Король положил руки на талию Теоны, чтобы подсадить на лошадь. Его прикосновение было таким привычным и одновременно волнующим. Когда он сжал пальцы и глубоко вдохнул, чуть прикрыв глаза, Теона как никогда за эти дни почувствовала, насколько сильно он соскучился. Со времени ее возвращения они не провели вместе и половины дня: Бон бережно отнесся к тому, что ей нужно время, чтобы восстановить силы, и, хотя в его глазах она видела невысказанные вопросы и тревогу, не торопил события. В этом был весь Бон – думал в первую очередь о ней и отодвигал свои желания на второй план. И как могла она забыть, какой он? Как могла хоть что-то от него скрыть? Ведь именно ради того, чтобы быть рядом с ним, она с таким трудом вернулась. Но как же было эгоистично утонуть в своих мелких переживаниях, совсем не думая о том, что он страдает не меньше! Бон приподнял ее, чтобы помочь взобраться в седло, но она резко вывернулась и прижалась что было сил к новому королю Риата. Уткнувшись лицом в грудь Бона, чтобы он не видел ее пылающие щеки, Теона пробормотала:

– Во всех существующих мирах для меня нет никого дороже тебя.

Бон крепко прижал девушку к себе и пробормотал:

– Уверен, что во всех существующих мирах никто и никогда не пах жасмином так одурманивающе.

Это был ее Бон. Хоть и король, но рядом с ней – все тот же беспечный принц.

Теона, осмелев, подняла голову: его серо-голубые озера встретились с ее карими омутами.

– Привет, – сказал Бон вполголоса.

– Привет, – ответила Теона. – Никогда не думала, что в моей картотеке идеальных воспоминаний появится открытка, на которой я обнимаюсь с брюнетом.

Бон рассмеялся:

– Мне остается только надеяться, что других обнимающих тебя брюнетов в этой картотеке не появится никогда.

Теперь уже захихикала Теона и, подарив ему лукавый взгляд, ловко запрыгнула на спину Рыси. Бон следом оседлал Стоика и направил его в сторону ворот замка.

Глава 2
6067 год эры Двух Великих

Бон совсем отключился от дороги, гипнотически наблюдая, как кудрявый хвост Теоны, который украшал его подарок, слегка подпрыгивает в такт шагам рыжей лошади. Святые Великие, главное, что она снова рядом. Чего он только не пережил за время, пока Теона недвижимо лежала в кровати, не подавая ни вздохом, ни малейшим шевелением признаков жизни. И вот теперь, когда ее улыбка вернулась в его мир, когда он снова мог прикоснуться к ней, поговорить, когда он точно знал, что она в безопасности и цела, он наконец снова мог думать о будущем, строить планы и мечтать.

Полгода агонии, принятия новой реальности, обязанностей и груза государственных дел казались одновременно и мигом, и целой жизнью. Но что стоили эти усилия без той, ради которой они совершались?

Когда Теона наконец очнулась, его счастье было таким всеобъемлющим, что легко могло затопить весь Риат. Но эйфория быстро сменилась ощущением недосказанности: уже через несколько дней ему начало казаться, что что-то в этой истории не сходится. Теона как будто мыслями была одновременно рядом и где-то очень далеко. От невозможности понять до конца, что с ней происходит, у короля подчас опускались руки. Оставалось лишь надеяться, что время все расставит на свои места.

Теона остановилась на развилке и развернула Рысь в его сторону.

– Бон, а куда нам дальше: направо в Рейн или налево в Келс? – спросила девушка, возвращая его в реальность.

Бон посмотрел по сторонам, чтобы достроить маршрут.

– Направо, – скомандовал он, – нам недалеко. – Когда их лошади поравнялись, король добавил: – Боюсь, в Келсе меня может поджидать наша старая знакомая, Эмма. Я уже и так получил от нее нагоняй; не знаю, как ты, а я пару лет в Келс ни ногой, – широко улыбнулся Бон, – зато в Рейне сегодня поросячьи бега.

– Серьезно? – прыснула от смеха Теона. – Поросячьи бега – это и есть наше приключение?

– Я подумал, чем нелепее будет развлечение, тем лучше – в последнее время все стало как-то слишком сложно.

– Ох, Бон! Только ты мог придумать такое, – продолжала светиться улыбкой девушка.

Она повернула кобылицу вправо и, чуть прижав ее золотистые бока, перешла на галоп, будто и правда не хотела пропустить ни одной гонки обладателей витых хвостиков.

Въехав на городскую улицу Рейна, Бон накинул на голову капюшон.

– Боишься быть узнанным? – спросила Теона.

– Не хочу тебя компрометировать, если меня кто-то узнает. Не думаю, что тебе сейчас хочется оказаться в центре внимания целой толпы.

– Кори знатно потрудился над твоими волосами, думаю, моя репутация не пострадает. Только прошу, постарайся тоже расслабиться и отдохнуть.

– Конечно, мы же здесь именно за этим. И кстати, вдобавок к моему новому образу я придумал и новое имя. Можешь звать меня Брикс Весельчак!

Теона зажмурилась:

– Когда мы в прошлый раз играли в эту игру, Тико Бесстрашная чуть не совершила ужасную ошибку.

– Но Тико не ведала, что творила, к тому же прилично злилась, а Брикс совсем не такой, он балагур и даже немного маг. Так что держи с ним ухо востро, чтобы не пропустить момент, когда из рукава вылетит синичка.

– Ну ладно, Брикс, умеешь ты удивить девушку, – сияла Теона.

– И это я еще даже не старался, миледи… еще не старался…

Рейн можно было назвать городом с большой натяжкой. Долгие годы он славился своими обширными фермами и плодородными лугами и являлся главным поставщиком зерна и скота для столицы. И в какой-то момент новый амбициозный староста, желающий называться бургомистром, выторговал для него звание города, хотя по сути Рейн был самой настоящей деревней. Каменные непритязательные домишки, кое-как уложенные кривоватой брусчаткой дороги, грязь на улицах, даже в сухую погоду, каждый уголок новоиспеченного города демонстрировал, что люди здесь живут непритязательные, занятые своими делами и заботами.

– Если бы я знала, что мы едем в Рейн, то оделась бы попроще, – полушепотом сказала Теона.

– Не переживай, к гонкам приурочили и карнавал. Они тут не любят тратить время попусту, так что все гости будут разряжены почище твоего.

– Если так, то я, получается, буду в костюме мальчика?

– Который тебе очень идет, О́ни.

– Бон, я хотела спросить… – вдруг замялась Теона. – А из-за того, что я… ну, такая… у тебя не будет сложностей…

Бон не сразу понял, о чем она говорит.

– Ну, во-первых, Брикс, а не Бон, милочка, а во-вторых, о чем бы ни шла речь, ни одна ваша черта не может обеспечить мне и толику проблем, – ответил он, специально повышая голос и кривляясь.

– Ты же понимаешь, о чем я… Ткачиха, из простой семьи, еще и брюки эти… – Теона запнулась. – Я совсем не подумала… стоило надеть платье, как носят все остальные.

Бон резко остановил Стоика и спешился. Затем быстрым шагом подошел к Рыси и схватил ее под уздцы. Он посмотрел на Теону снизу вверх, желая показать ей, как много она значит для него и порой даже кажется недосягаемой.

– О́ни, ты прекрасна такая, какая ты есть. Если у мира будут к тебе вопросы, я изменю мир, но не позволю ему менять тебя. Хочешь носить брюки, носи, можешь стать первой королевой, отменившей юбки, – Риат такую давно ждал, а если захочешь платья, расшитые изумрудами, – они у тебя будут в ту же минуту. Ты свободна в своем выборе и своих решениях, все, что я прошу, – перестань переживать о других. Если моим придворным и подданным что-то не нравится – это их проблемы, а моя главная задача теперь – сделать так, чтобы ты сегодня весь день смеялась. – На последних словах он резко протянул руки к девушке и стянул ее с лошади, а затем перекинул через плечо и принялся крутиться вокруг себя.

– Бо-о-он, прекрати, у меня сейчас закружится голова-а-а! – смеясь, кричала Теона.

– Не остановлюсь, пока не попросишь правильно, – шутливо ответил Бон.

– Ох, Брикс, дорогой Брикс, остановите эту карусель, пожа-а-алуйста.

– Так-то лучше. – Бон ухмыльнулся и поставил шатающуюся Теону на землю. Она приложила ладони к лицу, закрывая глаза и практически падая к Бону в объятия. Он придержал ее за плечи, давая время, чтобы прийти в себя, а после повел в сторону окраины города, куда уже стягивались участники и зрители поросячьих бегов.

– Хозяин победившего поросенка получит в награду… – доносилось с высокого, наскоро сколоченного помоста.

Бон привязал лошадей у местной гостиницы и дал монетку мальчугану, дежурившему у коновязи, чтобы тот присмотрел за скакунами и накормил их. Теону уже захватило представление: она становилась на носочки и тянула шею, стараясь рассмотреть поверх толпы то, что происходило на сцене.

– У меня для тебя еще один сюрприз, – сказал Бон, подходя к девушке со спины. – Видишь в списке поросят Оникса?

Он указал на огромную табличку, на которой неровными меловыми буквами были написаны клички конкурсантов.

– Это твой!

– Что-о-о? – удивленно заулыбалась девушка, поворачиваясь к Бону.

– Я подумал, что гонка станет азартнее, если у нас в ней будет свой интерес.

Теона радостно запрыгала:

– Ой, а можно его увидеть?

– Конечно!

Бон повел ее мимо толпы вдоль домов. Когда они обошли гудящую площадь, то увидели небольшие загоны, в которых отдельно друг от друга лежали, ели и хрюкали два десятка милейших поросят.

– И какой из них наш? – перегибаясь через заборчик, залюбовалась «гонщиками» Теона.

Бон потратил минуту на поиски и невесело заключил:

– Боюсь, что вот этот. – Он показал на поросенка с большим белым пятном на спине, меланхолично лежавшего в луже и не выражавшего ни грамма соревновательного духа. Его ноздри были погружены в мутную жижу, так что при каждом выдохе надувался небольшой пузырь. Поросенок безучастно смотрел, как тот лопается, и принимался надувать новый. – Мне сказали, что выберут кого-то особенного… – начал оправдываться Бон. – Я подумал, что пятно станет его талисманом… Но, кажется, у нас нет шансов.

– Уважаемый Брикс, как давно вы стали таким серьезным? – улыбнулась Теона. – Может, этот милейший экземпляр просто экономит силы.

– И то верно! – согласился с ней Бон. – А если что, то стать первыми с конца – тоже почетно!

– Именно!

Неожиданно раздался громкий свист, к загонам потянулись хозяева участников забега. Толкаясь и ворча друг на друга, они начали вынимать своих поросят и уносить к месту старта. Бон отодвинул Теону за спину, чтобы никто не толкнул ее, но, когда в загончиках остался только Оникс, ему пришлось насторожиться.

– А как же наш? – раздосадованно спросила Теона.

– Его должен был забрать фермер, у которого я его купил. Сейчас все выясню.

Бон побежал за удаляющимися хозяевами поросят, на ходу пытаясь задать вопрос:

– Уважаемый, – обратился он к одному из фермеров, нежно прижимающего к груди розовое чудо, – а вы не видели хозяина Оникса?

– Кого? – грубо ответил мужчина.

– Ну того поросенка с белым пятном, который остался в хлеву.

– А-а-а… Это хряк Колина, а он по дороге сломал ногу. Ну, или помогли сломать, – рассмеялся своей нелепой злой шутке фермер. – Так что Оникс ваш выпадает. Минус один.

Довольный свиновладелец надменно посмотрел на Бона и зашагал дальше.

Бон вернулся к Теоне.

– Похоже, с хозяином поросенка заминка… – сказал он, стараясь придумать новый план развлечений, но, увидев погрустневшее лицо девушки, заявил уже более жизнерадостным тоном, присущим Бриксу: – Но так как мы хозяева поросенка, значит, нам и нести его на гонку!

– Это как? – удивилась Теона, вернув себе улыбку.

– А вот так!

Бон перекинул свой плащ со спины на грудь, как передник, утопая подбородком в капюшоне. Затем закатал рукава кафтана и полез в загон, рассчитывая ухватить поросенка, как это сделали остальные. Но флегматичный Оникс вдруг оживился и начал метаться с диким визгом по своей клетушке, совершенно не собираясь прыгать королю в руки. С трудом поймав поросенка, Бон, еле удерживая вибрирующее и вопящее существо, прижал его к себе.

– Бежим, О́ни, я долго его не удержу! – крикнул он девушке, устремляясь в сторону старта.

В это время раздался еще один свисток.

– Мне кажется, мы опоздали, – проговорила на бегу Теона.

– Ну уж нет, наш поросенок будет чемпионом, вот увидишь! – окончательно потеряв связь с реальностью, развеселился Бон.

– Как скажете, ваше величество, – подыграла его веселью Ткачиха.

Когда они, запыхавшись, добежали до стартовой линии, Бон наспех опустил поросенка в загон, где перед началом забега толпились хвостатые участники с пятачками, и обратился к ведущему: