Поднеся самокрутку к губам, я затягиваюсь – дым проникает в горло, в легкие, принося успокоение, невозможное в отсутствие табака.

– Эдвард, мне крайне тревожно, что ты недооцениваешь женское коварство. Они ведь волки в овечьей шкуре. Никогда об этом не забывай.

Тот поджимает губы, поднимает брови, распрямляет спину, будто я его чем-то обидел:

– Ты всегда любил драматизировать.

Я выпускаю в воздух струйку дыма:

– И всегда оказывался прав.

Его развязный язык щекочет мне нервы, однако на порицание и споры потребуются силы, которых сейчас у меня нет. Лучше я отложу этот разговор на потом, когда у меня появится настроение, а пока что просто с ним распрощаюсь.

Вообще, я никогда не жаждал общения. Думаю, это связано с детством: уже в те времена, как бы сильно я ни старался вписаться в общество, я слишком отличался от сверстников. Мало того, это различие замечали все кому не лень.

А если и нет, то мой брат обязательно им сообщал.

Я возвращаю кресло в исходное положение – удар ножек о пол посылает вибрацию по всему телу.

– Оставь меня.

Меня охватывает внезапная жажда возмездия, желание избавиться от воспоминаний о тех временах, когда я был бессилен и подвергался нападкам Майкла и его своры.

Намечается неофициальное мероприятие, посвященное приезду леди Битро.

Неофициальное, потому что от меня не требуется присутствия.

Хотя, даже если бы и требовалось, я не тот, кто придерживается правил хорошего тона, а это значит, что меня никто на вечеринке не ждет. И вот именно поэтому я планирую к ним заглянуть.

Здесь собрались все представители королевства: высокопоставленные чиновники, герцоги и виконты из соседних округов, придворные дамы и кавалеры. Смех и светская болтовня эхом отражаются от высоких потолков и каменных колонн большого зала. Гости, сверкая кольцами с драгоценными камнями, крепко держат хрустальные бокалы; их румяные щеки передают истинную степень опьянения.

Во главе зала, на возвышении, сидит мой брат, потягивая вино и наблюдая за подданными; по обе стороны от него пустуют два кресла.

Таким он был всегда, даже в детстве. Ему непременно хотелось быть выше всех на голову, выглядеть эффектно и вызывать всеобщее восхищение, независимо от того, по чьим головам ему приходилось пройти ради достижения цели.

Я смотрю на Майкла, флиртующего со служанкой, которая наполняла его бокал, к горлу подкатывает желчь.

Я держусь поодаль, стараясь не привлекать к себе внимания. Все, что мне сейчас хочется, – поскорее увидеть, как голубоглазая леди Битро заходит в логово льва.

Что ж, долго ждать не приходится: двойные дубовые двери со скрипом распахиваются, и появляется она, с высоко поднятой головой, собранными черными волосами и идеальными локонами, спадающими по обе стороны лица. Зеленое платье переливается вместе с каждым ее движением, выгодно подчеркивая бледно-сливочный цвет кожи. Было бы нечестно притворяться, будто она не стала центром внимания: продвигаясь сквозь толпу навстречу моему брату, эта девушка, как пламя, манящее мотыльков, притягивает все взгляды.

Следом за ней идет хрупкая леди с волосами цвета песка – та самая, с которой Битро приехала в замок. Случайно она спотыкается и наступает на подол платья моей будущей невестки, отчего они обе замедляют шаг.

Леди Битро недоуменно смотрит на компаньонку, однако раздражение быстро скрывается за ласковым, притягательным взглядом, от которого у меня по позвоночнику пробегают мурашки, все больше возбуждая мой интерес.

Который только усиливается, когда она останавливается перед моим братом, делает глубокий реверанс и опускается в кресло подле него. Майкл смотрит на нее сияющими глазами, выгибая губы в улыбке.

Она ему нравится.

Отойдя от затемненной стены, я направляюсь к свету – причем передо мной расступаются так же, как и перед леди Битро, только на этот раз с испугом и шепотками.

Люди обходят меня стороной, опасаясь последствий, которые могут наступить, окажись они у меня на пути.

О принце со шрамом знают во всем королевстве, и пусть большинство из слухов – чистой воды выдумка, в некоторых из них все же присутствует намек на правду. К тому же я давно убедился, что чем больше меня боятся, тем меньше на меня смотрят.

А сейчас именно этого я и хочу.

Стоит мне приблизиться к помосту, как лицо брата тотчас искажается. Каждой клеточкой своего существа я понимаю причину: он не ожидал и не хотел моего появления. И это нежелание вполне объяснимо: люди, может, и с опаской глядят в мою сторону, но все они смотрят на меня, а не на него.

Я сажусь рядом с ним в бархатное кресло с высокой спинкой, забрасываю ногу на ногу и всем своим видом изображаю скуку.

– Вот уж не ждал, что ты почтишь нас присутствием, Тристан. Решил познакомиться с будущей королевой? – язвит Майкл, указывая на леди Битро, сидящую по другую сторону.

Я поднимаю глаза, встречаюсь с ней взглядом – от этого контакта в груди появляется тяжесть. С однобокой улыбкой я протягиваю руку через колени брата – такой жест по отношению к королю считается неприличным, и отчасти я даже удивлен, что Майкл не препятствует. Впрочем, своим негодованием он привлек бы ненужное внимание, а для него это негоже, ибо прилюдные сцены никак не вяжутся с его харизмой.

Какое-то время она просто смотрит на мою руку, но потом все-таки вкладывает свои пальцы в мою ладонь. Слегка удивленный, я подношу ее руку к губам и нежно целую тыльную сторону.

– Приветствую, дорогая сестра.

– Не спугни девушку, – усмехается Майкл, – а то она убежит, и двух недель не пройдет.

– Сара, – представляется она, пропуская высказывания моего брата мимо ушей.

Я выгибаю бровь.

– Можете называть меня Сарой. Ведь совсем скоро мы станем семьей.

На ее лице играет улыбка, однако в глазах я не вижу и намека на радость. Даже любопытно – почему?

– Милая, не стоит растрачивать себя на любезности с Тристаном, – вклинивается Майкл. – Скоро он исчезнет в той сточной канаве, где так любит резвиться, и даже не вспомнит вашего имени.

Я стискиваю зубы, гнев бурлит в крови, обжигая вены.

Сара наклоняется – теперь верхняя половина ее тела почти полностью находится на коленях Майкла.

– Вы делаете мне больно, – произносит она, пронзая меня насквозь своими карими глазами.

Опустив голову, я понимаю, что по-прежнему держу ее за руку, причем с такой силой, что ее пальцы уже побелели.

– Правда? – улыбаюсь я, выпуская ее руку. – Неужели вас так легко ранить?

Глаза Сары сужаются.

– Довольно, – шипит Майкл.

С усмешкой я переключаю внимание на гостей, откидываюсь на спинку кресла, опираюсь на подлокотник и потираю пальцами щеки, поросшие грубой щетиной.

Леди Битро заводит беседу с Майклом на самые скучные темы: погода в Сильве по сравнению с местной; как ей понравилась поездка в автомобиле; что она намерена посетить воскресную службу в его сопровождении или со своими фрейлинами.

Слушая вполуха, я с замиранием сердца замечаю темную фигуру в дальнем углу зала.

В нескольких метрах от меня горделиво стоит Эдвард, держа руку на поясе. Одежда его вышита черно-золотыми узорами – расцветками нашей страны; золотой аксельбант украшает левое плечо, а на груди красуется фамильный герб моей семьи.

Как только наши взгляды встречаются, я киваю в сторону незнакомца.

Эдвард прослеживает за моим взглядом и как только понимает, о чем я предупреждаю, быстрым шагом направляется в сторону чужака.

И тут в воздухе раздается пронзительный вопль – такой истошный, что у меня волосы поднимаются дыбом.

– Господи! – слышится чей-то крик.

Эдвард бросается сквозь толпу, настигает незнакомца и валит его на пол на колени. От удара капюшон незваного гостя слетает и по плечам рассыпаются длинные грязные волосы.

Женщина.

Мгновением позже в зале раздается тяжелый стук, сопровождаемый вздохами и криками. Люди отпрыгивают в стороны с ужасом, отразившимся на их лицах.

Словно в замедленной съемке, к помосту катится некий предмет и останавливается почти возле трона Майкла.

Брат вскакивает с кресла, его круглые обезумевшие глаза смотрят на отрубленную голову лорда Реджинальда, на его запавшие глаза, высунутый посиневший язык и перерезанные сухожилия, за которыми по полу тянется кровавый след.

– Что это значит? – негодует Майкл.

Одним рывком Эдвард поднимает женщину на ноги, заводит ее костлявые запястья за спину и хватает за волосы, направляя лицом в сторону короля.

У меня колотится сердце, пальцы затекают, пока я наблюдаю за разворачивающейся сценой.

Женщина лукаво улыбается, глаза ее остекленели, стали безумными:

– Это предупреждение, Майкл Фааса Третий.

– От кого? – отчеканивает он.

Улыбка женщины становится шире.

Нервно сжимая кулаки, Майкл скрежещет зубами. Я наблюдаю за ним и его будущей женой. О, как же я надеюсь, что она испугается; как хочу насладиться ее страхом, впитать его, как солнечный свет, и всю ночь подпитываться этой энергией.

Но Сара сидит молча, слегка наклонив голову, и смотрит на происходящее с застывшим в глазах любопытством. Она держится уверенно, спокойно и непоколебимо.

Интересно.

– Я твой король, – грохочет Майкл.

Женщина сгибается, из ее рта вырывается гогот, заполняя напряженную тишину.

Эдвард поднимает ее за волосы, крепко сжимая их.

Та плюет на землю:

– Ты мне не король.

Из толпы появляется Ксандер, прокладывая дорогу к сумасшедшей женщине:

– Кто это сделал? Кто убил лорда Реджинальда? Ты?

Женщина смеется, так сильно запрокинув голову, что кажется, будто ее шея вот-вот переломится:

– Я готова на все, чтобы угодить его величеству.

Ладонь Ксандера рассекает воздух – звук сильной пощечины эхом отражается от стен.

– Довольно. Пусть говорит, – отрезает Майкл, взмахивая рукой и переводя взгляд на незнакомку. – Ты совершила предательство и наверняка знаешь, что тебя ждет смерть. Так что заканчивай послание, мерзость, и отправляйся гнить в подземелье.

– Он придет за тобой, – нараспев протягивает женщина, все ее тело как будто вибрирует в такт.

– Кто придет? – требует Майкл.

Она замирает. Голова опускается, губы расплываются в улыбке – такой широкой, что виден каждый гнилой зуб.

– Король-мятежник.

Глава 5

САРА

Личный кабинет короля столь же великолепен, сколь и все остальные комнаты в замке. Мебель из темного красного дерева почти полностью отделана лиловым бархатом, потолок расписан затейливыми узорами. Даже стены здесь будто пропитаны запахом денег.

С виду помещение довольно просторное – по размеру не уступает моим покоям, – но даже несмотря на масштабы, воздуха здесь не хватает.

Возле стола, где расположился Майкл, стоит, вытянувшись по стойке смирно, высокий худощавый королевский стражник; глаза его блуждают из стороны в сторону, следят за безостановочными перемещениями Ксандера по ковру.

Королевы-матери и след простыл – я ни разу с ней не встречалась, – а принц Тристан испарился сразу после происшествия с отрубленной головой. Честно говоря, я удивилась его появлению, ибо меня убеждали, что он редко бывает на людях. Что ж, это довольно странное мнение, поскольку за два дня своего пребывания в замке я уже успела дважды с ним повидаться.

Мышцы живота напрягаются. Я ерзаю на стуле, благодарная судьбе за то, что сейчас его нет в этой комнате. Он меня будоражит. Смотрит на меня так, будто видит самые темные закоулки души. Или, может, это его тьма тянется ко мне в поисках компаньона?

– Ксандер, ты себя изводишь. Закури уже и успокойся, – призывает Майкл, раскрывая кедровую шкатулку в углу стола. Одну сигару он вкладывает в рот, вторую передает настороженному Ксандеру.