Мастер сахарного дела (страница 15)
Не чуя под собой от радости ног, Солита выпустила юбку Мар, обогнала ее и, подпрыгивая, повела ее по батею, по затененным, не запыленным дорожкам. Чем ближе они подходили к котельной, тем отчетливее слышался рев машин. Мар вгляделась в высокие трубы, извергавшие в синее небо густой серый дым. Огромные прочные строения хорошо проветривались: через отверстия между стенами и крышей наружу вырывались паровые облака, и витавшие в воздухе пепел, сажа и гарь смешивались с приятным ароматом мелассы. У входа в котельную стояла элегантная кабриолетка; ее кучер укрылся в тени, прислонившись к стене. Мар поздоровалась с ним, и он, тотчас вынув изо рта кусок тростника, выпрямился и приподнял шляпу.
– Доброе утро, сеньорита.
Не довольствуясь одним лишь фасадом котельной, ведомая любопытством Мар заглянула в ближайший проем: изнутри здание казалось еще просторнее. Ее внимание привлек приятный аромат мелассы, оглушительный рев машин резал слух. Замысловатая система смазанных маслом маховиков, поршней, шатунов и жаровых труб являла собой наглядный пример технического прогресса. Мар не без оснований подумала, что в развитие промышленности вкладывались колоссальные средства. Всё здесь было мощь, всё – машины, всё – движение.
Несколько обнаженных по пояс негров с блестевшими от пота телами подбрасывали в котлы дрова и тростниковые отходы. Белые операторы расхаживали вдоль оборудования взад и вперед, смазывая его, следя за работами и криком подстегивая кочегаров как можно скорее подбавить горючего, чтобы увеличить давление, или, напротив, вовремя остановиться.
Мар могла бы провести целое утро, наблюдая за работой котлов: ее занимало все, на чем бы ни задерживался взгляд. У дальней стены, поверх голов рабочих, конвейерная лента поставляла в жернова тростник. Затем из огромных резервуаров вырывался пар. Разыскивая Виктора Гримани, она окинула взглядом присутствующих. Найти его оказалось непросто: он стоял в другом конце котельной, где громоздились лишь бочки с сахаром. Он оживленно что-то обсуждал с оператором, державшим огромную шумовку, но из-за царившего здесь гула она не различала даже их голосов. Рядом с Виктором стояли дон Педро и управляющий асьендой. Словно почувствовав ее присутствие, Виктор обернулся и увидел на входе оглядывавшуюся по сторонам Мар.
Глава 18
Виктор Гримани вышел Мар навстречу. Сладким теперь пахло так сильно, что становилось даже неприятно.
– Не ходите без парасоля, – сказал он, приближаясь к ней. – Особенно если не привыкли к такому солнцу.
– Доброе утро, сеньор Гримани. Возможно, вы удивитесь, но парасоля у меня нет. В Коломбресе куда нужнее обычный зонт.
– Тогда вы могли бы воспользоваться экипажем.
– Мне не терпелось поскорее увидеть асьенду; к тому же после стольких дней на корабле прогулка будет мне как нельзя кстати.
К ним вместе с управляющим подошел дон Педро. Мар внимательно осмотрела Фрисиного супруга. На нем был легкий костюм из светлого льна с жилетом в тон. Одной рукой он держал шляпу из пальмовых листьев, украшенную широкой грогроновой лентой, другой – трость, рукоять которой была вырезана из слоновой кости. Из кармана жилета свисала золотая цепочка от часов.
– Вы заблудились? – спросил он.
Мар не успела ответить.
– Не стоит разгуливать по батею, словно по испанской площади, сеньорита, – посоветовал ей управляющий Паскаль. – На вас может наехать всадник или запряженная волами повозка.
Если всадник и мог ее сбить, подумала Мар, то медленно плетущиеся волы угрозы собой точно не представляли. Даже если она упадет им под ноги, ей хватит времени увернуться.
– Не стоит беспокойства, – любезно ответила она. – К тому же Солита – замечательный проводник.
Та с гордостью улыбнулась.
– Вы уже видели птиц? – обратился к ней дон Педро.
Мар взглянула на Виктора: он жестами призывал ему подыграть.
– Пока нет.
– Сегодня они держатся далеко, поэтому можно и погулять.
– Пойдемте, дон Педро, – поспешил вмешаться Паскаль. – Дома вас ждет Фрисия на маковый чай.
Повернувшись к Мар, дон Педро обратился к ней вполголоса:
– Терпеть не могу этот чай. Он горький и чересчур пряный, и пить его можно, лишь изрядно подсластив. К счастью, сахара у нас хватает, не так ли? – Улыбнувшись, он проговорил еще тише: – Хотя иногда, когда Фрисия не видит, я выливаю это пойло на землю в саду. Пусть это останется между нами.
Дон Педро в знак уговора подмигнул Мар. Надев на него, словно на ребенка, шляпу, Паскаль повел его к кабриолетке. Кучер поспешил подставить ему скамью, по которой тот легко влез в экипаж. Паскаль устроился рядом, а кучер оседлал лошадь.
– Как долго он болен? – спросила у Виктора Мар, глядя им вслед.
– С предыдущего сбора урожая. Ни с того ни с сего начал говорить какую-то нелепицу, и с тех пор он как сам не свой. Хотя порой, к всеобщему удивлению, на него находит озарение, как, например, сегодня. Честно говоря, будь я женат на Фрисии, мне бы тоже повсюду мерещились зловещие птицы.
Мар не ожидала подобного прямодушия и решила продолжить разговор в том же духе:
– Фрисия, как я понимаю, не без греха. Но если вам она так не нравится, то почему же вы здесь работаете?
– Потому что здесь высококлассный завод, оснащенный всем необходимым для производства лучшего на острове сахара. А пользоваться передовыми технологиями в стремлении к совершенству – и есть моя обязанность.
– И у вас получается?
– А вы как считаете? Уже попробовали наш сахар?
– Один кусочек, в кофе. Он придал ему приятный вкус. Кофе здесь слишком уж горький.
– Как! И вы им даже не полюбовались, прежде чем бросить его на мутное черное дно чашки?
Мар посмотрела на хмурое лицо Виктора, в глазах которого сверкнул шутливый упрек. Вдруг у нее в груди зародился жар, который, поднявшись, разлился у нее по щекам. Она покраснела! Возможно ли? С ней никогда прежде не случалось ничего подобного, и она, как могла, подавила смущение, посчитав его нелепым и неуместным.
– Мне очень жаль, – призналась она. – Я бросила его в темную пучину без малейшего сострадания.
Виктор слегка улыбнулся и, схватившись за сердце, прикрыл глаза. Затем с серьезным видом произнес:
– В следующий раз обязательно им полюбуйтесь. Кристалл зарождается в поле. В мельницу попадает тростник, пропитанный потом. А нередко – и кровью. Каждый кусочек сахара – это плод тяжкого труда, сеньорита Мар. Не будьте к нему равнодушны.