– Давай уже, выкладывай. – Папа сдвинул брови. – Ты вносишь сумятицу в мой сад.

Я занервничала. Возможно, мои безумные мысли – результат запоздалого потрясения или затянувшейся скорби?

– Что выкладывать?

Отец отложил помятую газету в сторону.

– Зачем явилась сюда в воскресенье ни свет ни заря.

– Говорю же: не спалось. – Я склонилась над кружкой с чаем, вдыхая теплый успокаивающий аромат ромашки. – Так, глупости. Просто еще не до конца пришла в себя.

– Из-за Мака?

Я поерзала в кресле, ощущая, как по рукам лениво ползут солнечные лучи.

– Да. То есть нет. Ладно, немного.

– Неудивительно, учитывая, как этот гад с тобой поступил… – Папа осекся, заметив мое вытянувшееся лицо. – Извини, дорогая. Не следует плохо говорить о покойниках, просто ты для меня на первом месте.

– Знаю.

– И он тебя не заслуживал.

– Ты не объективен.

Уголок папиного рта дернулся вверх.

– Конечно нет. – Он облокотился на стол, зажав кружку в ладонях. – Хотя тут есть над чем задуматься. Мак был всего на год моложе меня. – Он отпил кофе. – Итак, расскажешь, в чем дело? Или мне самому догадаться?

Сделав глоток, я осторожно поставила кружку на стол.

– Возможно, я решила, что знаю, чего хочу. Или просто выдаю желаемое за действительное.

– Лейла, дорогая, хватит говорить загадками. – Папа наклонился вперед. – Мне можно рассказать что угодно.

Я сдвинула солнцезащитные очки на макушку в знак капитуляции.

– Наверное, я в очередной раз совершаю большую ошибку, но, похоже, я все-таки остаюсь в Лох-Харрисе.

Папино лицо расплылось в улыбке.

– Ох, дорогая! Безумно рад слышать! – Он протянул руку через стол и сжал мои пальцы. С дальних пастбищ доносилось приглушенное мычание коров, на дороге жужжал автомобильный двигатель. – В конце концов, я думаю, ты не пожалеешь, что осталась.

Папа откинулся на спинку кресла, его серые глаза, окруженные сеточкой морщин, лучились от восторга.

– Нужно это отметить. – Он хлопнул ладонями по краю стола. – Вот увидишь, твоя писательская карьера снова пойдет в гору и все наладится.

Мне потребовалась вся решимость, чтобы поведать ему свою абсурдную идею. В конце концов, я лишь следовала велению сердца и не была уверена, правильно ли поступаю.

– Я не планирую заниматься фрилансом, папа. Если все пойдет по намеченному, у меня, вероятно, не будет времени.

Хотя слова слетели с моих губ, мне до сих пор не верилось в то, что я говорю.

– То есть как?

– Я много думала и все-таки решила принять деньги Мака.

Отец яростно закивал.

– И правильно, Лейла! Разумный подход. Отложишь заначку на будущее. – Он соединил ладони. – Но почему ты изменила решение?

Кашлянув, я сделала глоток ромашкового чая.

– Я не планирую откладывать, папа.

– И какие же у тебя планы, если не секрет? – Он расплылся в улыбке. – Неужели путешествие? Знаешь, по-моему, тебе не помешало бы отдохнуть недельку-другую в каком-нибудь экзотическом уголке.

Меня переполняло радостное волнение, уровень адреналина зашкаливал.

– Нет. Я не планирую отпуск.

– Теперь ты меня окончательно заинтриговала.

Тогда я вскинула подбородок и с непринужденным видом сообщила о своем решении купить старый лодочный сарай Норри и превратить его в концертную площадку.

Не припомню, чтобы когда-нибудь видела отца таким потрясенным.

Глава 13

Повисла напряженная пауза.

– Пап? Я думала, ты обрадуешься.

– Я рад, – не слишком уверенно произнес он. – Здорово, что ты не уезжаешь. Вот только… открыть собственную концертную площадку чертовски сложно.

Я вгляделась в папино лицо, омытое солнечными бликами.

– И это говорит рок-барабанщик?

– Именно. Когда я играл в «Батальоне», то своими глазами видел, сколько времени и сил отнимают все эти дела.

Я обхватила кружку с чаем.

– Значит, по-твоему, я не справлюсь?

– Не передергивай, Лейла.

Я отхлебнула чай и насупилась.

– Тогда к чему ты клонишь?

Папа вздохнул.

– Не хочу тебя расстраивать, дорогая, но Лох-Харрис – далеко не Нэшвилл.

– Я понимаю. И все же городу нужен какой-то толчок для развития и привлечения туристов. – Я с воодушевлением подалась вперед. – Речь ведь не о том, чтобы тягаться с Сиднейской оперой. Всего лишь уютный камерный зал с живой музыкой. Место, где исполнители смогут находиться в тесном контакте с публикой. К тому же окрестности там потрясающие. – Я улыбнулась, вспомнив ослепительный вид на озеро, который шел бонусом к лодочному сараю.

Папа допил остатки кофе.

– Не сомневаюсь в твоем энтузиазме – в конце концов, ты унаследовала от меня любовь к музыке. Просто многие из этой артистической братии… – Его раскатистый голос умолк.

Я беспокойно пошевелила ногами под столом.

– Папа, ты сам из этой артистической братии.

Он сделал серьезное лицо.

– Вот именно.

Строит из себя заботливого отца, догадалась я.

– Пытаешься меня предостеречь? Чтобы какой-нибудь длинноволосый донжуан не разбил мне сердце? – Я улыбнулась и расправила плечи, отгоняя образ Мака с Ханной. – Мне сейчас не до новых отношений. Разве ты не рад, что я остаюсь в Лох-Харрисе?

– Не говори ерунды. Разумеется, я не хочу, чтобы ты уезжала.

Я допила остатки чая и с решительным стуком опустила кружку на стол.

– Деньги пойдут на благое дело. Лох-Харрис от этой музыкальной затеи только выиграет.

Охваченная внезапной решимостью, я вскочила на ноги.

– Куда ты? Мы разве не пойдем завтракать в «Приют скрипача»? Я угощаю.

Я кинулась к папе и обвила руками его крепкую шею.

– В другой раз. Хочу встретиться с Норри насчет эллинга, а по дороге позвоню Дэвиду Мюррею.

Глава 14

Норри Эрскин жил в десяти минутах от папы, в доме из серого кирпича с красными ставнями.

Я остановилась на обочине и отправила Дэвиду путаное сообщение, в котором объясняла, что передумала насчет денег Мака и хочу вложить их в кое-какое новое предприятие. По моему опыту, адвокаты крайне редко берут выходной даже в воскресенье, так что я попросила Дэвида перезвонить при первой возможности и зашагала по пустынной дороге. Близилась половина девятого, и Норри, наверное, уже на ногах.

Подойдя к дому Эрскинов, я сунула солнцезащитные очки в задний карман джинсов, толкнула солидную красную калитку и направилась к входной двери с витражным окошком посередине. Сквозь него смутно виднелись два скользящих по комнате силуэта.

Моя рука с браслетом из розового золота замерла на полпути к дверному звонку. Я точно отдаю себе отчет в том, что делаю? Во что ввязываюсь? Ради всего святого, я писатель-фрилансер, а не акула музыкального бизнеса!

Впрочем, недостаток практических знаний с лихвой компенсировали любовь к музыке, энтузиазм и полезные контакты, накопленные за годы работы. Кроме того, у папы оставались кое-какие связи еще со времен «Батальона».

Несмотря на опасения отца, я знала, что могу рассчитывать на его помощь. Он до сих пор общался со многими старыми товарищами-рокерами.

И потом – есть Вера.

Одному богу известно, как она отнесется к моей безумной затее. И все же я была уверена: подруга меня поддержит с присущими ей практичностью и оптимизмом. Тот факт, что я остаюсь в Лох-Харрисе, пускай и ради сумасбродной авантюры, наверняка порадует ее не меньше, чем папу.

Отринув сомнения, я вскинула подбородок и постучала в дверь.

* * *

– Значит, хочешь купить мой эллинг и сделать из него музыкальный магазин?

– Не магазин, – уточнила я, пока жена Норри, Клем, суетилась вокруг с чайным подносом, хотя я отклонила ее любезное предложение. – Речь о площадке для живой музыки.

Клем схватилась за ручку чайника.

– Батюшки, Лейла, ты ведь не имеешь в виду всех этих гангста-рэперов?

Гангста-рэперов?

Вот уж не ожидала, что семидесятилетняя жена Норри, бывшая сотрудница почтового отделения Лох-Харриса, знает о существовании такого музыкального жанра. Я с трудом подавила улыбку.

– Вовсе нет, Клем. Могу вас заверить, ничего подобного.

На пухлом лице женщины проступило облегчение, и она принялась разливать чай по трем чашкам с розочками.

Норри, сидевший напротив меня в бархатном кресле бутылочно-зеленого цвета, напоминал пытливого гнома. Пригладив ладонью зачесанный набок кустик седых волос, он дернул плечом.

– Не уверен, что Лох-Харрису нужно еще одно музыкальное заведение. Нам хватает и «Приюта скрипача», где дважды в неделю выступает Большой Боб со своим квартетом.

Так. Приехали.

Возможно, я торопила события, но у меня были планы посерьезнее, чем квартет Большого Боба. Хотя они талантливые ребята, весь их репертуар сводился к одним и тем же проверенным хитам: Rock Around the Clock, Mona Lisa и Sweet Caroline.

Хотя для чая места уже не осталось – спасибо папе, – я приняла предложенную Клем чашку с блюдцем и ради приличия сделала несколько глотков.

– Идея заключается в том, чтобы открыть концертную площадку, которая принципиально отличалась бы от «Приюта скрипача».

Клем и Норри с беспокойством переглянулись.

– Знаю, – продолжила я, – предстоит много работы, но думаю, мы сможем превратить старый эллинг в такое место, куда будут стремиться исполнители.

Я обвела взглядом гостиную: мебель с ситцевой обивкой, снимки разных лет, на которых Норри гордо держит в руках свою добычу, а рядом – фотографии двух дюжих сыновей Эрскинов с потомством.

– Мне бы хотелось создать уютную, камерную атмосферу для настоящих любителей музыки. И оттуда потрясающий вид на озеро – кто откажется приехать и увидеть его своими глазами?

Откинувшись на спинку кресла, Норри глянул на меня из-под мохнатых бровей.

– Не слишком ли ты забегаешь вперед, девочка? Возможно, я уже получил массу других предложений.

Я устыдилась за свой бьющий через край энтузиазм. Мне даже в голову не пришло, что могут найтись другие заинтересованные лица. Пожалуй, следовало придерживаться более тонкой тактики, а не идти напролом.

– Значит, кто-то обращался к вам по поводу эллинга?

Теперь уже покраснел Норри.

– Нет.

Клем опустилась в кресло рядом с мужем и сердито шлепнула его по руке.

– Ай, женщина! За что?

– За то, что дразнишь бедную девочку.

Она поставила блюдце с чашкой на кофейный столик, накрытый ярко-оранжевой хлопчатобумажной скатертью.

– У нас не было других предложений, и никто не интересовался старой развалюхой. Мы и объявление-то еще не дали.

Норри негодующе посмотрел на жену.

– Это не старая развалюха! Хоть убей не понимаю, почему ни Росс, ни Скотт не захотели продолжить дело.

Клем закатила глаза.

– У них собственная жизнь, далеко отсюда.

Помолчав пару секунд, Норри не выдержал:

– Не хочу совать нос куда не следует, Лейла…

– И все-таки сунешь, – раздраженно вставила Клем.

– Как ты собираешься за все платить? Я имею в виду, после кончины Мака – к слову, соболезнуем твоей утрате, – так вот, ходили слухи, будто он оставил тебе…

Клем резко ткнула мужа в ногу розовой туфелькой.

– Не лезь не в свое дело, дорогой.

Норри покорно снес наказание и поерзал.

– Извини. Не следовало мне ничего говорить. Просто в мое время начать бизнес было нелегким делом. А сегодня финансовых трудностей и того больше.

Упоминание о Маке грозило все расстроить. Я мысленно встряхнулась, прогоняя его образ.

– Скажем так: завещание действительно содержало для меня сюрприз.

Клем не стала развивать тему, а когда Норри открыл рот, чтобы спросить о чем-то еще, сунула ему под нос тарелку песочного печенья со взбитыми сливками. Он не посмел отказаться.