Чарли сегодня хорош (страница 4)
Когда Чарли и Дэйв присоединились к Joe Jones Seven, группа договорилась о еженедельных выступлениях в пабе Masons Arms в Эджвере. На прекрасной фотографии 1959 года запечатлены подростки, пополнившие ряды коллектива: басист Грин в каком-то старом свитере, а барабанщик Уоттс выглядит безупречно в пиджаке Лиги плюща, с носовым платком в верхнем кармане, волосы разделены по пробору.
«Он считал, раз мы выступаем, нужно выглядеть соответствующе, – рассказывает Дэйв. – Иногда нас отвозил отец, или же мы доезжали до станции на такси, садились на поезд, я еще и с контрабасом, выходили на Кэнонс-парк, а дальше на автобусе. Выступали, а потом обратно тем же маршрутом. Я выходил на сцену в чем приехал. Чарли же переодевался перед выступлением. Никогда не видел его в джинсах».
Благодаря прекрасной Энн, супруге Джонса, во время тщательных поисков удалось обнаружить письмо Брайану (или просто «Джо») на фирменном бланке Mecca Dancing (крупнейшая в мире организация в танцевальной индустрии). «В августе 1958 года мы приехали в Стритхэм в Локарно, чтобы принять участие в одном из этапов национального чемпионата любительских джаз-бэндов, – вспоминает Дэйв. – Для нас это стало большим событием, я тогда играл на вращающейся сцене».
Он упомянул и о чувстве стиля своего приятеля. Брайан организовал группе форму для мероприятия, и, по его словам, Чарли надел яркий галстук вместо того, который ему выдали. Энн же вспомнила, как встретила одного из судей в баре, хотя в это время он должен был слушать и судить различные коллективы.
Парни считали, что их выступление не заинтересовало никого из судей, оставшихся на местах, до тех пор, пока менеджер Локарно не признал в письме судейскую ошибку, сообщив Джонсу, что его группа фактически заняла второе место после Jack Bayle Quartet. Дэйв резюмирует: «Все равно ничего не вышло, потому что мы не удосужились сыграть в финале».
Джонс вспоминает: «Тогда джаз был повсюду. Можно было играть в пабах по всему Лондону, а мы еще выступали с небольшими танцевальными коллективами на юбилеях, свадьбах и прочих мероприятиях, плюс в нашем репертуаре числилось несколько поп-песен того времени. Мы были не из «заплесневелых пустяков», как раньше называли джазовых пуристов. Если предстоял концерт, можно было заработать десять шиллингов. А если место классное, то все тридцать. Кажется, в Masons Arms нам даже не заплатили – просто угостили бесплатным пивом. Чарли пил апельсиновый сок».
На концертах в джаз-клубе Edgware в августе 1959 года Чарли играл на барабанах, а Дэйв – на контрабасе, а переименовавшая себя в Joe Jones All-Stars группа отрабатывала сет, включавший «Summertime» Джорджа Гершвина, блюзовые элементы, такие как «St. James Infirmary Blues», «St. Louis Blues» и «Goosey Gander» Вуди Хермана. Иногда их подвозил отец Чарли, уложив контрабас и барабанную установку на заднем сиденье. Время от времени парни ездили на автобусе, запихнув оборудование в багажный отсек или поставив его на площадку. Однажды прямо на ходу у них укатился барабан. Великодушный кондуктор остановил автобус, чтобы дать им возможность догнать инструмент.
В 60-е, между выступлениями и пластинками, Чарли стал уделять время противоположному полу. Он пришел на вечеринку по случаю 21-го дня рождения Джонса. «Среди гостей был мой зять, – рассказывал Джонс, – и он сказал: “Ваш Чарли Уоттс спросил, встречаюсь ли я с той девушкой, и заявил, что если я не хочу, то он не прочь”».
Группа распалась примерно через год, после того как Джонс женился и переехал с Энн в Лутон. «Пути друзей разошлись, – сказал он, – но пару раз парни приезжали ко мне, и мы играли с местными музыкантами». Очарованный любимыми исполнителями того времени, Чарли сказал, что представлял себя нью-йоркским барабанщиком Артом Тейлором с авторским стилем игры, выступавшим, как и сам Тейлор, с гениальным пианистом Телониусом Монком. Чарли бросил художественную школу в июле 1960 года, раньше он не мог из-за проекта («в качестве практики для карьеры в графическом дизайне», как он позже объяснил). Уоттс написал и оформил иллюстрациями небольшую, но содержательную книгу, посвященную Чарли Паркеру, называлась она «Ода птице высокого полета». Он с любовью трудился над ней дома, мастерски орудуя кистью. «Чернила заезжали друг на друга, а я никогда как следует не промывал кисточку, поэтому в итоге получились очень странные цвета», – объяснил Чарли, обычно внимательный к деталям.
Как только Stones пополнили ряды самых влиятельных исполнителей, в январе 1965 года у Beat Publications вышел карманный выпуск ценой в семь шиллингов. Чарли сухо заметил: «Издатель Rolling Stones Monthly увидел мою книгу и сказал: “А пару шиллингов за нее выручить можно!”» Дэйв Грин, который к тому времени уже шел по собственному джазовому пути и пропал из поля зрения приятеля, сказал мне со смехом: «Помню, как увидел тот выпуск в киоске на станции Кингсбери. Я тогда его не купил, потому что не мог себе позволить».
36-страничная «Ода птице высокого полета» размером двенадцать на семнадцать сантиметров, возможно, и представляла собой довольно тонкий томик, но благодаря аккуратному красивому почерку и рисункам из нее бы вышла отличная детская книжка. Однако она оказалась такой же крутой, как и музыка, которую там изобразили. Стоит остановиться на ней подробнее, ведь это, пожалуй, первое и столь основательное проявление двух страстей Чарли – к джазу и к искусству.
Будучи подростком, он изобразил Паркера в образе птицы в солнечных очках, с поразительным изяществом описывая его взлет и слишком внезапное падение. «Эта история была написана неким Чарли в честь великого, ныне покойного Чарли», – написал он в предисловии. В книге подробно описывается, как родители Птицы «свили гнездо» в Канзасе, как Паркер, понимая, что отличается от других птенцов, усердно тренировал свой «свист», но обнаружил, что звучит несинхронно с другими птицами и стал искать утешение в «плохих семечках и солодовых напитках».
Он нашел признание в Нью-Йорке, но так и не избавился от вредных привычек. На пяти листах впечатляющих иллюстраций птица чахнет, уменьшается в размерах с каждой страницей, становясь все меньше и меньше, пока наконец не исчезает совсем. Паркер скончался от своих пристрастий в 1955 году, в 34 года, но, говорят, его организм был как у 60-летнего мужчины. «Улетел, – красноречиво заключил Чарли, – но не забыт». В 1991 году книгу переиздали, выпустив вместе с красивым мини-альбомом From One Charlie, на котором под руководством Чарли играл тщательно отобранный квинтет, куда вошел и Дэйв.
В 1960 году, бросив художественную школу, и, возможно, благодаря положительной рецензии на свою книгу, Чарли [Уоттс] устроился ассистентом в лондонскую фирму графического дизайна «Студия Чарльза Дэниелса» за 2 фунта в неделю. Вечерами они с коллегами слушали радиокомедию «Полчаса Тони Хэнкока», а на следующий день цитировали в студии лучшие реплики комика.
Энди Уикхэм, известный впоследствии публицист и руководитель, сыгравший ведущую роль в расширении Warner Brothers Records в Лорел-Каньон, рассказывал: «Я работал в студии рядом с Чарли. Он был едва ли не самым умным и талантливым художником в отделе. Помогал с рисунками, если у нас возникали трудности. Но вы бы слышали, как он рассуждал о джазе. Словно ходячая энциклопедия».
Благодаря увлечению дизайном и джазом, на него обратил внимание начинающий фотограф, который позже помог сформировать визуальную динамику Stones, некий Дэвид Бэйли. «Мы хорошо поладили с Чарли, потому что он работал графическим дизайнером, – рассказывал он. – Уоттс знал, кто такой [легендарный американский фотограф] Ирвинг Пенн, и был немного наслышан о моих работах. Он, конечно, был повернут на джазе, а я его тоже много слушал, в четырнадцать я страшно хотел быть Четом Бейкером».
Чарли повысили до визуализатора плакатов, и он мог бы построить весьма успешную карьеру в дизайне, но любовь к музыке его не оставляла. Он уволился с работы, ведь, чтобы не потерять форму, приходилось два раза в неделю играть на барабанах в кофейне. В сентябре 1961 года он получил место в «Трубадуре» в Эрлс-Корт, где состоялась знаковая встреча с Алексисом Корнером.
Родившийся в Париже Корнер приехал в Лондон во время Второй мировой войны, а в 1949 году присоединился к группе Криса Барбера, где познакомился с вечно недооцененным Сирилом Дэвисом, игравшим на губной гармошке. Совместная энергетика артистов и лидеров музыкальной сцены сыграла чрезвычайно важную роль в развитии и становлении лондонского ритм-н-блюза, особенно когда в 1961 году они сформировали группу Blues Incorporated.
Чарли часто вспоминал свои первые дни в клубе, мгновенно перечисляя тех, с кем выступал десятки лет назад. Он работал с Артом Вудом (старшим братом Ронни), с группой Blues By Six, по сути, со всеми, кто ему подходил. «Нужно было зарабатывать на жизнь, – рассказывал он. – Играли там, где предложат. Дэвид, поскольку играл на контрабасе и был невероятно талантлив, сотрудничал с целой толпой артистов. Я раньше был в группе Арта, а Арт Темен был тенор-саксофонист».
Позже он отметил: «Помню, когда только начинал, существовал современный джаз и традиционный, и они кардинально различались. Прически и прикиды тех, кто вместе со мной приходил увидеть Джорджи Фейма[9], выглядели совершенно иначе, чем у тех, кто заглядывал в клуб Сая Лори на Грейт-Уиндмилл-стрит и на танцы, куда ходила моя [будущая] жена.
С группой Алексиса Корнера Blues Incorporated все завертелось благодаря доброму и удивительному парню Крису Барберу и его инициативе. Гарольд Пендлтон владел клубом Marquee, а Алексис играл там вечером по четвергам. Его выступления вскоре стали даже круче, чем воскресные концерты Джонни Дэнкуорта[10]. Я ходил туда послушать [шотландского джазового барабанщика] Бобби Орра и ему подобных». К этому времени Чарли проводил много времени в Сохо, ходил на выступления Фила Симена[11] в клуб Ронни Скотта и «Фламинго», а также покупал винил у Рэя Смита, владельца джазовой Мекки – магазина пластинок «Collet’s» на Нью-Оксфорд-стрит.
Попыткам Корнера включить Чарли в состав Blues Incorporated помешало поступившее барабанщику предложение поработать над графическим дизайном в Дании, в Рандерсе на полуострове Ютландия. Обосновавшись там, он играл с мультиинструменталистом Хольгером Лауманном в группе Safari Jazz и, в частности, с Доном Байасом, тенор-саксофонистом свинга и бибопа, работавшим с Бейси, Эллингтоном и Гиллеспи.