– Нет, – с трудом произнес я. – Не надо выходить. Мне нечего скрывать… пока. Если я, конечно, и сам понимаю, что внутри меня творится. Но так, чтобы отчетливо и без вариантов… не могу сказать. Было кое-что, что самому казалось… Но уже давно. Как сказал бы Марк, уже и быльем поросло. Засохло, осыпалось и развеялось без остатка. Пардон, конечно. Да и смешно сейчас об этом. Теперь разве что… в мечтах. В горячих, конечно. Поллюции, все дела. Простите за откровенность, от меня ведь это требуется?

Лизка подавила смешок, кашлянула. Маринка словно окаменела.

– Трудно быть холостым, когда такие девушки рядом, – я попытался изобразить улыбку. – Марина вот сияет, словно на сварку смотришь, зайчики ловишь, не проморгаться потом, а смотреть все одно хочется. Лиза из того же клуба, извинения Вовке. Шура еще нарисовалась. Хотя она ребенок еще. Простите, девушки. Это я шучу, если что. В каком-то смысле. Отчасти. Так что, нет. Ничего такого, что было бы связано с какими-то обязательствами. Так… Слепящий свет на горизонте, ожог в сердце. Наяву пока что только тоска. Может, и надежда там же. Пуганный я в этом плане. Поломанный. Так что ничего серьезного. Да и несерьезного… давно не было.

Последнее произнести было особенно трудно. А как произнес, сразу стало легче. Исповедовался, блин. Зато вся эта компания, весь этот «узкий круг» из ФСБ, Мамыры, Лизки и Маринки, на которых я теперь и в самом деле не мог поднять взгляд, словно превратился в круг близких друзей. Впрочем, так оно и было.

– Да, – сказала Мамыра.

Просто «да» и ничего больше. Вот ведь, седой и обаятельный детектор лжи. А Маринка почему-то отвернулась и принялась чесать нос. Прости, если разочаровал, не на горизонте ты, ближе, конечно, но не дотянешься. Разве что ребра раздвинуть. Лизка снова полезла в саквояж. А ФСБ принялся постукивать пальцем по стене. После чего сказал:

– А ты поэт, Коля. Да, есть такой способ взаимодействия с сущим – поэзия. Стихи при этом писать необязательно. Ладно. Давай, Марина. Запускай ролик. Начни со второго.

– Сколько их всего? – спросила Лизка.

– Пять, – вздохнула Маринка.

– Самый интересный пятый, – хмыкнул ФСБ.

– А самый опасный – четвертый, – прошептала Мамыра.

– Второй, – кликнула мышкой Маринка.

Запись была неважного качества. Наверное, это зависело от параметров видеокамеры или от расстояния. Камера стояла где-то ближе к метро «Арбатская», чуть ли не в сотне метров от того самого места, где я почувствовал протыкающую меня стрелу. Народ в кадре, мягко говоря, не толпился. Маринка повела мышкой и чуть увеличила изображение. Конечно, никакой четкости, но…

– Замедли, – попросил ФСБ. – Вот. Смотрите.

Мы склонились к экрану. Возле санкабин появилась фигура. Нет, ни одна из санкабин не открылась, фигура как будто материализовалась из воздуха. Не слишком высокая, стройная, кажется, принадлежащая женщине.

– Далеко, – нахмурилась Лизка. – Почти распадается на пиксели.

– Смотри, – посоветовал ФСБ.

Маринка еще приблизила изображение, оно стало размываться, но кое-что угадать было возможным.

– Примерно за пять минут до твоего появления, – она посмотрела на меня.

Это была фигура женщины, возможно, довольно молодой. Ни лица, ни каких-то подробностей разглядеть было нельзя, разве что определить, что у нее черные волосы и свободная одежда – что-то вроде плаща или длинного кардигана.

– Сейчас, – прошептала Маринка.

Женщина подняла руку и что-то извлекла из воздуха. Что-то едва различимое, исчезающее в размытой картинке. Поднесла это к лицу и тут же протянула обратно. Вернула в невидимость.

– Стрела, – мрачно сказала Маринка. – Вытащила ее из воздуха, поднесла к губам, плюнула на наконечник и вернула.

– Вот он и объект приворота, – скрестила руки на груди Лизка и тоже посмотрела на меня. – Не могла же она плюнуть чужой слюной?

Я пожал плечами. Что я мог сказать по этому поводу? Никакого приворота к едва различимому силуэту я не чувствовал.

– И финал, – хмыкнул ФСБ. – Ты отлично поработала, Марина.

Она кивнула. На экране ноута незнакомка растворилась точно также, как и появилась.

– Что скажете? – спросил ФСБ.

– Есть нестыковки, – заметила Лизка. – Если представить, что она подошла к тому самому амуру или купидону, то, получается, что она его видела.

– Разве это удивительно? – пожал плечами ФСБ. – Пакость многие видят. Некоторые от природы, – он посмотрел на меня, – некоторые с помощью определенных ухищрений. Еще что?

– Она вытащила из невидимости ментальную стрелу, – прошептала Маринка. – Или сделала ее видимой или даже материальной. И плюнула на нее. Хотя, может, дыхнула. Или сказала что. И еще одно. Она… появлялась и исчезала. Это перемещение? Или невидимость? Может, она сама пакость?

– В каком-то смысле, да, – кивнул ФСБ. – Но вряд ли в прямом. Хотя нам известны примеры, когда пакость становится доступна обычному взгляду. Редкость, но случается. И все-таки она не пакость. Если бы она была просто невидима, то зачем ей светиться? Так бы невидимой и обделала все с исполнителем. Нет, она появилась там, где должна была появиться. А потом исчезла. Думаю, переместилась.

– Я предполагал, что таких колдунов уже давно нет, – подал я голос.

– В Москве давно уже нет, – согласился ФСБ. – Или я о них не знаю. Но мы же не проверяли у нее прописку.

– Еще одно, – задумалась Лизка. – Там шли люди. Но никто не обратил внимания на ее появление. Понятно, что можно отвести глаза, но я ничего не увидела. Ни жеста, ничего.

– Другая магия, – прошептала Мамыра. – Просто другая магия…

– Давай первый ролик, – попросил ФСБ.

Я увидел самого себя, выходящего из подземного перехода. Вид у меня был довольно праздный, возможно, даже легкомысленный. Лизка хмыкнула:

– Да ты косолапишь!

– У меня полно недостатков, – согласился я.

– Это напротив «Праги», – сказала Маринка. – Переход от метро Арбатская, собственно, к Арбату. Пришлось поискать. Минут за десять до того выстрела. И минут за пять до появления той дамочки.

Я исчез из кадра, за мной шли люди, еще люди, внезапно Маринка нажала на стоп. На экране застыл неизвестный мужчина лет сорока или чуть старше. Он был до неприличия худ, черные волосы лепились ко лбу с залысинами, впалые щеки подчеркивались носогубными складками, вообще все, что торчало из ворота его рубашки, напоминало обтянутый кожей череп.

Маринка дождалась, когда все рассмотрят незнакомца, и чуть отмотала ролик, показала худого во весь рост. Он тоже был одет во что-то вроде кардигана или халата. Черного и разлетающегося полами сильно ниже колен. На ногах у него были сапоги тонкой выделки.

– Необычный персонаж… – пробормотала Лизка. – Там нигде рядом кино не снимали? Что-нибудь о средневековых колдунах…

– Нет, – покачала головой Маринка. – Впрочем, я не узнавала. Не копала в эту сторону. И так, чувак засветился конкретно. Но толку – чуть. Нет такого лица. Я, конечно, запустила поиск, возможно, что он снова где-то всплывет, но пока больше никакой информации.

– Почему он нас должен заинтересовать? – спросил я, хотя уже чувствовал, что незнакомец как-то причастен к произошедшему.

– Он шел за тобой, – сказала Маринка. – По крайней мере, последующие пять минут. Есть еще несколько роликов, где виден и он, и ты. Ты, кстати, ни разу не обернулся.

– Порицаю, – проскрипел ФСБ.

– Но качество так себе, – продолжила Маринка. – Важно другое. У меня нет кадров, где он исчез, но где-то на полпути к кофейне Карло его уже нет. То есть, он исчезает, а та дамочка появляется. Полагаю, что он зафиксировал тебя или довел до места и дал сигнал к проведению акции.

– А если он и есть та дамочка? – усмехнулась Лизка.

– Это было бы замечательно, – пробормотал я. – На это меня приворожить невозможно.

– Не усложняйте, – покачал головой ФСБ. – Давай третий ролик.

На третьем ролике снова был я. Останавливался, заводил руку за спину, корчился, оборачивался, разговаривал с кем-то невидимым. Потом выцарапывал из кармана телефон, звонил Лизке. И так далее. Ничего интересного. Все смотрели на происходящее, затаив дыхание, хотя разрешение было так себе.

– Там есть еще одна камера, – сказала Марина. – Но она поворачивается. То есть, делает хорошую картинку, но не все в нее попадает. Все, что попало, на ролике номер четыре и номер пять.

– Четвертый в последнюю очередь, – предупредил ФСБ. – Давай пятый. Самый интересный.

– Хорошо, – кивнула Маринка. – Сразу скажу, что сейчас мы увидим женщину, которая оказалась на том самом месте примерно через пять минут после того, как Николай ушел оттуда. И, наверное, минут за пять до того, как он сел в такси.

Маринка посмотрела на меня и поправилась:

– Как ты сел в такси.

Да, четвертый ролик оказался довольно неплохого качества. На нем были видны те самые сантехнические кабины, мостовая, идущие по ней люди. Правда все это с другой стороны. Среди зевак выделялась девушка. Она странно передвигалась, так, словно хромала на обе ноги. И пошатывалась при этом, как после тяжелой болезни. Длинные распущенные темные волосы, стройная фигура, водолазка, серые брюки-карго… Лицо… Нельзя сказать, чтобы девушка была ослепительно красива, но она показалась мне довольно милой, хотя и как будто нездоровой. Я не знаток восточных народов, но она была или кореянкой, или японкой. А может и китаянкой. Или метиской.

– Что она делает? – спросила Лизка.

– Колдует, – ответил, скрестив руки на груди, ФСБ. – Присмотрись, у нее в руке какой-то порошок. Пакет с порошком. Не удивлюсь, если обычное чистящее средство из хозмага. Она использует его как маркер. Незаметно рассыпает. Сначала по кругу, потом… по внутренним дугам. Очень скупо. Рисунка даже не видно.

– Рисует мандалу? – спросила Мамыра.

– Я не знаю, как это у них называется, – пробормотал ФСБ. – Но целью колдовства определенно является произошедший здесь приворот. Возможно, она пытается определить след Коли, след амура или след той… заказчицы.

– Или наоборот, – скривилась Лизка. – Уничтожает всяческие следы.

– Непохоже, – покачал головой ФСБ. – Выкладывай, Марина. Ты отработала на двенадцать баллов. По пятибалльной.

– Ее зовут Наташа Ли, – сказала Маринка. – Отыскала ее по лицу. Студентка МГУ двадцати трех лет. Примерно полгода назад попала в беду. Ее нашли изнасилованной с проломленной головой в глухом дворе неподалеку от общежития. Как раз по осени. Родственников нет, знакомых… Друзья были, но никто ничего не мог сказать. Она издалека, почти землячка нашего Толика. Хабаровск. Мама умерла, папа неизвестен, но, наверное, китаец. По фамилии что-то вроде того. Дальше пойдут странности. Негодяев не нашли. Возможно, не очень-то и искали. Дождь был, да и… Думали, что умрет. Она и должна была умереть. Врачи констатировали смерть мозга, но отключать от аппаратов не стали. Искали хотя бы каких-то родных. Посылали запросы и так далее. Иногда бюрократия может оказаться спасительной. А примерно с неделю назад она пришла в себя.

– Такое бывает? – спросил я.