Вместе с солнечным теплом пришла дрема. Лисы любят погреться на солнышке. Ху Сюань задремала, хоть и некрепко. Духовная сила и лисьи феромоны, которые она во сне не контролировала, расплескались вокруг. Очень уютно было плескаться в них. Ху Сюань вот-вот окончательно заснула бы, но почувствовала, что кто-то заслонил солнечный свет. Она открыла глаза и увидела нависшего над ней Лао Луна.

Тот явно хотел ее поцеловать, но растерялся, что Ху Сюань проснулась, и теперь выглядел несколько виновато, как нашкодивший кот. Потом по его лицу промелькнула решительность. Ху Сюань легко могла догадаться, о чем Лао Лун в тот момент подумал: «Получу, но получу!»

Вероятно, Лао Лун не ожидал, что Ху Сюань ответит на поцелуй и позволит ему зайти так далеко, как того сам Лао Лун пожелает. Интересно было наблюдать, как ошеломление на его лице сменяется дикой радостью. Ху Сюань безоговорочно приняла правила игры, моральный аспект ее почти не смущал. Было интересно, что из этого получится. Она думала, что тело за долгие тысячи лет забыло, как и что, но оно сразу же откликнулось и сладко разгорелось. Это было очень, очень хорошо.

Сердце Ху Сюань потихоньку стало оттаивать. Тысячелетние тревоги улеглись, и она перестала обращать внимание даже на волнующийся хвост, который все еще был уверен, что добром это не кончится.

Кончилось это тем, чем кончилось, и теперь Лао Лун сидел у ее постели и ждал, когда Ху Сюань очнется от беспамятства, в которое погрузилась, съев ягоды пробуждения.

А она все не просыпалась…

[455] «Назови меня по имени»

Ожидание было тягостно. Лао Лун невольно возвращался мыслями к тому, что с ним было.

Разрубленный, он провел в темнице тысячи и тысячи лет. Сначала он клокотал от бессильной ярости, потом им овладело тупое безразличие. Ему стало все равно, увидит ли он когда-нибудь небесный свет. И поскольку он ничего не ждал, то особенно и не мучился.

Но теперь каждая мысленно отсчитанная секунда тяготила его.

Беспамятство Ху Сюань было беспокойно. Лао Лун набрал небесной росы, смочил в ней платок и отирал лицо Ху Сюань от проступавшего пота. Ху Сюань изредка что-то бормотала по-лисьи. Лао Лун прислушался.

– Сяньшэн? – повторил он. – Что еще за Сяньшэн?

К великому его сожалению, пока Ху Сюань не очнулась, Лао Лун не мог определить, вернулась ли память. По пульсу или духовной силе ничего не поймешь: пульс у Ху Сюань был лисий – частый, аура не изменилась, поскольку Круг золотой рыбки воздействовал только на память, то есть на мозг, а не на Лисье пламя. Нужно было дождаться, когда Ху Сюань откроет глаза.

Лао Лун спрашивал себя, что станет делать, если Ху Сюань, очнувшись, снова спросит: «Кто ты?» – ведь волшебные ягоды могли и не сработать. Ху Фэйцинь ведь тоже не был полностью уверен.

«Должно сработать», – сказал он.

И Лао Луна не оставляла мысль, что Ху Фэйцинь как-то изменился: что-то неуловимое появилось в его ауре. А если и Ху Сюань изменится?

«Да какая разница! – оборвал Лао Лун сам себя. – Если к ней вернутся воспоминания, любые изменения не будут иметь никакого значения!»

Ху Сюань вдруг вздрогнула всем телом и села. Глаза ее были закрыты. Сердце Лао Луна пустилось вскачь, он выронил платок себе на колени, но ни дотронуться до Ху Сюань, ни окликнуть ее не решился, только впился в нее напряженным взглядом. Ху Сюань зевнула, клацнув зубами, и открыла глаза.

Сердце Лао Луна оборвалось: глаза у Ху Сюань все еще были синие, но уже не такие ядовито-яркие, как прежде, а приглушенно-синие. Лао Лун сглотнул комок в горле.

Ху Сюань растерянно смотрела на него с полминуты, потом отвела взгляд и с той же растерянностью оглядела все вокруг.

«Ей незнакомо то, на что она смотрит», – с болью подумал Лао Лун и осторожно похлопал Ху Сюань по руке, чтобы та перевела взгляд обратно на него.

– Как меня зовут? – скрипучим голосом спросил Лао Лун, решив не дожидаться первого вопроса.

Глаза Ху Сюань раскрылись чуть шире обычного, бровь поехала вверх, но она ничего не ответила, вот только взгляд, пожалуй, стал еще растеряннее.

– Как меня зовут? – повторил Лао Лун скрипучее прежнего. – Ты знаешь, как меня зовут?

– Почему ты скрипишь? – с искренним удивлением спросила Ху Сюань.

– Назови меня по имени, – проскрипел Лао Лун.

– Не скрипи на меня!

В голосе Ху Сюань прозвучало возмущение. Лисы скрипели, когда были чем-то недовольны, скрипение приравнивалось к ругани.

– Назови меня по имени, – повторил Лао Лун. Скрипа в его голосе не убавилось, но к нему примешалось едва ли не отчаяние.

– Да что на тебя нашло? – цокнула языком Ху Сюань и опустила ребро ладони на голову Лао Луна, не ударила, просто опустила. – Ты ведь знаешь, я не люблю, когда на меня скрипят.

– Что я знаю? – без выражения спросил Лао Лун.

Ху Сюань нахмурилась:

– Ты странно себя ведешь, Лунван… Лунван!..

Услышав это, Лао Лун повалил Ху Сюань на кровать, прижимаясь лицом к ее груди. Ху Сюань взбрыкнула, но Лао Лун пробормотал:

– Я побуду так… позволь…

Силы его разом покинули. Будто разрубили на части и снова собрали в тот же самый момент. Он не смог бы сдвинуться с места, даже если Ху Сюань приложила бы его со всей силы.

Ху Сюань выгнула брови, но спихивать Лао Луна с себя не стала, положила только руки ему на голову. То, что с Лао Луном творится что-то неладное, она почувствовала. Но и с ней самой было что-то не так: у нее кружилась голова, сознание туманилось, очень сложно было собрать мысли в кучу и подумать что-то конкретное, словно перепила лисьего винишка, но она ведь точно не пила лисьего винишка, так почему?

– Мне нехорошо, – сказала Ху Сюань.

Лао Лун тут же отстранился, помог ей сесть. Ху Сюань прижала ладонь к виску, вновь оглядела покои.

– Почему я здесь? – неуверенно спросила Ху Сюань. – Мы ведь вернулись в мир демонов.

– Вернулись, – сказал Лао Лун, стараясь избавиться от скрипа в голосе.

– Но ведь это Верхние Небеса? Твой дворец?

– Да.

Ху Сюань поморщилась, прижала ладонь к виску еще плотнее, глаза ее вдруг округлились.

– Я… – задохнулась она, – я же применила Круг золотой рыбки!

Лао Лун утвердительно кивнул. На лице Ху Сюань проступил неописуемый ужас.

– Тогда почему я все помню?!

– Сюань…

– Я… должна была все забыть! – запаниковала Ху Сюань. – Я не должна вспоминать! Мне нельзя вспоминать! Я не хочу вспоминать!

– Не хочешь вспоминать? – ледяным тоном переспросил Лао Лун, чувствуя, как на него накатывает драконья ярость.

Он пригвоздил Ху Сюань за плечи к кровати и прошипел:

– Ты хоть представляешь, через что я прошел?

– Лунван… – беспокойно сказала Ху Сюань, пытаясь освободиться.

– А она говорит, что не хочет помнить!

– Лунван, если я не забыла, ты понимаешь, что это значит?

– Ничего это не значит, – отрезал Лао Лун. – Они отдали тебя мне. Сказали, что ты умерла для лисьего мира. Значит, это больше не их дело. Ничье дело.

Взгляд Ху Сюань застыл. Лао Лун встревожился, отдернул руки, полагая, что схватил ее слишком сильно и причинил боль.

– Так почему я вспомнила? – болезненно воскликнула Ху Сюань. – Я не должна была вспомнить! Я не могла вспомнить! Что ты сделал?

– Я ничего не смог сделать, – горько возразил Лао Лун. – Я только и мог смотреть, как ты снова и снова забываешь меня… и себя. Хушэнь это сделал.

– Как?

Лао Лун сделал неопределенный жест:

– Он принес волшебные ягоды. Я не знаю, что это за ягоды или откуда он их взял. Я никогда не видел ничего подобного… и оно точно было не из этого мира. Они вернули тебе память.

Ху Сюань накрыла голову руками и сидела так какое-то время. Голова словно была набита одуванчиками.

– Сюань, – сказал Лао Лун, привлекая ее к себе.

– Если они узнают, что я вспомнила, может случиться беда, – задушенным голосом сказала Ху Сюань. – Это нарушение Лисьего Табу. Я…

– Ты больше никогда не вернешься в мир демонов, – отрезал Лао Лун. – Как они узнают? И вообще это уже не их собачье дело.

– Хорячье, – машинально исправила Ху Сюань.

– Что?.. А… Неважно, – мотнул головой Лао Лун. – Ты теперь небесный лис. Иерархически ты подчиняешься Небесному императору. Мне даже утруждаться не придется, Хушэнь за тебя им сам хвосты оборвет. Он был очень недоволен, когда услышал о… об этом аспекте Лисьего Дао. И если он вернул тебе память, кто посмеет ему возразить? Никто во всех трех мирах не осмелится.

– Даже ты? – спросила Ху Сюань.

Лао Лун невольно поежился, припомнив, как его скрутило Небесной волей.

– Даже я, – твердо сказал он. – А ведь я не какой-то там лисий демон, я владыка Верхних Небес. И поскольку я теперь твой супруг…

– А-а-а, – протянула Ху Сюань непередаваемым тоном, – я ведь тебя еще не покусала за это!

– Что? – смутился Лао Лун. – Ты ведь даже спасибо сказала мне за эту свадьбу.

– Сказала, – кивнула Ху Сюань, – но это нисколько не мешает мне тебя покусать за то, что ты меня облисил. Что ты делаешь?

Лао Лун закатал рукав и подставил ей руку, сказав решительно:

– Кусай.

[456] «Тот самый» дракон

«Это так мило», – подумал Лао Лун, разглядывая след укуса на своей руке. Укусила его Ху Сюань совсем не больно, скорее деликатно, и Лао Луну даже понравилось.

– Можешь еще раз укусить, – предложил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не разлыбиться.

Ху Сюань поглядела на него и сказала серьезно:

– По укусу за проступок, так полагается.

– Справедливо, – вынужден был признать Лао Лун.

Ху Сюань вновь окинула взглядом покои, словно что-то ища, и слегка нахмурилась.

– Сюань? – осторожно позвал его Лао Лун.

– Лунван, сколько я… Я долго ничего не помнила? – с запинкой спросила Ху Сюань.

– Не слишком, – смутился Лао Лун.

Рассказывать, в каком аду он жил все эти долгие двадцать пять дней, Лао Лун не собирался. У него хватало ума, чтобы не расстраивать Ху Сюань еще и этим. Может, Ху Сюань ему и не поверила, но вслух ничего не сказала. Но другой вопрос Лао Лун сдержать не смог.

Он небрежно спросил:

– А кто такой сяньшэн?

Ху Сюань слишком быстро перевела на него взгляд: ее зрачки на долю секунды сменили форму. Лао Луну это не понравилось, тем более что Ху Сюань еще и нахмурилась:

– Откуда ты узнал о сяньшэне?

Лао Лун кашлянул:

– Ты… ты его звала, когда была в беспамятстве.

И он опять поразился реакции Ху Сюань. Лицо той вспыхнуло.

«Еще и краснеет при его упоминании…» – совсем расстроился Лао Лун.

– Ху Баоцинь, – с усилием сказала Ху Сюань, и краска отлила от ее лица, – так его звали. Он был моим учителем.

«Ой, не только», – машинально подумал Лао Лун, но вслух спросил еще небрежнее прежнего:

– И где он теперь?

– Его казнили за лисью ересь. – Ху Сюань еще сильнее побледнела.

– За что?

– Буквально за то же самое, что я сказала отцу.

Ху Сюань печально пожала плечами. Лао Лун покусал нижнюю губу, размышляя.

– Тогда, – медленно начал он, – этот Ху Баоцинь был хорошим лисом.

– Очень хорошим, – встрепенулась Ху Сюань. – Он взял меня в ученики, хоть я и кудрявая… у-у…

Лао Лун сцапал ее пальцами за рот:

– Опять? Когда ты уже перестанешь стыдиться этого? Я ведь говорил, ты особенная, а не странная. И мне нравятся твои кудряшки. Мне тебя тоже покусать, чтобы ты поняла?

– И как покусы могут помочь понять? – с интересом спросила Ху Сюань, сдвигая пальцы Лао Луна.

– Ну, не знаю, помогут или нет, а неповадно будет.

Ху Сюань фыркнула, и какое-то время они возились, пыхтя, потому что Лао Лун стал делать вид, что хочет укусить Ху Сюань, а Ху Сюань притворялась, что сопротивляется. Эта возня разрядила обстановку, и Лао Лун остался доволен, поскольку своровал несколько поцелуев в процессе, а Ху Сюань нисколько не возражала. Лао Лун всерьез подумывал, чтобы…

Громкое бурчание прервало его мысли. Ху Сюань покраснела и прижала руки к животу.

– Хочешь есть? – вскинулся Лао Лун. – Я принесу.