Этот вой безысходности раскатился над Лисоградом, лисы перепугались и попрятались. Лисы никогда не уподоблялись волкам и теперь решили, что в Лисоград явился оборотень из сказок, которым пугали проказливых лисят: «Вот увидишь, он придет, непослушного найдет, непослушного сожрет, оглушительно завоет, когда твой черед придет!»

Ху Сюань не помнила, что случилось дальше. Она не помнила, что Ху Цзин, прибежавший в Лисоград следом за ней вместе с несколькими дядюшками Ху, запихнул ей в рот скомканный платок, чтобы заглушить вой. Она не помнила, что ее взвалили на плечи и быстро оттащили обратно в поместье Ху. Она не помнила, что провалялась в беспамятстве целую лисью неделю.

Она очнулась мертвой в душе, равнодушной ко всему, сквозным взглядом глядя на лисий мир и полагая, что ничего хуже с ней уже случиться не могло.

Могло и случилось.

[453] Взлеты и падения

Поначалу Ху Сюань ни на что не реагировала, просто сидела у окна в своем павильоне, уставившись в одну точку. Ху Цзин даже приглашал к ней лисьих знахарей, но все сошлись на том, что это последствия шока и лечению не подлежит.

«Еще бы, – мрачно подумал Ху Цзин, – узнать, что училась у лисьего еретика!»

Но постепенно Ху Сюань начала оживать – благодаря Ху Вэю. Тот не отходил от старшей сестры ни на шаг, силой заставлял ее есть и пить, пытался всеми возможными способами привлечь ее внимание, колесом только разве не ходил.

Ху Сюань очнулась, когда в голове стукнула мысль: «А-Вэя могут забрать, если я лишусь статуса лисьего знахаря».

Когда Ху Цзин в очередной раз пришел проверить старшую дочь, то увидел, что та сидит за столом, обложившись книгами, а в котелке что-то дымится.

– Что ты делаешь? – осторожно спросил Ху Цзин.

Ху Сюань подняла голову, посмотрела на него холодно и отчужденно:

– Лисьезнахарству нельзя мешать, таково Лисье Дао.

Ху Цзин поднял руки:

– Я не хотел тебе мешать. Я не знал, что ты… ты…

– Я найду лекарство от Тьмы, – сказала Ху Сюань, не дослушав. – Распорядись, чтобы обо всех случаях Тьмы сообщали сразу мне. Пусть в лисьем лазарете отведут для них отдельное крыло. Я буду за ними наблюдать, проводить эксперименты, пока не найду лекарство от Тьмы.

Тон ее был повелительным и не терпящим возражений. Ху Цзин пригладил усы, морщась. Ему не хотелось подпускать дочь к одержимым Тьмой, поскольку никто точно не знал, как Тьма передается от лиса к лису, но ее хотя бы это заинтересовало и вывело из прострации, поэтому Ху Цзин сказал, что все сделает.

«Я найду лекарство от Тьмы, – думала Ху Сюань, – совершу лисогеройство и отменю Лисье Дао… Не все, конечно же, только ту чудовищную часть о Праволисии. Я сделаю то, что не смог сделать сяньшэн, чтобы он мог гордиться мной».

Она была исполнена решимости… А потом Ху Вэй совершил лисоубийство. Это едва не подкосило Ху Сюань. Младший брат упорствовал и отказывался отвечать, почему убил того лиса, даже когда ему пригрозили пытками. На вопросы Ху Сюань Ху Вэй только улыбался странной улыбкой. В итоге Ху Вэю отрезали уши и изгнали в мир смертных. Ху Сюань опять почувствовала, что душа мертвеет: она тысячи и тысячи лет ничего не знала о брате.

Когда Ху Вэй вернулся – самовольно, он уже был одержим Тьмой. Ху Сюань казалось, что она вот-вот сойдет с ума: ее брат, ее младший братишка подхватил Тьму и умирает, а она, теперь уже Верховный лисий знахарь, ничего с этим сделать не может! За все эти лисьи годы Ху Сюань так и не приблизилась к разгадке Тьмы.

А потом в поместье Ху появился он – Лисий бог. Ху Вэй притащил его, израненного, почти умирающего, и перевернул весь лисий мир с лап на хвост. Это был настоящий бог, первый бог, которого Ху Сюань и почти все лисы видели в жизни.

Ху Сюань этот юноша сразу понравился, глаза у него были почти такие же, как и у самой Ху Сюань – льдистые, отсвечивающие золотистыми искрами. И он нисколько не походил на богов, какими их расписывали в сказках. Он был совсем как лисий демон, да им и являлся.

Ху Сюань смогла поставить его на ноги, используя самые тайные лечебные техники. Какая ирония: она даже смогла вылечить бога, но была бессильна помочь младшему брату!

Ху Сюань была ошеломлена, когда Ху Фэйцинь объявил, что избавит Ху Вэя от Тьмы. Не было никакой уверенности, что получится, что Ху Фэйцинь не потеряет свою жизнь при этом, поскольку техника была очень опасной, но Ху Фэйцинь и слушать ничего не хотел. Лисий бог, бывший небожитель, готов был жизнью рискнуть ради всего лишь демона! Это было невероятно.

Но он рискнул и переманил Тьму в собственное тело. Ху Сюань отвела Ху Фэйциня в свой павильон, где никто не помешал бы Лисьему богу медитировать. Тот уселся на подушку в позе лотоса и закрыл глаза, ему еще предстояло запечатать Тьму.

А Ху Сюань вернулась к младшему брату. Ху Вэй крепко и безмятежно спал, эффект от сонной пилюли должен был развеяться еще нескоро. Ху Сюань села возле него, заглянула ему под веко, чтобы убедиться, что они уже не черные, а желтые, проверила пульс. Никаких сомнений, Тьма покинула тело Ху Вэя полностью. Ху Сюань приложила ладонь к груди и едва слышно вздохнула.

«Теперь А-Вэй в безопасности», – подумала она.

Ху Сюань покусала нижнюю губу, проверила пульс Ху Вэя еще раз и пробормотала:

– А ведь другого случая уже не представится…

Сейчас был подходящий момент узнать ответ на вопрос, который мучил Ху Сюань тысячелетиями. Ху Вэй не позволял к себе прикасаться, чтобы никто не смог прочесть его мысли, очень предусмотрительно с его стороны, особенно если хочешь сохранить какой-то секрет. Но теперь он спал и был беззащитен.

«Он и не узнает», – подумала Ху Сюань.

Техникой чтения мыслей она владела в совершенстве, это заняло бы долю секунды. Она убрала волосы с лица младшего брата, придержала собственные рукой и прижалась лбом ко лбу Ху Вэя, но тут же отпрянула, перехватывая рот ладонью. Глаза ее заволокло слезами.

Ху Вэй убил того лиса, чтобы защитить честь Ху Сюань. Услышал, как тот лис говорил скверное, и убил его.

Ху Сюань устремила взгляд в пространство. Они оба защищали друг друга, и каждый не хотел, чтобы другой об этом узнал.

[454] Хвосты просто так не волнуются

Достоинства лис инстинктами не ограничиваются, у них очень хорошо развита интуиция или предчувствия. И в том, и в другом лисы полагаются на хвост. Если хвост «волнуется», иначе говоря, шерсть на хвосте идет волнами, жди неприятностей. Это не всегда бывают именно неприятности, но всегда знаменательные события. Ху Сюань исключением не была и своим хвостом, хоть и не выпускала его никогда, гордилась: хвост редко ее подводил.

В тот день хвост Ху Сюань разволновался особенно сильно, и она никак не могла сосредоточиться на работе.

В поместье Ху царило напряжение: Ху Фэйцинь отправился на Небеса, Ху Вэя пришлось запереть в амбаре, Ху Цзин ходил мрачнее тучи. А вот теперь еще и хвост.

Ху Сюань принялась размышлять, в предвестии чего волнуется хвост. Ей не хотелось думать, что с Ху Фэйцинем что-то случилось. Хоть тот и уверял, что на Небесах с ним ничего не сделают, но Ху Сюань небожителям не доверяла.

Ху Сюань весь день пыталась успокоить хвост, но тот волновался только сильнее. А на другой день в поместье Ху заявился дракон.

Одного взгляда на Лао Луна Ху Сюань хватило, чтобы понять: от таких нужно держаться подальше. Хвост точно волновался из-за него!

Лисье любопытство, пожалуй, могло бы толкнуть на необдуманные поступки: у Лао Луна была необычная аура, и Ху Сюань хотелось бы ее исследовать, – к тому же незваный гость был очень хорош собой, на него было приятно смотреть. Было бы. Если бы не его взгляд.

С того момента, как Лао Лун увидел Ху Сюань, глаз от нее он уже не отводил, а Ху Сюань, как и всякому порядочному лису, не нравилось пристальное внимание.

Лучше всего – держаться отстраненно, самой не подходить и к себе близко не подпускать. Хвосты просто так не волнуются, в конце-то концов!

Но Ху Сюань столкнулась с небольшой проблемой: Лао Лун ее мнения не разделял.

Такого бесцеремонного существа Ху Сюань еще не встречала. Лао Лун не давал ей прохода, пытался заговорить, все время вторгался в ее лисье пространство и – подумать только! – не стеснялся хватать ее за руку.

В личные покои Ху Сюань он тоже входил запросто, как к себе домой, и ловко парировал любые недовольные возражения Ху Сюань по этому поводу.

– Так я не лис, а дракон, – пожал плечами Лао Лун, когда Ху Сюань проскрипела, что в покои лисьего знахаря лисам входить запрещено.

И Ху Сюань даже не нашла, что ответить: Лао Лун не вписывался в лисью иерархию, а отдельного пункта о драконах в Лисьем Дао, разумеется, не было. И Лао Луна, кажется, холодность Ху Сюань нисколько не смущала.

Вообще-то, положа лапу на сердце, Ху Сюань эти постоянные пикировки даже нравились: жизнь лисьего знахаря скучна, не грех ее немного разнообразить. Если бы Лао Лун не переходил черту…

С вторжением в лисье пространство пришлось смириться: Лао Лун намеков не понимал или делал вид, что не понимает, – но это Ху Сюань не особенно беспокоило. Лао Лун был интересным собеседником, несмотря на всю его бесцеремонность.

Когда Лао Лун вдруг схватил ее, повалил на пол и поцеловал, Ху Сюань не особенно удивилась, но преподать урок Лао Луну все-таки решила. Нельзя ведь так на ровном месте накидываться на лиса и не получить за это по ушам! Ху Сюань несколько смутилась: силы она не рассчитала, и Лао Лун проломил головой стену.

Но Лао Лун, кажется, урок усвоил. А Ху Сюань озадачилась, поскольку почувствовала не облегчение, а разочарование. Она неодобрительно покачала головой. Если Лао Лун так быстро сдался, значит, его интерес ничего не стоил.

Но Лао Лун и не думал сдаваться, это было стратегическое отступление.

Ху Сюань поймала себя на мысли, что думает о Лао Луне чаще, чем ей хотелось бы. Лао Лун явно сменил тактику и теперь старался ей угодить и даже услужить: заваривал чай, надо заметить, очень хороший выходил чай, не похож был на лисий; помогал растирать травы и коренья в ступке…

«Но ведь со своим же интересом это делает», – подумала Ху Сюань.

Лао Лун уговорил ее превратиться в лиса. Ху Сюань не хотелось, но это был справедливый расклад: Лао Лун превратился в дракона, чтобы она могла на него посмотреть. Стоило ответить ему тем же. Ху Сюань честно предупредила, что она кудрявая. Она надеялась, что Лао Луну тогда расхочется на нее смотреть. Но Лао Лун только еще больше загорелся.

Ху Сюань вздохнула обреченно и превратилась в лиса. Лао Лун пришел в восторг и даже попытался погладить Ху Сюань по кудрявой шерсти. Ху Сюань на него огрызнулась.

– Мне нравятся кудряшки! – заявил Лао Лун.

Ху Сюань поморщилась. Где-то внутри болезненно шевельнулись глубоко похороненные воспоминания прошлого.

Размышления у окна, как Ху Сюань всегда делала, ни к чему не привели. Ху Сюань мысленно пробежалась по цепи событий – от появления Лао Луна в поместье Ху до настоящего момента. Пожалуй, ухаживания затянулись, а она нисколько не сомневалась, что это именно ухаживания: птица вытанцовывает, чтобы впечатлить потенциального партнера, и Лао Лун вел себя точно так же. Вероятно, теперь он стерегся, памятуя о пробитой головой стене.

«Зря я его так сильно приложила, – почти с раскаянием подумала Ху Сюань. – А если он вообще больше ни на что не решится?»

Ху Сюань прилегла, щурясь на солнечных зайчиков. Пожалуй, стоит взять инициативу в свои лапы. Лао Лун ей нравился, Ху Сюань это понимала, и никакие волнения хвоста зарубить это чувство на корню не могли. Быть может, даже больше, чем просто нравился. Никому другому Ху Сюань не позволила бы себя так с собой вести, а это о чем-то, да говорило.

Ху Сюань фыркнула. Какое, интересно, лицо будет у Лао Луна, если вести с ним себя так? Вот удивится, должно быть…