– Но сейчас ты рядом со мной.

– Из необходимости, не более того, – проворчала я.

Да, я боялась его, но не могла позволить ему властвовать надо мной. Где-то в глубине души мне хотелось подчинить его себе, но я понимала, что это невозможно. Высокие деревья и снег были подсвечены голубоватыми красками, и у меня создавалось ощущение, что я нахожусь во сне. Пока я осматривала лес, Эфкен повернулся и одним шагом сократил разделявшее нас расстояние.

– Из необходимости, значит? – Его лицо было близко к моему, несмотря на нашу разницу в росте. Я хотела отступить назад, но его глаза внезапно захватили меня. Не успела я осознать, что происходит, как почувствовала его руки на своей коже. Он сжимал мою талию с такой силой, что побелели костяшки на пальцах. Я не отрываясь смотрела на него. Как будто видела отъезжающий со станции поезд, несущийся прямо в распахнутые врата ада. – Прямо сейчас я могу сделать с тобой все, что захочу. И знаешь, что? Ты сама этого захочешь.

От его внезапной близости и дерзких слов кровь в моих жилах закипела, а в голове поселилась гулкая тишина. Когда я смотрела в его глаза, то видела непобедимого воина, человека, которого невозможно повергнуть или уничтожить. Но он мог уничтожить любого. От его слов гул усилился – гул крови, выступившей на костяшках его пальцев, бурлил внутри меня, как будто она текла под моей собственной кожей.

– Не знаю, что за женщины тебя окружают… – сказала я, когда он ненадолго задержал взгляд льдисто-синих глаз на моих губах, а затем стальными клинками впился в мои глаза. – Но я не из их числа. Я промываю раны салфетками, которыми твои женщины вытирают губы.

Эфкен неожиданно отдернул руку, словно мои слова оказались слишком тяжелой ношей для него, словно, если он не отпустит меня, то его пальцы просто-напросто отвалятся. Я вздернула подбородок и пристально посмотрела на него. Его челюсть была сжата, а глаза напоминали поверхность льда, но если бы я дотронулась до него, то его холод скорее обжег бы меня, а не охладил. Наверное, именно поэтому его взгляд всегда леденил мою душу. Но Эфкен, каким бы он ни был, все-таки оставался человеком, пусть даже его мир полнился странностями, которые я не могла принять. И я знала, что у него внутри бьется сердце так же, как у меня. Он мог причинить мне любое зло, даже убить, но ему не удастся заставить меня быть кем-то, кем я не являюсь. Душа, воплощенная в моем теле, слишком много весила на чаше весов, чтобы легко превратиться в ту девушку, какой он хотел меня видеть.

Не обращая внимания на близость между нами, я вытянула шею и приблизила свое лицо к его.

– Зачем ты на самом деле привел меня в лес? – спокойно спросила я. – Считаешь меня опасной и хочешь убить, не так ли?

Хотя мой вопрос на мгновение ошеломил его, я увидела перемену в ледяных глазах, и к нему сразу вернулась сила, которую я уже почувствовала на себе.

– Если бы я собирался тебя убить, то сделал бы это при первой встрече. – Его ответ удивил меня, но чувство это длилось недолго.

Тогда зачем мы здесь?

– Я хотел оценить твою реакцию на здешние места. – Я непонимающе подняла бровь. – Я не убиваю женщин и детей, Медуза.

Значит, он и правда кого-то убил… Я продолжала смотреть на него с легким страхом и обидой, что он обесценил значимость моей жизни, которую внушал мне отец. Меня переполняли противоречивые чувства: одна часть желала бороться с ним как сумасшедшая, в то время как другая готова была пасть к его ногам, лишь бы остаться в живых. И тот и другой вариант вызывали у меня тошноту. Когда я смотрела на Эфкена, то видела в нем только ненависть. Ненависть ко всему, что его окружало, возможно даже к собственному сердцу, бьющемуся в груди.

– Ты пытаешься выяснить, не лгу ли я, – сказала я.

– Я знаю, что ты не лжешь, – внезапно сказал он. Осознание того, что он поверил мне, было подобно мощному удару в грудь. Когда я снова посмотрела на него, теперь уже с надеждой в глазах, он лишь покачал головой и сердито добавил: – Либо ты потеряла память, либо с тобой что-то не так.

– Ты сам сказал, что я не лгу, – сказала я громче, чем намеревалась.

– Технически люди с амнезией не могут врать.

– Если бы я потеряла память, то как бы стояла тут перед тобой и уверенно рассказывала о своей семье? – Я со всей серьезностью посмотрела ему в глаза, ожидая разумного ответа, но Эфкен лишь глубоко вздохнул. – Я не сумасшедшая, говорю же, я из Стамбула. И, как ты видишь, не имею ни малейшего представления о месте, где ты живешь. – Я яростно закивала головой в подтверждение моих слов. – Кроме того, разве Ярен не упоминала парня, который тоже прибыл оттуда? Как два абсолютно не знакомых человека могут утверждать одно и то же? Особенно когда никто из вас не знает о том месте?

– Возможно, у тебя не полная, а частичная потеря памяти. – Он говорил так невозмутимо, что мне захотелось ударить его по лицу, но ему не нужно было этого знать.

– А как ты объяснишь случай с тем парнем?

Он насмешливо посмотрел на меня.

– Наверно, съел что-то не то.

Я фыркнула. Издевка в его взгляде уязвила меня. Я подняла голову и посмотрела на белое небо, проглядывающее сквозь кроны деревьев. Небо медленно становилось синим. Лес уже окрасился синими красками. Я могла бы поклясться, что между деревьями струился синий туман, но мои глаза настолько привыкли к этому оттенку, что я видела все так же четко, как если бы тумана не было вовсе. Мне стало не по себе, когда я почувствовала, что его синие глаза наблюдают за мной, пока я изучаю небо.

– Это Снежный Лес, – сказал Эфкен; его дыхание обвилось вокруг моего разума, как веревка, его слова закрепились у меня в сознании, но его голос был сильнее толстой веревки, привязавшей эти слова к моему разуму. – Я единственный, у кого есть дом в этих краях. Чужакам сюда вход воспрещен, а если они случайно забредают, то сильно чем-то рискуют, – добавил он, и я перевела на него взгляд, снова оказавшись в плену его бездонных синих глаз. Он облизнул языком свои пухлые губы, привлекая мое внимание к ним, и я почувствовала, как мое равновесие рушится словно башня из «Дженги». – Если бы ты действительно знала меня, Медуза, ты бы ни за что не вошла в этот лес.

– Я уже тысячу раз говорила, что не знаю тебя, и тысячу первый раз повторять не собираюсь. – Я пожала плечами.

Кое-что все же заинтересовало меня. Он был единственным, у кого есть дом в этих краях. Если не считать развалины, рядом с которыми он меня поймал. Так что, даже если мне удастся сбежать, все случится в точности как он сказал, и я умру раньше, чем смогу выбраться отсюда. Спрятав замерзшую шею под ворот пальто, которое он мне дал, я шмыгнула носом. Он коротко взглянул на мой нос, а потом бесстрастно посмотрел мне в глаза.

– Так в чем секрет этого леса? Вряд ли ты сможешь меня удивить больше, чем заиндевевшая полная луна в небе, но…

– Если ты находишь заиндевевшую полную луну занимательным зрелищем, то перед тем, как увидеть остальное, тебе нужно отдохнуть, Медуза, – сказал он ядовитым голосом. Подозрение смешалось в моей крови, как алкоголь, и начало опьянять меня. Неужели было что-то еще? Все и так казалось мне немыслимым и непостижимым. Я бы скорее поверила в то, что у него из спины сейчас появятся черные крылья и они затрепещут на ветру, словно плащ.

– На небе заиндевевшая полная луна, – повторила я, представляя, что снова нахожусь на уроке физики, где учитель Тайфур Ходжа чертил на доске что-то о законах физики. – Я попала в страну, которой, могу поклясться, нет ни на одной карте мира, в город, где живут люди, говорящие на том же языке, что и я. Если я увижу летающего северного оленя, то тут же поверю в него.

– Никогда не видел летающих северных оленей, – бесстрастно сказал Эфкен и прошел мимо меня. Я нахмурилась, глядя на образовавшуюся после него пустоту, а потом глубоко вздохнула, закатила глаза, молясь о терпении, и снова последовала за ним.

– Как вы можете так спокойно относиться к странному положению небесных тел? – спросила я. Не получив ответа на вопрос, я ускорила шаг. Внезапно земля под моими ногами сдвинулась, и я ухватилась за одну из веток, навалившись на нее всем телом, чтобы не упасть. Длинные тонкие шипы вонзились мне в ладонь, и я издала слабый стон. Эфкен даже не обернулся. – Блин! – выругалась я, вытирая руку о ткань его пальто, и снова пошла за ним. Рана чертовски болела, и я, все сильнее хмурясь, продолжала вытирать выступившие капли крови. – Я задала вопрос, – сказала я, скривившись от боли. – Тебе что, совсем не кажется это странным?

– Христиане верят, что мать Иисуса зачала его, будучи девственницей, – ответил Эфкен, не глядя на меня. – Мусульмане верят, что Коран спустился с небес. И Мухаммед, не знавший грамоты, смог прочитать то, что ему было ниспослано, лучше нас с тобой. Некоторые верят в магию, существуют люди, которые изменили свою жизнь при помощи магических заклинаний, но большинство религий утверждает, что это грех. – Он внимательно посмотрел на меня. – Люди верят гадалкам и приходят к ним, чтобы узнать свою судьбу. Священники отпускают грехи. А ты никак не можешь поверить в то, что на небе постоянно висит полная луна, когда все остальные в это верят?

– Да? – скорее вопросительно, чем утвердительно ответила я. В голове снова царила полная неразбериха.

– Ты даже не веришь в то, что видишь собственными глазами. Как же все эти люди могут быть умнее тебя? – Когда он отвернулся от меня и ускорил шаг, я уставилась ему вслед.

Я сразу поняла, что он не верующий, в то время как мне всегда нужно было во что-то верить. Теперь же я не хотела верить даже в то, что вижу своими собственными глазами, и это было странно. Не делает ли это меня непоследовательным человеком?

Я попыталась быстрыми шагами нагнать его, как вдруг до меня долетел какой-то шорох, заставивший меня замереть на месте. Мне показалось, что сквозь мою кожу проникло холодное дыхание смерти, и я застряла между жизнью и смертью. В этот момент лавина негативных чувств обрушилась на меня. Эфкен продолжал удаляться прочь от меня, и его шаги звучали так громко в моей голове, что я перестала следовать за ним. Обернувшись через плечо, сначала я увидела лишь древние жутковатые деревья, покрытые толстым слоем снега, но потом мои зрачки сфокусировались, словно объектив фотоаппарата, выхватывая что-то из белизны. Там, в высоких зарослях неизвестного сорняка, стояла неподвижная фигура, но по качающимся рядам стеблей я поняла, что она только что пришла. Я прищурилась и внимательнее присмотрелась к шевелящейся листве, но снег не позволил мне увидеть больше.

– Давай, – бросил идущий впереди Эфкен. – Пошевеливайся.

– Иду, – пробормотала я, не отрывая взгляда от листьев, которые к этому времени уже прекратили покачиваться, но я была почти уверена, что там меня поджидает большая опасность. Наконец, решив не испытывать терпение Эфкена, я двинулась за ним, но почему-то продолжала прислушиваться к тому, что скрывалось в зарослях. К тому времени, когда мы вышли на заснеженную пустошь, я уже прилично устала от прогулки. Казалось, я прошла несколько километров, утопая по колено в снегу.

Даже издалека я разглядела на крыльце человека с сигаретой. Это был Джейхун. На голову он нахлобучил отороченный мехом капюшон пальто и внешне ничем не отличался от эскимоса. Он курил, облокотившись на перила, и смотрел прямо на нас. Хотя все вокруг было белым, небо окрасилось в такой зловещий синий цвет, будто сейчас вот-вот забрезжит рассвет.

Когда мы почти подошли к дому, Джейхун щелчком пальцев выбросил еще горящий окурок в снег, и тот отчаянно зашипел.

– Где вы были? – спросил он, приподняв брови, и устремил взгляд карих глаз на Эфкена.

– Устроил малышке небольшое испытание, – ответил Эфкен жестким голосом, и я нахмурилась оттого, что он говорил обо мне как о неживом предмете. Эфкен двумя шагами взлетел по ступенькам крыльца, оставляя на них глубокие следы.