграл?

Отец оборачивается на маму:

– Если это правда, мы здесь всё разнесём. Наш сын идеален!

– Успокойтесь, я забрал свои деньги.

У обоих открываются рты. Такую реакцию я и ожидал.

– А, да? Хорошо. Дома нам отдашь, чтобы случайно не потратить? – спрашивает она, но это скорее утверждение и требование.

– Я их потрачу. Случайно, – язвительно отвечаю я.

– На что же, Артурчик?

Женщина выходит из кабинета, улыбается моим родителям. Те ей в ответ. Она проходит мимо и улыбки с родительских лиц сползают.

– Да на что захочу. Папа говорит я идеален, и за свою превосходную игру я куплю всё, что моей музыкальной душе угодно.

Раньше я спорил с родными, но не выходил из этих споров победителем. Моя мама сразу начинала жаловаться на здоровье. Но если я и сейчас проиграю, то всё равно сделаю по-своему.

А подучившись, перестану даже оправдываться.

Мой смартфон у родителей, поэтому к Полу иду без предупреждения. Прошло уже два дня с тех пор, как его избили, и я надеюсь, что с ним всё в порядке. Я хочу пригласить его прогуляться по магазинам.

Как-то не задумывался о жизни Пола и месте рядом со мной. И моём месте – рядом с ним. Общались и общались. Другом назвать мог, и достаточно этому бренному миру.

Он о себе многое рассказывал, а я о себе, кроме как о музыкальной карьере – ничего.

Я звоню в дверной звонок и разглядываю круглую ручку. Кто-то, возможно, наблюдает за мной из этой квартиры или из соседней, но я не узнаю о слежке. И это не про дверной глазок – это про гниль в человеческих сердцах – ты упал, а тебя сняли на камеру. Ты упал, и об этом расскажут все. Все будут знать, как ты упал. А ты уже и забудешь о том случае.

После концертов на меня накатывает волна злости. Цунами смывает внутреннее спокойствие, а лицо по-прежнему парня неженки и слабака – да и душа тоже.

А вот после поездок на машине я, наоборот, делаю то, чего раньше избегал, – улыбаюсь и смеюсь.

Противоположные друг другу занятия с абсолютно разными эмоциями.

Дверь распахивается, и на пороге появляется мама Пола в тунике до колен.

– Кто его избил, сейчас же отвечай! – вопит она на весь подъезд, разгоняя мои негативные мысли по углам.

– Здравствуйте, – бормочу я.

Не прикольно, когда на тебя орут.

– А он не сказал?

– Он сказал, что упал! Я дура, я похожа на дуру?

– Да вы что, нет конечно.

Давай, скажи ей правду: от ваших воплей звенит в ушах. Если так орать все соседи будут знать о вашей жизни. Ваш сын не рассказывает, потому что он взрослый, и сам разберётся.

Нажми на газ, Артур.

– Не кричите, пожалуйста. Голова болит. Позовёте Пола?

Сцепление выжал.

– Голова болит? – она так ошеломлена, что облокачивается о дверной косяк.

– Болит, потому что вы кричите. Ваш ор ничем не поможет.

Её щёки покрываются красными пятнами.

Плавно газ, трогаюсь.

– Может, это ты его избил?! Ты был приличным мальчиком, а так с взрослыми разговариваешь, – буравит меня неодобрительным взглядом, ставя руки в боки.

– Я нет, не избивал. Полу восемнадцать, и вы, как его мать, должны перестать кудахтать над ним. Он выдержал это испытание, потому что мужик!

Вот так и представляется скорость: освобождение от бремени в виде: «Нельзя спорить, Артурчик. Что бы тебе ни говорили, они правы. Делай, а не болтай. Нападают – беги».

Нападают – давай сдачи, мужик.

– Пол, Пол, – ещё громче кричит она, оборачиваясь через плечо, – разберись со своим хамским дружком.

Хамским – комплимент.

Пол выходит из-за спины мамы, она отходит, пропуская его ко мне. Жёлтые синяки на лице Пола выглядят как следы инфекционного заболевания.

– Твой дружок… – ей не хватает слов, чтобы выразить призрение ко мне, и она уходит по коридору, а вскоре заворачивает в комнату.

Пол смотрит на меня с задумчивым видом.

– Ты считаешь крутым кричать на женщину, которая беспокоится?

Круто ли. Сам не знаю.

– На крик – крик, нет?

Он входит в подъезд, захлопывает дверь в квартиру.

– Ты становишься другим.

– Свободнее.

– Мне казалось, тебе нравится музыка и пианино, но ты ни разу не смеялся. Я не видел тебя смеющимся, – поджимает губы.

– Я устал от одного и того же. Мне скучно. За меня решают, как жить.

Развожу руки в стороны.

– И поэтому ты стал тусоваться с популярненькими. Улыбаться с ними? Услышав эту новость, я приревновал тебя как друга. Артур Донов улыбался! А я ни разу этого не видел. Тебе с ними настолько круто?

Его мимика меняется из грустной в злую. Из гневной в отвращение.

На ответ не находится слов, и Пол продолжает выплёскивать на меня эмоции:

– Ничегошеньки о себе не говорил. Я узнал, что ты играешь на пианино, благодаря доске объявлений в колледже. Ты был рассудительным и честным. Кем или чем ты становишься?

– Каждый сраный день я чувствую гнев в груди, и это прекратилось, когда Майк показал мне, что такое гонки, – я тяну себя за волосы. – Я будто оставил недовольство и призрение на линии старта. Обрёл крылья. Отключил мысли. Влюбился в каждую кочку.

Пол замолкает. Смотрим на всё, что попадается на глаза. Пол думает. Я думаю.

– Бросишь играть? – прерывает он тишину.

– Не собирался. Это приносит мне деньги.

Я вынимаю из кармана конверт и пытаюсь растянуть губы, улыбнуться, чтобы Пол не чувствовал себя обделённым.

Он смотрит мне в глаза, и на его лицо появляется озорная улыбка.

– Плохо у тебя получается веселиться.

Он смеётся, и я пытаюсь. Вроде как получается, и Пол гримасничает, улыбаясь шире.

– Сходишь со мной в магазин за новым мобильным телефоном? Мой уже древний.

– Быро переоденусь, и погнали.

В торговом центре родители выбирают одежду, а дети бегают и визжат. Закрыть бы уши, чтобы не слышать этот противный писк.

Пол идёт рядом.

Мы хоть раз гуляли вместе?

Я начинаю задумываться о жизни всё чаще. Не только об учёбе, родителях и концертах, но и о чём-то более приземлённом для подростка.

В салоне мобильных телефонов яркий свет. Мы как на ладони для шастающих из угла в угол консультантов.

Пол спешит к смартфонам. Берёт один, водит пальцем по экрану, фыркает и берёт следующий.

У меня простенький телефон с медленным интернетом и небольшим экраном, и не самой качественной камерой.

– Вам помочь?

Мужчина-консультант недовольно смотрит на Пола, обляпавшего телефоны.

– Я хочу быстрый смартфон, чтобы заходить в интернет, смотреть видео, и…

И? Я чуть не ляпнул переписываться с друзьями. У меня один друг, и мне достаточно личного общения с ним.

– И всё.

– Для этого подойдут многие модели, у вас есть особые предпочтения?

Знакомое тёмно-вишнёвое пятно мелькает перед глазами и останавливается возле консультанта. Подруги Таи стало как-то много. Пол не замечает её и бормочет что-то себе под нос.

– Бери как у меня, он недорогой и хороший.

Она показывает свой телефон, облачённый в чехол с изображением пшеницы под солнцем. Я помню, как эта девушка сравнивала мои волосы с этим пейзажем. Она для меня всё страннее и страннее.

От неё пахнет вишнёвым вареньем. Бодрящий аромат.

Она пытается заглянуть мне в глаза.

Это пугает.

Её смартфон с большим экраном, но сам по себе довольно тонкий.

– Возьми, покрути.

Растерянно беру телефон из её рук, случайно касаясь горячих пальцев. Она вздрагивает и улыбается.

Пол замечает её и выпрямляет спину.

– Сара, привет, я Пол! Я учусь с тобой в одном колледже. Ты, наверное, меня не помнишь.