Честно говоря, единственное, что я мог ей предложить, – поехать ко мне. Я не был из числа тех, кто знает все тихие места, где никто не будет мешать, с интимной атмосферой.

Зато я знал тысячи мест с классным тако.

Я вытянул руку перед собой в универсальном жесте, который значил «не психуй», хотя он, конечно, только сильнее всех бесил.

– Мы могли бы пойти ко мне.

Сначала она инстинктивно засмеялась, что совсем немного меня оскорбило. Хотя я мог понять – до этого момента мое поведение иначе как сумасшествием назвать нельзя было. А если вспомнить про то, что она случайно увидела мой член…

Смех, вероятно, был самым правильным способом ответить на подобное предложение.

Она долго смотрела на меня, держа мою судьбу в своих руках. Мне было невыносимо думать о том, что может произойти.

– Ладно, давай рискнем, – наконец сказала она. В голосе промелькнули неуверенность и… испуг.

– Дай мне только снять коньки и быстро переодеться, – сказал я ей, хватая за руку и ведя в сторону раздевалки. Все мои движения были медленными, чтобы не спугнуть ее.

Не представляю, что сделал бы, если бы она действительно стала вырываться… Я мог схватить ее и не отпускать. Я сделал глубокий вдох, говоря себе, что нужно взять себя в руки.

Я сейчас веду себя определенно не так, как подобает члену «круга доверия».

Она, кажется, не заметила, что я схожу с ума. Она смотрела с любопытством, когда я вел ее по туннелю в раздевалку. Слава богу, здесь никого не было. Не думаю, что смог бы вынести, увидь она еще чей-нибудь член.

В будущем стоит думать о таком заранее. Наверное, будет не очень, если я покалечу или запытаю своих товарищей по команде только из-за того, что Вайолет увидела кое-что лишнее.

– Ладно, я сейчас вернусь, – пробормотал я, прежде чем мой взгляд снова упал на ее джерси с лого «Сиэтла».

Дерьмо. Это выше моих сил.

– Что? Почему ты так на меня смотришь? – спросила она, смущенно приглаживая волосы.

– Ладно, ну, это не так уж важно… на самом деле, подожди… извини. Это, черт подери, очень важно. Можешь надеть мое джерси? Я не могу… не могу смотреть на то, что на тебе надето.

Я хотел бы себя хорошенько пнуть за то, как это все прозвучало, но, честно говоря, это самый доброжелательный вариант из всех, что я мог сказать в этой ситуации. Если бы она не сняла ее… Не знаю, что сделал бы.

Почти уверен, что она тут же убежала бы куда подальше, если бы я сорвал ее зубами, как хотел изначально.

– Но мы ведь только познакомились, – ответила она с легкой, дразнящей улыбкой, от которой у меня закружилась голова.

– Что я могу сказать… Я быстро завожу друзей.

– Ты всегда так властно ведешь себя с друзьями?

Она скользнула языком по губе, и я задался вопросом, как такое простое движение может буквально свести меня с ума.

– Мм, это больше в стиле Линка, как мне кажется. Но он, должно быть, вдохновил меня.

Она фыркнула и очаровательно сморщила нос, как будто не поняла ничего из того, что я сказал.

Я, честно говоря, тоже ничего не понимал в тот момент.

Она обвела жестом раздевалку.

– Ладно, друг… где джерси, которое мне нужно надеть?

Я ухмыльнулся ей и потянулся руками к краю джерси, собираясь устроить ей целое представление со снятием одежды, словно собирался заставить ее надеть мое.

Она протестующе подняла руки в воздух.

– Только не это, мой кузен играет за «Сиэтл», и я прекрасно знаю, как вы воняете после игр. Я ни за что не надену это.

Моя улыбка только стала шире.

– Я бросаю тебе вызов, понюхай.

– Нам что… по двенадцать лет? Я не буду ее нюхать.

– Ты уже понюхала меня?

– Ну я…

Ее рот открылся и закрылся.

Я кинул ей джерси, уверенный в том, что оно не воняет, – понюхал, когда переодевался на льду. Потом я направился к душевым, чтобы принять самый быстрый душ в моей жизни. Я все время убеждал себя, что мне не нужно тащить ее с собой, чтобы быть уверенным, что она не убежит.

Струи воды обдали кожу холодом – я выкрутил кран на ледяную воду, и все равно был твердым только от мысли о том, что она делает по ту сторону стены. Кто же знал, что даже замерзший член может стоять?

Не я.

Даже не мог представить, что будет, когда я действительно окажусь внутри нее…

Десять секунд. Если повезет.

Линкольн и Ари каким-то образом узнают. И они никогда не дадут мне об этом забыть.

Вайолет никогда не захочет иметь со мной ничего общего.

Единственный правильный выход из этой ситуации – помочь себе рукой. В ледяной воде. Пока она в нескольких метрах от меня.

Черт, это было жалко. Но необходимо.

Крепко сжав свой член, я начал медленно двигать рукой вверх и вниз, шипя, когда холодные капли воды касались моей кожи.

Это была самая позорная дрочка в жизни.

Момент, который я мог бы назвать секундой помешательства.

Но было так легко представить ее… в моей джерси, на коленях. Мокрой, когда она смотрела на меня этими сумасшедшими, красивыми глазами… с этими розовыми, пухлыми губами. Ее язык выскользнул, кончик коснулся моего члена…

– Какого черта твоя джерси не пахнет?

Ее голос выдернул меня из грез. И я кончил… сдержать себя было невозможно. Струи спермы залили кафельную стену душевой.

– Боже мой, – прошептал я, буквально дрожа от того, насколько сильным был этот оргазм… и как холод леденил кожу.

Десять секунд.

Вот сколько времени это заняло. Чертовски неловко.

Может быть, во время реального секса будет двадцать.

Я выключил воду, схватил полотенце и обернул его вокруг талии. Я слышал, что она сказала, и мог догадаться, что случилось, но мне необходимо было убедиться самому во всем происходящем.

Несколько шагов, и вот она… в моем чертовом джерси. Оно висело на ней, и от этого Вайолет поежилась. Пока ее взгляд, черт возьми, пожирал меня.

– Эмм… я ее надела, – пробормотала она, ее глаза были прикованы к моей груди. Капля воды скользнула по моей коже, и она проследила за ней… до самой кромки полотенца.

– Ух ты, – выдохнула она.

– Что это было? – спросил я, поддразнивая. – Ты только что сказала «ух ты»?

Она показала мне язык и начала неловко махать руками.

– Ну… это действительно несправедливо, что тебе приходится скрывать все это, – она указала на мое лицо, – и это… – указала на мою грудь, – и, это, черт возьми!

Она снова скользнула взглядом к моему паху.

– Не пялься на мой член, – вскрикнул я, выставив перед ним руки, потому что, черт возьми… полотенце поднималось. Что эта девчонка делала со мной?

– Одевайся, – простонала она. – Не могу терпеть.

Я откинул часть мокрых волос с лица, все еще прикрывая область паха другой рукой, потому что Геркулес был так же ОДЕРЖИМ ей, как и каждая другая частичка меня.

– Две минуты, не двигайся, – сказал я ей, шагая в другую сторону, где стоял мой шкафчик, в котором была чистая пара спортивных штанов.

– И вот снова… ведешь себя властно.

– Только для тебя, – пробормотал я.

Я был одним из капитанов команды и вратарем… но «властность» никогда не была присуща моему характеру. По крайней мере, мне до нее об этом никто не говорил.

Натянув спортивные штаны, я взял ее за руку. Ее прикосновение ощущалось таким правильным.

Она некоторое время смотрела на наши переплетенные пальцы, а потом перевела взгляд на мое лицо… с благоговейной уязвимостью смотря своими притягательными глазами.

Скажи это. Скажи мне, что ты тоже это чувствуешь.

Но она этого не сделала.

Я провел ее по коридору и через черный ход на парковку для команды. Мы слышали крики и гул праздника неподалеку, но никого не видели. Что мне нравилось. Я не хотел делиться ею. Я хотел, чтобы она была только моя. Я хотел погреться в свете, который она излучала. Забрать все это невероятное совершенство себе.

Черт возьми. Я веду себя как Линкольн.

Эта мысль не давала мне покоя пока мы шли к машине.

– Я бы сказала, что ты пытаешь что-то компенсировать, но видела своими глазами, что это не так, – внезапно сказала она, переключив мое внимание вновь на себя.

– А?

– Твой пикап. От него веет энергией большого члена, – продолжила она, пока я помогал ей забраться внутрь машины.

Я застонал и жалобно на нее посмотрел.

– Не говори «член», пожалуйста, – взмолился я.

Она хихикнула, и мне захотелось записать этот звук. Чтобы потом проигрывать его снова и снова.

Однако сама Вайолет замерла в следующую секунду, тут же нацепив на лицо безжизненную маску вместо улыбки. Как будто собственный смех задел ее.

Эта девушка была загадкой, лабиринтом из секретов и тайн. Каждая ее загадка ждала, когда ее раскроют, как страницы давно забытой рукописи.

И мне не терпелось узнать о ней все.

Я нежно улыбнулся ей и закрыл дверь, потом не спеша обошел переднюю часть машины, чтобы у нее было время собраться с мыслями.

Если она чувствовала себя хоть немного, как я, – будто ее освежевали и решили перемешать внутренности… то ей нужно было время. Я не думал, что она, как и я, с головой нырнет в это безумие.

Но я бы стал ее проводником.

Сев за руль, я уловил ее запах, и у меня закружилась голова. Быть с ней так близко в тесном пространстве… было ошеломляюще. Она пахла полевыми цветами и летним дождем… как Теннесси после грозы.

Я смотрел на нее пристально где-то секунду, она смутилась и приподняла бровь, как бы говоря: «На что ты уставился, чудак».

Заводи машину, давай. Заводи чертову машину.

Я отвел взгляд и повернул ключ зажигания, загрохотала выхлопная труба, и мы двинулись в сторону моего дома. Весь путь я каждые несколько секунд смотрел на нее украдкой.

Но, похоже, у нее не было той же проблемы, что и у меня, – она все время смотрела в окно.

– Итак… – начал я. – Это, конечно, как-то глупо – просить тебя рассказать мне все о себе… так что давай сыграем в игру.

– Игра, – медленно повторила она, наконец уделив мне то внимание, которое я хотел.

Я остановился на красный сигнал светофора и повернулся к ней.

– Игры – это мое все, если ты еще не поняла.

В ее глазах сверкнуло веселье, и я мысленно дал себе пять.

Потому что мне нравилось вознаграждать себя за успехи.

Улыбка на лице этой девушки определенно была синонимом успеха.

– Ладно, какие правила? – уточнила она.

Биииииииип.

Я выругался и смущенно махнул рукой водителю машины позади нас, хотя, как мне кажется, водители Лос-Анджелеса должны меньше обращать внимание на такие вещи, как задержка на светофоре. Кто знает, как долго будет гореть зеленый свет.

– Ты должна рассказать мне пять правд о себе. И одну ложь…

– А потом нужно угадать? – подхватила она.

Я изобразил шок.

– Нет. Мы оставим эту ложь при себе навсегда.

Она снова хихикнула… и вновь коснулась губ, словно не могла поверить, что позволила такому звуку вырваться наружу.

– Ладно, я в деле.

– Вот это моя девочка.

Ее лицо покраснело, и она заерзала на сиденье.

– Из-за чего ты покраснела? – спросил я, желая услышать, что ей нравится, когда ее называют «моя девочка». Я положил руку на ее сиденье и провел пальцами по коже.

Она вздрогнула и бросила на меня взгляд.

– Это что-то из моих пяти правд и одной лжи?

Я был поглощен тем, насколько чертовски идеально ощущалась ее кожа под моими пальцами, и мне потребовалась секунда, чтобы ответить.

– Нет. Я выслушаю их позже, – сказал я, неохотно глядя на дорогу. Смерть в автокатастрофе меня не устраивала. Смерть от удушения бедрами была единственным вариантом смерти, на который я готов был согласиться.

– Ладно, выкладывай пять правд и одну ложь.

Она усмехнулась.

– Это была твоя идея. Я не буду первой.