– Восемнадцать, – гордо сказала она. – Я, как и Володя. Будущий филолог. МГПУ. Второй курс. Завтра меня здесь не будет до вечера.

– Далеко добираться, – заметил я. – Это ж… за ВДНХ?

– Да, – вздохнула Шура. – Но это только теперь, пока вы здесь. Так-то у меня место есть в общаге.

– А как тебе больше нравится? – спросил я. – Шура или Александра?

– Саша, – прошептала она, покосившись на входную дверь. – Подруги зовут меня Сашенька. Саша – лучше всего, нежнее. Но маме нравится Шура, так что здесь я Шура.

– Шурик! – с радостной улыбкой в горнице появился Димка, но, завидев меня, тут же стер улыбку. – Здравствуйте, дядя Коля. Доброе утро и добрый день.

– Привет, Дима, – отозвался я, чувствуя себя стариком.

– Шур, – повернулся Димка к хозяйке. – Я за термосом с чаем, плюшки уже отнес. И ты еще обещала прийти посмотреть, как мы устроились!

– Держи! – сунула она ему в руки термос.

– Дядя Коля, – прошипел мне Димка. – У Маринки комп в десять раз круче, чем у меня. Я не думал, что такие бывают. И интернет здесь очень хороший. ФСБ не поскупился. Все летает! Заглядывайте, Марина будет рада.

Димка исчез, а я посмотрел на Шуру, которая поставила передо мной чашку чая и блюдо с плюшками и явно собиралась последовать за младшим Ушковым:

– А с горячей водой как у вас?

– Тоже летает, – улыбнулась Шура. – У нас бойлер, но можешь лить, сколько надо. Семеныч сказал, что на этом экономить мы не будем.

***

Я отыскал свой рюкзак тут же, за баулами Ушковых у дивана и отправился в душ. Значит, Марина будет рада. Хорошо, если так. Как-то все невовремя. Разве так налаживаются отношения? Фигурально выражаясь, под бомбами. Тьфу, типун мне на язык. Какие бомбы? Бомбы не здесь… А если подумать, когда еще? Другой вопрос, что если все это ради опоры, которая поможет устоять против любовного приворота, то получается как-то нечестно.

Я почистил зубы, побрился, встал под душ и уже под струями теплой воды представил себе Маринку. Как она сидит в офисе. Или как играет с нами в волейбол во время наших выездов на природу. Как вместе с Димкой, который был еще меньше нынешнего, жарит шашлык. Как прислушивается к советам Лизки в области ведьмовского искусства. Ни разу я ничего такого ведьмовского в Маринке не замечал. В чем выражался ее талант? Метлы у нее в офисе точно не было. Впрочем, ее и у Лизки не было. И вообще это все сказки. Кто-то сказал, что любовь имеет много признаков, но один из них – желание прикасаться к человеку. Я закрыл глаза и вспомнил случай, когда мы ездили в какое-то отдаленное хозяйство, где можно было покататься на лошадях. Прошлой осенью. Ну точно! Петька чуть не свалился с лошади, обозлился еще тогда, а Лизка оказалась умелой наездницей и обучала и меня, и Вовку, и Димку, и Маринку. А когда Маринка выбиралась из седла, я шагнул к ней и поймал ее на руки. И замер. И она замерла. И даже как-то так странно вздохнула, словно всхлипнула, а потом отдышалась и спросила с улыбкой:

– Ну?

А я поставил ее на траву и сказал:

– Ты супер, Маринка!

Боже, каким же я был мудаком. Чего мне тогда хотелось? Вот так стоять минуту, две, десять, час, всю жизнь. А я отделался «супером». Блин. И почему это был?

Я вылез из-под душа, вытерся и переоделся в свежее. Потом вышел на веранду, ФСБ и Мамыры на которой уже не было. Присел в углу и стал перебирать в голове произошедшее за сегодняшний день. Мне почему-то казалось, что я упустил что-то главное. Или же во всяком случае очень важное…

И так… Петька с нами уже пять лет. Высокий, крепкий, старше меня всего на год. По образованию какой-то там инженер. Занимался инспекциями в области котлонадзора. Разведенный, но без детей. Прибился к нам, когда на очередном объекте посмотрел на наши потуги выкурить из бойлерной барабашку, так мы называем съехавших с разума домовых, и сразу постучал по вентиляционному коробу – он здесь. Так и оказалось. Потом один раз с нами прокатился, другой, и так и остался. Деньги те же, даже еще и иногда побольше, чем на его прежней работе, а объекты куда интереснее. Романтика опять же. Таинственность! Мамыра заглянула к нам в офис, посмотрела на него, поморщилась и сказала, что сойдет, детей с ним не крестить. Он еще обиделся тогда, назвал ее за глаза старой мымрой, но Маринка быстро ему рот заткнула.

Мне он тоже тогда не понравился. Показался не то, чтобы слишком обстоятельным, а каким-то вульгарным и самодовольным. Ухмылялся вечно с таким видом, что казалось, будто он никому не верит и никому не даст себя провести. Хотя и вкалывал так, что даже Вовка рядом язык на плечо выкатывал. Трудяга. А вот когда началось то, что Петька упорно до последнего дня называл ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡, стало ясно, в чем мы с ним не совпадаем. ≡≡, ≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡, ≡≡≡≡ ≡≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡, ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡, ≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡. Но про своего дальнего родственника, что отправился, как обронил Петька, за монетой и хабаром, сказал, что все это только бизнес, ничего личного. Леня тогда чуть сигарету не проглотил, а Вовка задумчиво почесал виски и переспросил:

– ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡? ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡?

– А хоть бы и бесплатно, – вдогонку Вовкиной реплике крякнул Леня. – ≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡, ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡, ≡≡≡≡≡≡≡≡! ≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡! ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡! ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡, ≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡! Ничего личного? Так что ли?

Я решил в спор не встревать, что-то засосало в животе и захотелось вмазать Петьке с разворота в рожу. Впечатать нос в его узкую презрительную физиономию, а потом взять его за шиворот и вышвырнуть из нашего крохотного офиса, где мы собрались выпить кофе, на Селезневскую. Навсегда. А то и под колеса. Хотя и вряд ли я с ним справился бы, все-таки здоров он. Маринка еще на меня тогда так испуганно посмотрела, наверное, что-то нарисовалось у меня на лице.

– Стоп! – поднял руки Петька. – ≡ ≡≡≡, ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡? Я за своего троюродного родича повествую. ≡≡, ≡≡≡ ≡≡, ≡≡≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡? И что ему делать, если родина сказала – надо?

– А если она ему скажет в окно прыгать? – с интонациями моей бывшей классной хмыкнул Леня.

– И что это такое, родина? – прошептала Маринка. – Человек, что ли какой? Маменька престарелая? Или икона какая? ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡?

– Детский сад, штаны на лямках, – плюнул Петька и вышел, бросив через плечо. – Работать надо, а не языками чесать.

Потом много еще чего было, ≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡, ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡ – ≡≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡, ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡, когда Маринка в очередной раз заплакала у компьютера, Петька и сказал те самые слова:

– Как бы мы ни трепыхались, нам скоро настанет белый пушной зверек. И поделом.

Потом он их много раз повторял – проникновенно, с чувством и с разными добавками. Ни разу не пытался доказать, ≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡ ≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡. Ни разу не заикнулся о «≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡». Но в первый раз он произнес эти слова с сожалением. Как будто проиграла его команда. ≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡, ≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡ ≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡. Бред, конечно. ≡≡≡≡≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡. Другое важно, что мы занимаемся мелкой пакостью, а в это время ≡≡≡-≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡. Да и не где-то, а рядом.

Я согнулся, уткнулся лбом в собственные колени. Как там сказал ФСБ? Когда мы боремся с мелким злом, мы умаляем и большое? Но ведь можно и по-другому повернуть. Пока мы боремся с мелким злом, большое растет и пожирает всех, до кого дотянется. А мы на метро катаемся, выглядываем пакость, которая норовит под землей укрыться…

Стоп…

Это было то самое. Я похлопал по карманам, проверил телефон, бумажник, закинул на спину рюкзак, вышел из веранды. По тропинке от садового домика шел ФСБ.

– Нашел себе дело, – сказал я. – Сейчас зайду, посмотрю, как у ребят дела, и поеду. Я так понял, к маршрутке направо? А там погляжу. Может, возьму у мамки ее старенькую Тойоту. Она все равно никуда не ездит. На ночь буду оседать на своей точке, о ней, кроме Вовки, никто не знает. Петька так уж точно. Или в машине переночую, уже тепло.

– Какое дело? – нахмурился ФСБ.

– Так вы же вместе со мной Вовку слушали, – улыбнулся я. – Слушали, да не услышали? И я не услышал сразу, но прорезалось чуть позже. Отчего Вовка с Петькой прошедшую неделю на метро катались? Что с пакостью приключилось как раз с начала недели, когда и чужаки к нам прибыли? Помните? «До жары еще месяц, а она норовит под землей укрыться». Узнаю, чем пакость напугана, картина и прояснится. Может это и ложная тревога, но вы же сами говорили – совпадений не бывает. Так что… Связь через мессенджер.

– Елки-палки, – оживился ФСБ. – А ведь точно! Узнаю друга Колю. Тогда вот, держи.

Он вытащил из кармана тот самый наконечник из ложки. Он был подвешен на черный шнурок, обмотан красной шелковой ниткой с редкими черными бисеринами и чем-то вымазан с одной стороны.

– Лизке сейчас не до этого, – вздохнул ФСБ, – поэтому раритет я у нее забрал. Все ж таки она у нас не единственная ведьма. Маринка все сладила. Тут и защитное заклинание, и личное поручительство, и, как сказал Димка, непреложный обет. Вот, с этой стороны ее кровь. Поможет выстоять. Я проверил, сделано все на совесть, в лучшем виде. Осталось только каплю твоей крови на обороте оставить. Но уж будь молодцом. Если полетишь в пропасть, и Маринку за собой увлечешь.

– А если поднимусь в горние выси? – усмехнулся я, рассекая острым краем собственную ладонь.

– Ты бы не торопился в горние выси, – посоветовал мне ФСБ, протягивая коробочку с бактерицидным пластырем. – А вот насчет попарить в восходящих потоках, это у Маринки надо спрашивать. Тут все только по взаимности.

В тесном домике я обнаружил весь боевой остаток «Общего места». Мамыра сидела с Шурой на кровати и шепталась о чем-то, а Маринка с Димкой соединились плечами над клавиатурой у монитора. Тут же лежали два раскрытых ноутбука и поблескивал огнями гигантский системный блок, окруженный таинственными прибамбасами. Ну точно, все наше офисное хозяйство. Хотя нет, шлема виртуальной реальности не было. Откуда он взялся? Неужели ФСБ раскошелился? Вряд ли Ушковы могли его себе позволить…

– Дядя Коля! – опять надавил мне на больное Димка. – Это просто огонь!

Маринка посмотрела на меня с тревогой и как будто с болью. Шура с улыбкой, Мамыра с интересом.

– Ирина Ивановна, – поймал я ее взгляд. – Помните тогда в офисе? Ну, пять лет назад. Когда вы приходили на Петьку посмотреть? Вы еще сказали, что сойдет, детей с ним не крестить. Что это значило?

– То и значило, – нахмурилась Мамыра. – Показался он мне человеком-губкой. Отжатое не разглядишь, а то, что впитывается, от близких зависит. Мы же стали его близкими? Да и о чем речь-то? Он же всего лишь должен был чутье свое демонстрировать. Таких, как он – пятеро из десяти.

– Чутье? – вздохнул я и покачал головой, вспомнив о черных столбах. – Если таких, как он, пятеро из десяти, губок в смысле, то кранты нашей стране.

– Сейчас время о других странах беспокоиться, – прошептала Маринка, блеснув глазами. – Что не отменяет, конечно…

– Спасибо тебе! – сказал я Маринке, прижал к губам заостренную ложку и отправил ее в ворот футболки. Похлопал себя по груди и добавил:

– Появился фронт работ под мое умение. Кажется, я в полном порядке. Сегодня уже не появлюсь, а там буду звонить.

– Я открыла новый чат в телеграме, – сказала Маринка. – Служебный. Вот, сбрасываю.

В кармане у меня тренькнул телефон. Порядок. Я хотел было уже идти, но вдруг разглядел руку Маринки на мышке. Тыльная сторона ее была заклеена свежим пластырем, через который проступала красное пятно. Я шагнул вперед, наклонился и поцеловал эту руку. А она наклонилась и прижалась ко мне губами, обняв меня другой рукой.