– После гибели Игоря мы с Сашиной бабушкой жили некоторое время вместе. В какой-то момент я стала плохо себя чувствовать, и с каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Однажды случайно увидела, как она подсыпает что-то мне в еду. Нашла таблетки… У меня подруга в больнице работает, сказала, это транквилизаторы… Тогда-то свекровь и выложила свой план, думая, что под действием таблеток я ничего не вспомню потом… Сумасшедшая женщина она, а не я!

Меня взрывает, стоит только вспомнить ту женщину, что уговорила меня жить с ней, пока ребенок маленький, а сама так подло поступила с нами. С родным внуком.

Роман делает вид, что верит, но остановиться я уже не могу. Мне нужно с кем-то разделить свою ношу.

– Мы с Сашей сбежали. Подруга помогла снять квартиру. Свекровь не успокоилась, наняла каких-то типов, которые следили за нами. Однажды они попытались украсть у меня сына. Прямо на детской площадке. Мы опять спрятались. Пришлось менять внешность и документы… Сейчас даже Кристина не знает, где мы. На какой-то станции вышли, потом на попутках добирались до ближайшего населенного пункта. Так попали сюда. Председателю сказала, что хочу жить и работать на земле, он выделил жилье…

Роман прикрывает глаза и трет переносицу. Я отчетливо понимаю, что от того, что он сейчас скажет, как отреагирует на мою исповедь, будет зависеть моя судьба и судьба моего сына. Страх накатывает волнами в ожидании реакции абсолютно незнакомого мне человека.

– Почему в полицию не обратилась, Даша?

Из уст Романа мое родное имя звучит ласково и красиво. Я соскучилась по нему и думала, уже никогда не услышу.

– Я хотела, но у свекрови все схвачено. Она мне заключение психиатрической комиссии показывала, где написано, что я невменяема и недееспособна. Когда есть деньги, можно что угодно и кого угодно купить… Вы мне не верите?

Глава 10. Роман. Интуиция

– Вы мне не верите? – Даша с отчаянием вглядывается в мое лицо.

Объективно – нет. Уехать в Тмутаракань с маленьким ребенком, жить под чужим именем, по поддельным документам, прятаться, подвергать собственного сына опасности. И это вместо того, чтобы искать решение на месте, среди друзей, в полиции, прокуратуре… На это может решиться действительно сумасшедшая женщина.

Субъективно – верю. Просто потому, что… верю. Интуитивно.

– Верю… – Даша заметно расслабляется. – Но так жить нельзя, – обвожу кухоньку руками. Ведь очевидно же – не приспособлена к жизни в частном доме. Ручки у нее белые, нежные, перчатками не пользуется. – Скоро зима. У тебя уже Сашка заболел, а дальше что?

– Предлагаете отдать ей моего сына? – вспыхивает.

– Что? Нет, конечно! Надо искать варианты, как вернуть вас в нормальные условия. Дай мне время, я что-нибудь придумаю. Только не сбегай отсюда, ладно?

– Зачем вам это? Почему вы хотите помочь?

Если бы я знал!

– У нас с другом собственное производство. Мы оказываем посильную помощь детскому дому. Знаешь, сколько я детей видел, у которых матери есть, бабушки с дедушками, а они попросту от малыша своего отказались? Мешал, болел, прокормить не можем, одеть, обуть. Кучу других причин выдумывают, иногда абсурдных… А ты вот побегом спасаешься, рискуя всем, лишь бы с сыном не расставаться… Считай, я Сашке помогаю. Славный он у тебя.

Поднимаюсь, чтобы уйти. Мне нужно переварить информацию.

– Я дома, если что надо будет – стучи в стенку или приходи. Не стесняйся и не бойся, хорошо?

– Хорошо. Спасибо вам…

– Тебе. Спасибо тебе.

– Тебе.

– Пока не за что.

Дома мечусь из угла в угол, как лев в клетке, думу думаю. Помочь хочется, но и проверить слова Даши тоже нужно, так, чтобы она не догадалась. И я опять думаю, думаю, думаю. И что зря не спросил имя ее свекрови, и почему отца Саши она назвала биологическим? Они не были женаты? И про нее саму ничего толком не узнал тоже – есть ли родня, почему не помогли они?

Сдавшись после атаки безумных идей, пишу Глебу, что нужно серьезно поговорить. Сам первым не звоню, у него дети. Глеб перезванивает через десять минут.

Коротко обрисовываю ситуацию с Дашей, непрозрачно намекая, что помочь хочется исключительно по-соседски и конкретно ребенку. Попутно рассказываю о новом заказе и условиях выполнения.

– Скидывай размеры шкафа, запущу в производство сейчас же. Сделаем, привезу лично, заодно зятя твоего прихвачу. На месте с соседкой твоей решим что-нибудь.

– А Градова зачем в это впутывать?

– Твоя сестра любит повторять, что муж у нее всемогущий. Вот и проверим его могущество.

Ну… может быть, Глеб прав. Две головы хорошо, третья лишней не будет.

– Глеб, ты только не говори никому…

– Само собой, Ромыч.

– Даже Кате!

Не дай бог Катя Кире расскажет, та же примчится тоже, а она кормящая мать.

– Даже Кате не скажу, – с усмешкой обещает друг.

Топлю у себя печку. Доделываю макет и расчеты шкафа, скидываю Глебу. Часа два уходит на уточнение деталей. Вечереет.

Стучу в стенку.

– Даш… – в последний момент проглатываю имя. Саша услышит – проболтается кому-нибудь еще, вся конспирация пойдет насмарку. – Ирина! – громче.

По ту сторону скрипят половицы.

– Да, Роман?

– Я в магазин за продуктами, вам купить что-нибудь?

– Нет, у нас все есть, спасибо.

– Барабашка, я хочу тортик, – слышу, как прижался Саша к стене.

– Никаких тортиков, сынок! – предупреждает его Ирина. – Сначала каша!

Малыш хнычет.

– Сашок, мама права, каша полезнее. Но с тортиком я что-нибудь придумаю. Как твое горлышко, лучше?

– Да.

– Ну и отлично. Пока.

Аккурат в половине седьмого торможу возле магазина. Кроме Марии, там никого.

– Здравствуйте, Роман, – обрадованно встречает девушка по ту сторону прилавка. Волосы поправляет, рюши на фартуке. Красуется.

– Добрый вечер, Мария, – улыбаюсь в ответ.

Не таясь, разглядываю.

Курносая, с темными веснушками на загорелом личике, окрашенные в каштановый завитые локоны по плечам рассыпаны. Стройная. Кровь с молоком.

– Вы, наверное, хотите меня до дома подвезти? – опять кокетничает.

– Э-э… – я вообще-то не планировал, но, судя по блеску в глазах девушки… Почему бы и нет… – Хочу.

– Подождете? Я скоро заканчиваю.

– Конечно!

Выбираю продукты, на автомате закидываю презервативы. Для Саши беру упаковку шоколадных яиц, красную машинку на приводе, пистолет с патронами на присоске.

– У вас есть дети? – пальчик девушки зависает над кассовым аппаратом.

– Это подарки другу.

– М-м, – лучится вся.

– Как продвигаются поиски вора?

– Никак. Мы с Метелкиным уже голову сломали, как он сюда попадает. Замки крепкие что здесь, что в подсобке, окна заварены.

Осматриваюсь. На окнах решетки, входных двери две – одна металлическая наружная, другая пластиковая, обе запираются. Потолок натяжной – через крышу исключено.

– Можно в подсобку вашу заглянуть? Чисто из любопытства. Посторонним взглядом, так сказать.

В глубине глаз девушки блеснул хищный огонек.

– Конечно! Пойдемте!

Узкое помещение сплошь заставлено ящиками и коробками с продуктами, консервами. Дергаю входную дверь. Плотно сидит, замок добротный. Ни вскрыть, ни вынести. Оборачиваюсь, чтобы выйти, на Марию натыкаюсь. Слишком близко стоит, не обойти.

– Маша…

А как же проводить домой, пообщаться прежде чем узнавать друг друга «глубже»?

– Тш-ш… – Мария кладет пальчик мне на рот. Приподнимаясь на цыпочках, тянется крашеными губами к моим.

– Ну не здесь же, Маш, – развожу руками, отклоняясь. Я так-то комфорт люблю, а не быстрый перепихон абы где. И целовать напомаженный рот мне не нравится.

– Никто не зайдет, – томно.

Пальцы скользят вниз – по подбородку к шее, тянут за язычок молнию на куртке.

Глава 11. Роман. Облом

– Какой мужчина в нашей глуши… – Маша трется об меня грудью и бедрами. Зеленые глаза расширены, дыхание частит. – О таком только мечтать можно…

Перехватываю кисть, когда настырные пальчики пытаются расстегнуть ремень на брюках.

– Не здесь, Маш.

Подсобка… почти то же самое, что туалет. И неприкрытое желание Марии даже не льстит, а наоборот – отталкивает.

– Это аперитив…

Закатываю глаза к потолку – непонятливая. И слишком скорая. Как будто не важно с кем, не важно где. Но мне же не жениться на ней? Так, раз-другой пар спустить.

– Это что за решетка? – киваю на махонькое окно под потолком.

– Вентиляция.

– Машка! – требовательно кричат из торгового зала. По голосу – пацан какой-то.

– Сейчас! – обернувшись.

– Иди давай, – разворачиваю ее в сторону зала, шлепаю по заднице. Подпрыгнув, довольно взвизгивает.

– Чего тебе, Леша? – нетерпеливо.

Кто-то в ответ бубнит.

Из подсобки выхожу, когда хлопает входная дверь и в замке прокручивается ключ. Семь часов.

– Поехали?

– Сейчас все закрою, – Маша носится метеором по магазинчику – запирает двери, кассу, опускает ставни на окнах, проверяет холодильники.

Выходим через дверь в подсобке. С такими замками нереально внутрь пробраться. Если только…

– Маша, второй комплект ключей есть у кого-нибудь?

– Есть. У Метелкина.

– Давно?

– В прошлом году замки хлипкие были, так магазин наш обокрали летом. Миша воров нашел – мужики из соседней деревни оказались. После того случая двери крепкие поставили, замки надежные, решетки, а запасные ключи я участковому сама отдала, для надежности. Он их в сейфе держит.

Как интересно.

– Мише за раскрытие того дела капитана дали, – продолжает щебетать Мария. – Те мужики еще несколько магазинов в округе грабанули.

Выходим с внутреннего двора.

– Вот черт! – ругаюсь, глядя на спущенное колесо своей ласточки. – Отменяется, Мария, поездка.

И жаркая ночь тоже.

– Ром, а ты менять колеса умеешь? – с досадой.

– Конечно.

– Тогда я подожду?

Нафига? Настроение уже испорчено.

– Не стоит, это надолго. В другой раз как-нибудь.

– Мм, ну ладно, – расстроенно. – Пойду тогда. А хочешь, я к тебе вечером приду?

Чего?

– У меня гости с маленьким ребенком, – вру. Не люблю непонятливых женщин.

– Тогда… до завтра?

– Аха.

Провожаю взглядом виляющую бедрами Марию.

– Че, колесо спустило? – слышу рядом.

Леха. На руль велосипеда руки сложил, ноги широко над рамой расставил. Смотрит из-под челки опять с прищуром.

Что-то мне подсказывает, что колесу «помогли» спуститься.

– Похоже на то. Поможешь накачать?

– Не умею.

– Я тоже. Вдвоем, поди, сообразим?

– Ну давай, – всем своим видом делая одолжение, Алексей роняет велик на траву.

Достаю из багажника ручной насос.

– А че, компрессора нет? – недовольно.

– Неа.

Есть. Но облегчать жизнь мелкому пакостнику я не собираюсь.

– Качай ты первый, я сменю.

Алексей качает.

– Ты это… с Машкой шуры-муры не води, – бурчит, не поднимая головы.

– Почему?

– Она со всеми…

Это он меня таким образом от Машки «спасал»?

– Понятно, – прячу улыбку. – Спасибо, что предупредил.

Нормальный же парень, и че, спрашивается, утром быковал?

Алексей качает. Вот-вот попросит сменить.

– Родители тебя не потеряют? – отвлекаю его разговором.

– Бабка не заметит. У нее коровы.

– А мать?

– Померла год назад. Болела.

– Оу. Сочувствую. А батя?

– А батя сбег! – зло. – Мать обрюхатил и сбег.

Даже не знаю что сказать.

Леха пыхтит все громче, запыхался. Устал. Но учить так учить. Делаю вид, что мне звонят, отхожу в сторону, «разговариваю». Пацан качает. Медленно, с натяжкой, но качает.

На великах подъезжают еще трое пацанов.

– Землянкина припахали! – ржут. – Че, Леха, бицуху качаешь? Давай, давай! Раз! Раз! – считают. – Давай, Землянкин, идешь на рекорд!

Леха бросает насос, кидается на пацана, что ближе, толкает его в грудь.