Дверь беззвучно отворилась, а за ней… Честно говоря, за ней была еще одна дверь и пост охраны с турникетом, поэтому Катя почувствовала себя немного глупо из-за того, что так торжественно задержала дыхание. Шумно выпустив воздух из легких, она прижала к валидатору новенький пропуск и наконец оказалась там, где больше всего мечтала быть.

В МИМИ!

Снаружи внушительное здание с четырьмя колоннами и полукруглым крыльцом вовсе не походило на святая святых творческой молодежи. Зато внутри… Катя задрала голову. Она стояла в огромном просторном холле со стеклянным потолком, поддерживаемым хаотичным переплетением белых труб. Винтовая лестница, похожая на спираль ДНК, вела на третий этаж, а справа и слева виднелись прямые лестницы, ведущие на второй. Вместо обычных указателей стены покрывали рисунки со стрелками.

Толпы студентов, шумно переговариваясь, торопились на пары или сидели прямо на полу с ноутбуками на коленях. У дальней стены, рядом с кофейными автоматами и надписью «Кафетерий», виднелись распахнутые двери, ведущие в небольшой внутренний двор. Если верить фоткам в интернете, там были качели, странноватая на вид статуя, похожая на скопище огромных мыльных пузырей, и небольшой фонтан с открытой площадкой, на которой в теплое время года проходили выставки студенческих работ и питчинги проектов.

Если бы Катя не боялась, что ее затопчут, она бы точно упала в обморок от смеси ужаса и восторга.

Усторга?

Вужаса?

Расписание на сайте кафедры подсказало, что первокурсники-комиксисты собираются в сто первой аудитории. Благодаря стрелкам Катя нашла ее без труда и даже умудрилась сморщиться не слишком сильно, пока проходила мимо двери, на которой висела табличка «Кафедра иностранных языков». Захар навечно опорочил для нее языкознание.

Утром она выскользнула из квартиры со смешанным чувством стыда и удовлетворения. Во-первых, при дневном свете оказалось, что маркер был перманентным. А во-вторых, пожалуй, стоило все-таки ограничиться Пинки Пай. С другой стороны, Захар сам виноват! Нечего было вести себя как заносчивый говнюк. Чемодан у Кати с собой, так что сразу после двух пар с многообещающим названием «Комикс и иллюстрация» она въедет в свою распрекрасную комнату в общаге. А убраться, как и договорились, придет через месяц.

Не может же Захар злиться на нее целый месяц, правда?

В аудитории сто один на небольшом подиуме возле широкого экрана для презентаций стояли дизайнерский пластиковый стул и массивный деревянный стол с резными ножками, похожий на стол для бильярда. Узкие парты в семь или восемь рядов амфитеатром поднимались вверх, создавая странное ощущение. Какое-то дикое смешение Древнего Рима и хайтека.

Катя почувствовала себя сначала гладиатором, которому придется сразиться с другими студентами за право стать комиксистом («Это Спарта-а-а!»), а потом… букашкой. Или чем-то еще, столь же маленьким и незначительным по сравнению с остальными. Большинство ее однокурсников, конечно же, сидели в телефонах. Другие непринужденно общались, словно были сто лет знакомы, и от этого почему-то стало еще тревожнее. Быть может, они все познакомились на подготовительных курсах, которые были Кате не по карману?

Девушка с неестественно белыми волосами, усевшаяся на первую парту спиной к подиуму, рассмеялась громким резким смехом, и Катя ощутила, как противно и липко все сжалось внутри. Ей почему-то показалось, что девушка смеялась над ней, хотя та даже не смотрела в ее сторону.

«Это потому что они все особенные. А ты обычная, – услужливо подсказал голос в голове. Катя уловила мамины интонации. – Такие в кабинете стоматолога аппарат для диагностики жизнеспособности пульпы врачу подают, а не мир меняют! И что такого? Помощник стоматолога – это хорошая стабильная работа».

Катя незаметно вытерла вспотевшие ладони о джинсы и быстро поднялась на свободное место в последнем ряду. На самом деле она вовсе не была такой – трусливой и жалкой, – но иногда ей просто отчаянно не хватало человека, который был бы на ее стороне. Поддерживал. И не считал ее мечты глупыми.

– Свободно?

Чужой вопрос пробил паническое оцепенение, и Катя наконец «отмерла». Рядом с ее партой стояла высокая девушка с загорелой кожей и серебристым колечком пирсинга в носу. Длинные, почти черные волосы были собраны в небрежный высокий хвост и открывали уши, утыканные сережками, словно игольные подушечки. Узкие черные джинсы, заправленные в ботинки на платформе, обтягивали стройные бедра, а под огромной кожаной курткой виднелась водолазка из тончайшей сетки.

Смотрела девушка исподлобья.

– Тут свободно? – нетерпеливо повторила она.

Катя заторможенно моргнула, а потом так быстро закивала головой, что та едва не оторвалась. Кажется, с ней еще ни разу никто не хотел сидеть добровольно. В школе Катя не то чтобы была изгоем – скорее просто так и не смогла вписаться ни в одну компанию. Она искренне пыталась мимикрировать под среду и быть как все, но после десятого класса окончательно перестала пытаться, потому что поняла кое-что важное.

Выделяться – сложно. Но и менять себя ради других – так себе идея. Особенно если эти «другие» оказываются говнюками и придурками.

– Супер, – кисло хмыкнув, незнакомка протиснулась на соседнее место. Нервно дернула плечом, чтобы скинуть черный рюкзак на пол, а потом вытянула неправдоподобно длинные ноги и сложила руки на груди. Вид у нее был враждебный. Прямо-таки неприступный! Катя мысленно перебрала с десяток реплик, годных для того, чтобы завязать разговор – от детсадовского «Давай дружить» до экзистенциального «Веришь ли ты в жизнь после смерти?» – и остановилась на беспроигрышном варианте:

– Что обычно рисуешь?

Незнакомка покосилась на Катю и, не меняя позы, пожала плечами.

– И я, – удовлетворенно улыбнулась Катя, словно этот ответ – пожать плечами – был единственным верным ответом. – Ищу себя и все такое. Покажешь?

Незнакомка уклончиво мотнула головой, и Катя добавила драматичным голосом:

– Скажи мне, что ты рисуешь, и я скажу тебе, кто ты!

Почему-то эта фраза рассмешила незнакомку: она не то чтобы улыбнулась, но тонкие губы определенно дрогнули в намеке на улыбку. Наклонившись к рюкзаку, она достала из него толстую черную тетрадь на пружинке. На среднем и безымянном пальцах сверкнули широкие серебряные кольца с надписями. На одном было выдавлено «Здесь», а на втором – «Сейчас».

Подперев подбородок рукой, незнакомка выжидающе уставилась на Катю. Та пододвинула к себе тетрадь, осторожно перевернула первую страницу.

О!

О-о-о…

– Это же… – осторожно начала она.

– Оно самое, – удовлетворенно кивнула незнакомка.

Катя снова перевернула страницу. «Будь со мной нежен, семпай!» – всхлипывала обнаженная девушка, прижимая пальцы ко рту. Кажется, она лежала на школьной парте, а между ее ног, раскинутых в разные стороны, пристроился обнаженный мужчина в шапочке, который…

– Фантастика, – выдохнула Катя с восхищением. – Ракурс просто нереальный!

Незнакомка издала удивленный смешок:

– Шутишь?

– Черт, как круто! – простонала Катя, жадно всматриваясь в картинки. – У меня вообще не получаются люди. Особенно в таких сложных позах! Откуда ты все это берешь?

– Как знать, как знать, – загадочно подвигала бровями незнакомка и, наконец, впервые с начала разговора улыбнулась по-настоящему – искренне и широко. – Честно говоря, ты первая, кто так отреагировал. Обожаю шокировать людей и доводить их до нервных заиканий.

– Катя, – представилась Катя, протягивая девушке руку.

Та протянула руку в ответ.

– Таби. А ты что рису…

– Доброе утро, дамы и господа! И котики, – раздался громкий голос. Таби немедленно замолчала и резко выпрямилась. Ее лицо снова стало замкнутым, губы сжались в тонкую нитку, а в аудитории, сверкая широченной улыбкой, материализовался высокий парень в просторной белой рубашке и вязаной красной шапочке, лихо сдвинутой назад. Под мышкой он нес ноутбук и несколько книг, а в руке – термокружку, из раскрытого носика которой вился белесый пар. Провод от ноута, обвязанный вокруг его шеи на манер шарфа, задорно раскачивался из стороны в сторону. Катя было порадовалась, что у нее в группе будет такой жизнерадостный однокурсник, но парень ловко перепрыгнул через две ступеньки, ведущие на подиум, и сгрузил свои вещи на преподавательский стол.

Ого!

– Он что, преподаватель? Такой молодой? – пискляво спародировал парень, состроив потрясенное лицо и прижав к щекам ладони в комичном жесте. – Руку вверх, кто так подумал! Нет? Никто? Черт, теперь я чувствую себя как-то глупо.

Громко рассмеявшись, он снял с шеи провод и опустился на четвереньки, чтобы добраться до розетки под столом и подключить ноутбук.

– Все очень просто, – глухо донеслось из-под стола. – Официально ни предмета, ни профессии комиксиста не существует, так что и всеобщие правила нам не писаны. Вот и нанимают не пойми кого. Понабрали с улицы, понимаешь ли! Правда, круто? Ай!

Стукнувшись головой о крышку стола, парень наконец выпрямился, поправил шапку и, щелкнув мышкой, вывел на экран презентацию. Катя едва не взвизгнула от восторга, увидев подборку комиксов на первом слайде. Большую часть из них она читала и нежно любила, а пару томов даже привезла с собой в Москву! В груди появилось странное горячее ощущение: словно ей прямо на сердце улегся мурчащий пушистый кот. Катя знала, что это за чувство.

Приятно, знаете ли, наконец-то оказаться на своем месте.

– Будем знакомы, Глебушек-хлебушек, – скромно представился парень, слегка оттянув в стороны полы рубашки и приседая в карикатурном подобии реверанса. – Для друзей и котиков просто Глеб.

По аудитории пронесся общий благоговейный вздох.

– Думаю, раз вы здесь, вам мое имя знакомо. Лицом я обычно не свечу, предпочитаю оставаться в тени своего творчества. Так что вы одни из немногих, кому известно, как я вообще выгляжу. – Подтянувшись на руках, парень уселся на стол и весело заболтал в воздухе ногами. Из-под подвернутых джинсов показались носки с Сейлор Мун, и Катя чуть не расплакалась от счастья. Носочный брат! Может, их разлучили в детстве и вот теперь они встретились вновь, чтобы упасть в объятия друг друга и воссоединиться?

– Собственно, это я нарисовал все эти комиксы, – Глеб указал большим пальцем за спину. – И я же научу вас, как это делать. Ловите первое и главное напутствие от сенсея – не пытайтесь быть похожими на других художников. Потому что кто тогда будет вами? Кто нарисует за вас ту самую историю, которую можете нарисовать только вы?

Катя шумно сглотнула, а Глеб подался вперед, уперся локтями в колени и продолжил:

– Именно этим мы и займемся. Будем клещами вытаскивать вас из вас самих! Я абсолютно убежден, что где-то там, под завалами Марвела и манги, сидит, грустно обняв руками коленочки, ваш авторский стиль. Ваше «я». И я прямо слышу, как оно безутешно рыдает, так что будем его спасать. Открывайте тетрадки, доставайте ручки и записывайте мои мудрые и полезные мысли про то, как стать успешным и богатым комиксистом, не полысев от натуги. Это, я вам скажу, задача со звездочкой.

Катя щелкнула ручкой и приготовилась писать, чувствуя, как сердце в груди бьется с удвоенной силой.

У нее все получится.

Она станет комиксистом.

Она! Станет! Комиксистом!

Глеб начал рассказывать о базовых терминах в мире комиксов, а Катя – строчить без остановки. Нарративность, картунность, типографика… Процесс настолько ее увлек, что она не замечала ничего вокруг. Ни того, что Таби за время лекции так и не прикоснулась к своей тетради. Ни того, как пристально она следила за каждым движением Глеба. Ни даже того, что шапочка на нем выглядит точь-в-точь как шапочка на герое эротических комиксов Таби.

Совпадение? Ой, вряд ли…

* * *

Таби едва дождалась окончания пар.