Кок был искусным политическим деятелем. После назначения на должность судьи он стал настоящей занозой для парламента и короны, но при этом удивительным образом сумел остаться в живых и избежать смертной казни. Однако в 1616 году у Якова I в конце концов лопнуло терпение, и Кок был смещен с поста судьи. Но и то, что Кок впал в немилость, не помешало его последующей политической карьере. В 1621 году по распоряжению Якова I он стал членом парламента от Лискерда. Кок ушел из политики в 1629 году и прожил долгую (по меркам XVII века) жизнь на пенсии в своем поместье в Бакингемшире. Он умер в 1634 году в возрасте восьмидесяти двух лет, успев дважды вступить в брак и обзавестись двенадцатью детьми, а также оставил после себя множество трудов на тему юриспруденции.

Но что величественный Кок говорил по поводу умышленных и непредумышленных убийств?

Убийство – это когда человек в здравом уме и в сознательном возрасте незаконно убивает в любом графстве королевства любое разумное существо in rerum natura^[18] со злым умыслом – либо явно выраженным, либо предполагаемым согласно закону.

Кок считал, что убийство следует квалифицировать как непредумышленное, если оно произошло «внезапно». Термин chance-medley, который в английском праве используется для описания такого преступления, происходит от искаженного французского chaude mêlée. Переводится как «горячая схватка» и применяется при описании убийства, совершенного в ходе внезапной ссоры или драки, которое можно охарактеризовать как «несчастный случай». Он отделяет запланированное «хладнокровное» убийство от спонтанного «горячего», но все еще имеющего мотив – chance-medley. На протяжении всей истории разделение между умышленным и непредумышленным убийством было одним из самых спорных вопросов в законах о преступлениях. Даже после сформулированного Коком определения суду все еще было сложно провести четкую границу между этими двумя категориями в течение следующих двухсот лет. В свою очередь, определение Кока было воспринято как окончательное утверждение закона и стало чем-то вроде «библии» английских убийств.

* * *

За четыреста лет, прошедших с тех пор, как Кок сформулировал свое определение убийства, оно не было улучшено или изменено. За пару веков прецедентного права какие-то элементы были усовершенствованы и введены новые аспекты, но основное юридическое определение никак не поменялось. Разумеется, Кок не учел многих тонкостей – он лишь описал правонарушение так, чтобы формулировка была понятна его современникам. И все же понятие «убийство», повторяемое, словно заклинание, бесчисленными студентами-юристами на протяжении многих лет, стало основополагающим при принятии решений последующими поколениями судей и юристов. По сей день оно продолжает применяться в качестве определения убийства в английском праве. Чтобы добраться до сути этого определения, мы рассмотрим преступления и судебные дела, которые еще со времен правления короля Якова и деятельности Кока помогли сформировать концепцию и понять законодательную сторону как предумышленного, так и непредумышленного убийства, и всего, что как-либо с ними связано.

Под общим термином «убийство» скрывается целый ряд преступлений, различных по степени тяжести, причастности, и, как следствие, по уровню их дурной славы. На вершине этой пирамиды находится убийство с прямым намерением убить жертву или причинить ей серьезный вред. Все предумышленные убийства относятся к этой категории, но не любое убийство можно назвать таковым. За ним может скрываться отсутствие умысла, и, как мы увидим, «из всех преступлений непредумышленное убийство вызывает наибольшие трудности с определением, поскольку касается убийств, совершенных при разнообразных обстоятельствах». Непредумышленные убийства варьируются от невероятно зверских до случайных. Они охватывают как тех, кто совершил преступление в ответ на враждебные действия со стороны жертвы, так и тех, кто был слишком легкомысленным или небрежным, не обдумав последствия собственных поступков.

Развитие концепции непредумышленного убийства, причиной которому послужила грубая халатность, дало представление о том, когда и кем оно может быть совершено. В нее были включены случаи смерти, которые происходят в нетипично опасных местах: например, в медицинских учреждениях или на дороге. Эти изменения также привели к растущей криминализации предприятий в XX веке: согласно закону, к ответственности за убийства начали привлекаться организации и фирмы, чей безответственный подход к найму или пренебрежение безопасностью привели к летальным исходам.

В конечном счете эта «пирамида убийств»^[19] подкрепляется огромной базой других преступлений. Они связаны со смертью при определенных обстоятельствах, которые сложно в полной мере юридически соотнести как с умышленным, так и с непредумышленным убийством. К ним относятся правонарушения, повлекшие смерть в результате опасного вождения, детоубийство, а также некоторые преступления, предусмотренные законодательством в области охраны труда и техники безопасности. Как правило, эти преступления рассматриваются как менее тяжкие. Все они не входят в закон об убийстве, но имеют к нему отношение. В некотором роде они как «троюродные братья».

Определение «убийства» Коком состоит из двух элементов. Как и сейчас, в те времена присяжные должны были удостовериться в наличии обоих факторов «при отсутствии всяких обоснованных сомнений», чтобы признать кого-либо виновным в убийстве. Первый фактор – убийство другого человека, с юридической точки зрения он известен как actus reus, то есть противоправное действие. Вторым же фактором преступления является mens rea, или преступный умысел^[20]. Буквально это переводится как «воля виновного», которому можно дать определение как «обдуманное намерение совершить преступление». Чтобы быть осужденным за правонарушение, недостаточно просто убить кого-то – должен быть умысел, поскольку, к уголовной ответственности должны привлекать только за то, что было сделано намеренно. Согласно интерпретации Кока, это означает, что убийство было совершено «со злым умыслом, либо выраженным явно, либо предполагаемым согласно закону».

Фраза «злой умысел» прочно вошла в лексикон и на протяжении многих лет вдохновляла разного рода халтурщиков на создание второсортной литературы и кино. Однако также она породила самое распространенное неправильное понимание закона об убийстве, которое до сих пор вызывает споры и дискуссии. Современная интерпретация «злого умысла» Кока – намерение убить или причинить серьезный физический вред. В популярной культуре это вылилось в тщательное планирование, которое может быть убедительным доказательством намерения, но не является обязательным. Вам не нужно покупать нож для колки льда или выкапывать неглубокую могилу, чтобы в вашем преступлении был «злой умысел». Единственное, что имеет значение, – то, что вы действительно собираетесь совершить этот роковой проступок. Неважно, что это намерение могло родиться за секунды до того, как вы нажали на курок, или что оно рассеялось сразу после убийства, когда вы осознали чудовищность лишения человека жизни. На процессе по делу об убийстве Дэвида Блейкли в 1955 году обвинение спросило его любовницу Рут Эллис, к которой мы еще вернемся, что она намеревалась сделать в тот момент, когда выстрелила в него. Ее ответ, вероятно, является самым точным и лаконичным изложением mens rea, когда-либо произнесенным в зале суда, и, скорее всего, этой фразой она и подписала себе смертный приговор: «Это очевидно. Когда я стреляла в него, я намеревалась его убить».

* * *

За прошедшие столетия законодательство об убийстве претерпело поразительную трансформацию, от характеристик, впервые установленных сэром Эдвардом Коком, и до преступлений, которые сегодня рассматривают наши суды. Чтобы разобраться в этом, мы должны углубиться в дела, попавшие на страницы газет, а также те, которые не получили широкой огласки. Нужно изучить преступления, их индивидуальные черты, которые сыграли важную роль в формировании закона, и выяснить, какое значение они играют для нас сегодня и какой путь пришлось пройти, чтобы оказаться там, где мы сейчас.

Количество средств и способов прервать человеческую жизнь растет, как грибы после дождя. Однако фундаментальные причины этого преступления остались неизменными. Жадность, похоть, ярость и нажива – архетипические триггеры убийства, и сегодня это так же актуально, как и раньше. После смелого заявления Кока о том, что такое убийство, на протяжении ста лет наиболее насущной проблемой для закона было определение того, что им не квалифицируется. И причины, по которым было бы простительно или даже допустимо лишить человека жизни, обнаруживались прямо в зале суда во время рассмотрения некоторых самых драматичных дел.

Хотя эти истории и раскрывают многое о том времени и месте, когда происходили, но по сей день продолжают резонировать с нами. С тех пор, как пятьсот лет назад в последний раз был определен закон об убийстве, обстоятельства установления вины за это преступление менялись бесчисленное количество раз, напрямую завися от страхов и навязчивых идей каждого последующего поколения. Закон писался на протяжении нескольких столетий и не одним человеком, а тысячами. Его формировали не лишенные морали и по-настоящему жестокие преступники, а несчастные, недальновидные и введенные в заблуждение люди. В основном, история законодательства об убийстве – это рассказ о межличностных отношениях, которые пошли наперекосяк, и обернулись ужасающими последствиями для всех сторон.

Глава первая

Поле чести

«…от восхода солнца до первых звезд…»

Теплым летним вечером в начале июня 1707 года, когда солнце садилось над Темзой, небольшая процессия бифитеров (или «Йоменских стражей»)^[21] прошла по дворам Лондонского Тауэра к внешней стене. Они с лязгом закрыли ворота замка, промаршировали к комнате констебля Тауэра и торжественно положили ключи в сейф. Он должен был оставаться запертым до тех пор, пока не придет время снова открывать ворота на рассвете следующего дня. Когда стражи возвращались в свои казармы, одинокая фигура проскользнула по мостовой и поднялась по лестнице в караульное помещение башни. Это был Джон Моугридж, один из барабанщиков гвардии, который навещал своего близкого друга лейтенанта Уильяма Коупа. Друзья хотели отпраздновать предстоящее поступление Моугриджа на военную службу. В караульном помещении отблески свечей играли на винных бутылках, расставленных на шершавом деревянном столе, который был накрыт к приезду Моугриджа.

Также Коуп взял на себя смелость и пригласил свою знакомую присоединиться к празднованию. Однако по мере того, как вечеринка подходила к концу, а бутылок вина становилось все меньше, атмосфера становилась все более непристойной и напряженной. Моугридж много шутил и порой заходил своими высказываниями слишком далеко. Поэтому в какой-то момент, когда Джон оскорбил подругу Коупа очередной остротой, лейтенант вскочил и крикнул ему, чтобы тот следил за языком. Взбешенный Моугридж схватил одну из бутылок и бросил ею в Уильяма. Коуп в ответ тут же швырнул другую прямо в голову Моугриджа. Джон, кое-как успев увернуться, в считаные секунды набросился на своего друга. В этот момент один из солдат Коупа, встревоженный звуком бьющегося стекла в караульном помещении, рванул туда, чтобы узнать, что происходит. На месте он увидел, как Моугридж, стоя над телом Коупа, сжимает в ладони рукоять меча, торчащего из груди его друга. Женщина, за честь которой Коуп отдал свою жизнь, сидела на корточках в углу комнаты. Каменный пол был красным от вина, смешанного с кровью.

Моугридж предстал перед судом за убийство лейтенанта Коупа в Гилдхолле, служившем в то время зданием суда в Лондоне. Он заявлял, что нападение было закономерной реакцией на брошенную Коупом бутылку вина ему в голову, и, по существу, его можно обвинить только в непредумышленном убийстве. Рассматривая дело Моугриджа, судьи долго обдумывали, какое поведение закон может признать достаточно доказательным, чтобы оправдать лишение жизни другого человека^[22]. И их решение должно было стать поворотной точкой в разграничении умышленного и непредумышленного убийства.